Габриэлла Лопез - Хозяйка судьбы. Украденное счастье

— Мамочка! Что с тобой? — К ней сразу подскочила Режина, обняла за плечи, пытаясь оттащить подальше от страшного места.

— Мой мальчик! Где Элеонора? — Жаниси пыталась справиться с сильнейшим спазмом, который стиснул ей грудь и не давал дышать. — Посмотрите, что с ним! — выдавила она из себя. — Помогите ему! Умоляю!

— Я здесь, мамочка, не волнуйся! — старшая дочь с силой разжала рот матери и вложила ей под язык таблетку. — Не беспокойся: скорая уже подъехала. — Элеонора быстро и тщательно осмотрела тело брата, когда его удалось освободить от досок.

— Похоже на повреждение артерии. Он без сознания и потерял много крови! Держись, Венансиу! — Элеонора вывалила содержимое своей сумки на землю.

— Что ты делаешь? — удивилась Режина.

— Как назло, ничего! Мне срочно нужен бинт.

— Может, мой галстук сгодится? — спросил Себастьян срывающимся от волнения голосом.

— Спасибо, папа. Сейчас самое главное перекрыть кровоток, чтобы он дотянул до больницы!

Себастьян хотел нагнуться, чтобы поцеловать сына, но его ноги предательски подогнулись, и он чуть не потерял равновесие.

— Дядя Себастьян, держитесь за меня, — Плиниу подхватил его под локоть. — Не волнуйтесь! Санитары с носилками уже здесь!

— Держись, папа! Береги маму! Мы поехали! — Элеонора помогла поднять безжизненное тело брата и поспешила за санитарами.

Когда Назаре удалось добраться до дома, она тут же закрыла дверь на все замки и на всякий случай долго смотрела в глазок.

Площадка перед входом в дом была пуста.

«Вроде все чисто! — подумала она. — Угораздило же меня встретиться с этой жирной коровой Дженанни! И где? В захолустном кинотеатре! Зато молодой человек оказался вполне ничего... — Назаре повернулась спиной к двери и мечтательно закрыла глаза. — Проведу остаток дня в постели. Так приятно вспоминать детали любовного приключения».

Назаре сбросила туфли и легко взбежала по лестнице наверх.

Через два часа она проснулась от того, что кто-то хлопнул входной дверью.

«Изабел, девочка моя пришла! — сквозь дрему подумала Назаре. — Сейчас я встану и мы вместе поужинаем!» — Ее веки сделали слабую попытку открыться и моментально сомкнулись вновь.

Одинокая женщина брела по белому раскаленному песку, оставляя после себя еле заметный след.

«Воды, хоть какой-нибудь воды!» — думала она, с надеждой вглядываясь в даль. Но впереди были только раскаленные барханы.

— Крэ-эрк! — раздалось высоко над головой.

Она подняла лицо и увидела, как две крупные хищные птицы кружатся в небе, готовые броситься на нее сразу же после того, как она потеряет сознание или остановится.

Женщина грозно погрозила им маленьким кулачком. Она хотела крикнуть, чтобы они убирались отсюда подальше, но даже собственные губы не слушались ее.

«Что это за шум? — Странный и манящий звук шел со стороны большого бархана. — Неужели вода?»

Она сделала над собой последнее усилие и поднялась на возвышенность.

Прямо перед ней расстилалась водная поверхность, в которой отражались лучи солнца.

Женщина подняла голову и заметила, что ее страшные спутники куда-то исчезли, потеряв к ней всякий интерес.

Она сделала шаг вперед и почти скатилась к берегу. Шаг. Еще шаг.

Ее лицо с вожделением готово было окунуться в манящую воду.

На мгновение она зависла над зеркальной гладью и тут же застыла от ужаса: на нее смотрело ее собственное отражение, только у него не было... рта.

«Боже! Что случилось? Чем же я буду пить? Неужели мне суждено умереть здесь у самой воды? — Мысли путались в ее голове. — Но что мне мешает, хотя бы окунуть лицо?»

Не успела несчастная склониться над водой, как из глубины зеркальной поверхности стремительно выскочили две холодные цепкие руки и обхватили ее горло.

В затухающем сознании она уловила слабый импульс удивления и любопытства.

«Кто это может быть? Неужели Тедеску? Он все-таки нашел меня и отомстил! Нет! Руки полноватые, явно женские».

Она заставила себя посмотреть вниз и сердце ее замерло от неожиданности: на нее смотрело улыбающееся лицо Дженанни.

— Дженанни! Ты?

Назаре проснулась от ужаса, резко села в кровати и стала судорожно ощупывать лицо.

«Рот, слава Богу, на месте! Но я вся мокрая!» — Она промокнула лоб и шею краем простыни и с удивлением посмотрела в окно.

На улице было совсем светло.

«Сколько же я проспала? — Назаре прищурила глаза, чтобы разглядеть циферблат висящих на стене часов. — Неужели уже утро?»

Стрелки на часах застыли в районе десяти.

— Приснится же такое! — Она заставила себя вылезти из уютного тепла и переодеться.

«Надо пойти на кухню позавтракать, — почти приказала она себе. — Сварю кофе с коньяком, чтобы прийти в чувство, и утащу у Клаудии шоколадку. Эта простушка вчера засунула ее в банку с солью».

Последняя мысль привела ее вновь в благостное расположение.

Назаре включила плиту и поставила на нее джезву с водой.

«С ума сойти! Сколько лет этой вещице! — она нежно прикоснулась к ней пальцами и вспомнила темпераментного и нежного турка, с которым встретилась десять лет назад в мебельном магазине. — Знал бы Тедеску, зачем я спустилась на склад с этим молодым человеком...» — От смеха у нее выступили на глазах слезы.

Дождавшись, когда над джезвой появится шапка из воздушных пузырьков, Назаре вылила кофе в чашку и добавила из бутылки добрую порцию коньяка. По кухне моментально разлился дивный аромат.

«Благословенны те, кому в голову пришла идея смешать эти чудные вещи», — подумала Назаре и села за стол.

Не успела она сделать глоток, как в дверь настойчиво позвонили.

«Опять эта дура Фауста забыла ключи от дома! — зло подумала Назаре и нехотя пошла к входной двери. — Как-нибудь заставлю ее лезть в форточку и вызову полицию, пусть посидит в каталажке!»

Назаре резко распахнула дверь, готовая накинуться на горничную с упреками, и застыла в немом изумлении. Перед ней стояло реальное воплощение ее ночного кошмара.

Себастьян чувствовал сильное волнение, когда входил в палату к сыну.

«Кто бы мог подумать, что мой мальчик, моя родная кровь, так будет мучиться? Что судьба постарается отнять его у меня? Теперь он лежит такой слабый и беззащитный. Как же тонка нить между жизнью и смертью, между добром и злом. И кто я такой, чтобы судить и наказывать собственного ребенка? Эта история с гибелью Лейлы уже давно утратила свою остроту. И даже Режиналду не держит зла на Венансиу. Подумать только, я мог потерять родного сына. Я не имею права судить его. Он — мне сын перед Богом». Эта простая мысль принесла ему облегчение, будто он понял что-то по-настоящему главное, что раньше ускользало от него.

— Мне надо поговорить с тобой, Венансиу, — сказал Себастьян, когда увидел, что сын открыл глаза. — Не думал, что это случится тогда, когда ты окажешься между жизнью и смертью.