Мария Соареш - Земля любви

— Рождество я хочу встретить с Марко Антонио, — сияя, проговорила Розана, обернувшись к Анжелике, которая с молчаливым осуждением смотрела на свою легкомысленную сестру. — Мы проговорили с Марко Антонио всю ночь и на рассвете поняли, что созданы друг для друга.

— Только проговорили? — поинтересовалась Анжелика.

— Разумеется, не только, но это и был самый решающий аргумент, — призналась Розана.

— Ну дай Бог тебе счастья, сестричка, — со вздохом пожелала Анжелика, — и хорошего Рождества! А как будет встречать его твой сын?

Розана задумалась.

— Наверное, я возьму его с собой, — сказала она не очень решительно.

— Ни за что! — заявил появившийся в дверях Гумерсинду. — Мой наследник не покинет фазенды. Ты будешь навещать его, когда захочешь. Уживайся сама со своим новым мужем, Розана! А там видно будет!

Розана согласилась с отцом.

— Ты всегда принимаешь самые разумные решения, па почка! — сказала она, поцеловав его.

«Если бы!» — грустно посетовал про себя Гумерсинду, но вслух ничего не сказал.

Он спустился вниз, грустя, что все получается совсем не так, как хотелось бы, был рад, что сын банкира Мальяно. влюбился в его сумасбродку Розану.

Марко Антонио подошел к нему:

— Я обещаю, что сделаю все для того, чтобы ваша дочь была со мной счастлива, она будет для меня законной женой со всеми полагающимися ей правами. Благодарю вас, что вы доверяете мне судьбу Розаны.

— Я полагаюсь на твое слово, Марко Антонио, но в ближайшие дни жду у себя сеньора Франческо. Чтобы он по всем правилам христианского мира попросил у меня руки моей дочери для своего сына.

Жанет услышала его слова и одарила таким взглядом черных пронзительных глаз, что Гумерсинду поежился.

«Да-а, — подумал он, — ну и характер! Нелегко приходится Франческо с такой женой!» И снова поблагодарил судьбу, которая послала ему в жены кроткую и умную Марию. И хотя Гумерсинду подчас пользовался услугами рабынь-негритянок, надеясь, что хоть одна из них родит ему сына, он наивно полагал, что это никак не затрагивает чувств его жены. С негритянками он спал, но о них он не думал. Даже о последней, которая пообещала ему прислать сына, если она его родит. Не прислала — значит, родила дочь, вот и все дела.

О возможных сыновьях Гумерсинду гораздо чаще думала Мария. И, думая о них, решила, что примет каждого как родного, воспитает и выучит. Такое решение далось ей нелегко. Она долго страдала, долго мучилась, но когда поняла, что по-иному просто не сможет поступить, ей вдруг стало необыкновенно легко. И она стала даже с некоторой симпатией поглядывать на негритят, на которых прежде и смотреть не хотела.

Мария проводила дочь и загрустила. Не случайно Жулиана ушла из этого дома: с такой свекровью ужиться трудно. Дай Бог ее своенравной и несдержанной Розане побольше терпения.

Собрались в дорогу и Гумерсинду с Анжеликой. Они должны были объехать перед Рождеством плантации АнжеЛики и заключить с работниками новые договора.

Дом опустел. Мария осталась с двумя малышами и была рада, что Леонора пока ей помогает. Но со временем и та должна была переселиться к мужу, уехавшему на свой виноградник.

— Подумать только, мы будем жить в своем собственном доме! — частенько говорила Марии Леонора, и сердце у нее замирало от счастья.

Потихоньку она приглядывала девушку, которая могла бы заменить ее на кухне, и приглядела Флоринду. «Хорошенькая, живая, ловкая, она мигом освоится со своими обязанностями и будет хорошей помощницей доне Марии», — думала Леонора.

Вот тут-то и появились на кухне негритята. Дождались, пока дом опустел, и пришли в гости. Они не сомневались, что теперь им все будут рады, и так оно и вышло.

Мария, увидев Тизиу, чуть ли не прослезилась. Она не раз вспоминала этого веселого паренька и сейчас обрадовалась ему, как негаданному рождественскому подарку. Понравился ей и Жозе Алсеу — серьезный мальчик с вдумчивым взглядом умных темных глаз. Он держался со спокойным достоинством, и по поведению был полной противоположностью живчику Тизиу.

Леонора накормила ребят, и Тизиу пообещал, что он, как и раньше, будет доить коров и приносить молоко.

Мария закивала, пусть так оно и будет, хотя не сомневалась, что ребята снова исчезнут в один прекрасный день.

...Она вспомнила о славных ребятах даже в рождественскую ночь и перед тем, как сесть со всей своей семьей за праздничный стол, сложила в корзину всевозможные лакомства и сама отнесла им в хижину. Она и знать не знала, как мудра порой бывает сердечная доброта.

Мариана, едва завидев подъезжающий экипаж, схватилась за сердце. Что-то сейчас будет? Ох, не сносить ей головы за то, что она самовольно отдала Жулиане внучку доны Жанет!

Вместе с хозяевами в дом вошла молодая красивая женщина, Марко Антонио распорядился отнести ее чемоданы в его комнату.

Они на картого — Розана, жена моего сына, — с гордостью сообщила Жанет своей экономке.

— Сейчас ты увидишь нашу лапочку, — пообещала она Розане, имея в виду свою внучку. — Но сначала я должна сообщить тебе то, чего не хотела говорить при твоих родителях.

Розана удивленно посмотрела на красивую и гордую дону Жанет, которая стала еще высокомернее.

— Мой муж больше здесь не живет, после тридцати лет совместной жизни он завел себе молодую вертихвостку и оставил семью. Мне показалось, что твоей маме, и особенно отцу, было бы непонятно поведение моего бывшего мужа.

Розана прикусила язычок и не стала сообщать о негритянках.

— Думаю, что вы поступили правильно, — одобрила она Жанет, — но на вашем месте я бы поборолась за своего мужа.

— А ты боролась за своего? — спросила ее та с любопытством.

— У меня ничего не вышло, — честно призналась молодая женщина.

— А я не люблю терпеть поражений, — так же честно призналась не очень молодая.

Она позвала Мариану и попросила ее принести внучку. — Дона Жанет, она у кормилицы, — ответила Мариана.

— Что за глупость! — возмутилась та. — Почему ты не позвала ее сюда?

— Потому что вы запретили ей переступать порог этого дома, — отважилась сообщить Мариана.

После секундного замешательства Жанет спросила:

— Неужели ты отдала ее итальянке?

— С вашего позволения, — ответила экономка, надеясь, что при новой невестке ҳозяйка не станет устраивать скандал. И не ошиблась.

— Немедленно принеси ее назад! — распорядилась Жанет.

— Девочка ничего не может есть, кроме материнского молока, — проговорила с укором Мариана. — Вы же не хотите, чтобы ваша внучка болела!

Розана молчала с равнодушным видом, и трудно было предположить, что она так уж хочет нянчиться с чужим младенцем. Это придало храбрости Мариане.