Нина Морено - Не встречайся с Розой Сантос

В тот же день, ближе к вечеру, у нас в гостиной сидели Ана, миссис Пенья и Малкольм. Мама вместе с Пенни отошли к окну, давая мне возможность побыть со своей здешней «семьей».

– Мы с мамой завтра летим на Кубу, – повторила я.

Ана наклонилась вперед:

– Боже мой, Роза, так ты просто пыталась туда уплыть!

– Что? Нет, конечно. Ну, может, в метафорическом смысле.

Ана повернулась к своей матери:

– Может, поговоришь с ней? У тебя есть паспорт? Мы должны поехать с ними!

– Тебе надо ходить в школу, – возразила та. Она устремила взор на мою мать: – Ты правда поедешь?

Мама кивнула. Было такое чувство, словно они говорят о чем-то своем, непонятном окружающим. Когда они находились в нашем возрасте, даже помыслить о том, чтобы отправиться на Кубу, было нельзя.

– Я ничего не понимаю, – сказал Малкольм, уперев руки в бока. – Почему ты едешь так внезапно? И на сколько? У тебя еще три недели занятий, и… – Тут вдруг на него снизошло озарение, и он опустил руки: – Мими.

Ее имя повисло в воздухе. Здесь, в комнате, где все пропитано ею, вспоминать ее – все равно что произносить молитву.

– Всего на несколько дней. Честное слово, я пропущу всего пару заданий.

Он вздохнул, ласково и внимательно посмотрев на меня:

– Роза, это же последний семестр. Я беспокоюсь о другом, да и тебе тоже стоило бы.

Открылась дверь, и ворвался Дэн в рабочей форме.

– Да, знаю, я опоздал, но введите меня в курс дела.

– Роза едет на Кубу, – сказал Малкольм.

Дэн ухмыльнулся:

– Ну наконец-то!

Следующим утром, еще до рассвета, я положила на кухонный стол наши авиабилеты и свою сумку. В ней был мой блокнот и записная книжка Мими. Мне хотелось взять с собой все ее вещи, но эти оказались наиболее важными. С осторожностью я завернула урну Мими в один из ее шелковых шарфов. На кухне было так тихо – ни звона браслетов, ни шарканья ее домашних тапочек. Больше нет ни мыла из перечной мяты, ни воскресных благовоний из шалфея. Окошко в прачечной теперь было закрыто – не знаю, откроется ли оно когда-нибудь снова.

Оставалось одно последнее прощание.

Алекс сидел на корме своей лодки с чашкой кофе и смотрел, как я иду по пристани в его сторону. Солнце еще вставало в небе цвета розового лимонада, и в бухте по большей части было тихо. Дойдя до лодки, я обратила внимание на все новые принадлежности Алекса, разложенные по палубе. Он готовился к большому путешествию. Я сунула руки в карманы, боясь подходить слишком близко. «Видишь, я его отпускаю, – хотелось закричать мне. – Пусть с ним все будет хорошо».

– Я уезжаю на Кубу, – сказала я.

Он смотрел на веревку, которую крутил в руках.

– Да, viejitos сняли об этом большую сторис в Инстаграме. Они хотят отслеживать весь ваш маршрут. – Он поднял свой телефон. – И, кстати, три минуты назад они написали, что ты идешь сюда.

– Боже, ну они и неугомонные. – Я обернулась через плечо. – На самом деле у нас нет четкого плана, – призналась я. – Когда ты вдруг понимаешь, как быстро все может закончиться, это иногда приводит к принятию импульсивных решений. А потом мы просто пришли к выводу, что не будем от них отказываться.

Я улыбнулась, но моя улыбка исчезла с ближайшим порывом ветра. Мне хотелось сказать что-нибудь значительное, какие-то важные слова, чтобы он знал, как много для меня значили те события, что мы пережили вместе. Сейчас моим внутренним топливом были скорбь и сомнение, но, посмотрев на него, я вспомнила, как радостно смеялась в лицо ветру и верила в то, что все возможно.

Он наклонился, а потом снова поднял голову и посмотрел на меня, и его смущенный взгляд потеплел, как обычно. Мне захотелось просто забыть обо всем, позволить ему схватить меня в объятия и умчаться прочь отсюда. Я знала нужные слова, но, стоя тут, рядом с пустой шлюпкой, не могла их произнести.

– Надеюсь, ты найдешь то, что ищешь, Роза.

– Я тоже.

Он встал на ноги и взял что-то со стола. Мы вместе стояли на пристани. Мне так сильно хотелось к нему прикоснуться, что было почти физически больно стоять неподвижно. Он мгновение колебался, а затем еще раз протянул мне свою карту.

– Алекс… – Я непонимающе посмотрела на него.

– Это всегда было твое путешествие. Благодаря тебе маршрут изменился, но я не думаю, что это плохо. Потому что я тоже изменился. – Он дернул плечом, все еще держа в руках карту. – Просто сделай мне одолжение и взгляни на нее еще раз, когда приедешь. И увидишь, какой большой путь преодолела. – Карта так и висела в воздухе между нами.

Я взяла ее, и наши руки на мгновение соприкоснулись. От этого прикосновения внутри меня что-то дрогнуло, и я еле заметно вздохнула. Мы несколько секунд смотрели друг другу в глаза, а затем отвернулись. Я посмотрела на карту и заметила, что она чем-то перевязана. Его шнурок.

– Нет, я не могу это взять! – испугалась я.

Он так долго его хранил, и это много для него значило. Я начала стаскивать шнурок.

– Это один комплект, Роза. Шнурок и карта. Ты собираешься отправиться в большое путешествие и, если тебе станет страшно – в самолете или потом, когда вы приземлитесь, – просто посмотри на карту, шнурок и вспомни о том, что ты – отличный мореход.

Я хотела развернуть карту, но он удержал мою руку:

– Не сейчас.

Я улыбнулась. Его подарки малы, но очень существенны. Как и сам Алекс. Последние несколько дней нас изменили. Я снова сложила карту и сунула ее в карман, а шнурок повязала на запястье, как браслет. Алекс с явным удовольствием улыбнулся.

– Ну вот, теперь мне тоже хочется сделать тебе какой-то подарок, – сказала я, глядя на ящики, которыми была заставлена лодка.

– Ты уже его сделала. Ты была моим напарником.

Я рассмеялась. Такое чувство, что со дня регаты прошло сто лет.

– Где ты сегодня, Роза? – спросил он.

Я улыбнулась, хотя в глазах у меня стояли слезы, размывавшие самый восхитительный рассвет и самого восхитительного пекаря хлеба и моряка, которого я только знала. Я буду так по нему скучать! Без Мими я даже не знаю, вернусь ли еще в Порт-Корал, как и когда. В конце лета я уеду, но, возможно, когда-нибудь снова окажусь здесь и увижу его на пристани. Он посмотрит на меня и улыбнется, и мы вспомним эту весну со вкусом мандариновых карамелек, которая закончилась слишком быстро.

Я прищурилась, поглядев на солнце, и сказала:

– Я собираюсь пересечь океан.

После стольких переживаний из-за возможных проблем самым серьезным вопросом оказалось наличие какого-то листочка бумаги. Паспорт у меня уже имелся – я ведь готовилась к программе стажировки, – но ехать на Кубу в качестве туристов было нельзя, поэтому следовало придумать другую цель путешествия. Правила постоянно менялись, вводились новые ограничения, имелся целый список мест, где нам было не положено останавливаться, покупать вещи или еду. А на самой Кубе придется пользоваться сразу двумя валютами: одна – для местных, другая – для кубинцев. Тем не менее поездка стоила всех этих мучений. Сами граждане Кубы практически лишены возможности путешествовать по стране, поэтому я могу все это пережить.