Мария Соареш - Земля любви, земля надежды. По праву любви.

— А как же пекарни? — спросила Нина.

— Продала и дом, и всё остальное, — ответил Жозе Мануэл. – Предлагала мне большие деньги, но я не взял. Не захотел. Потому что знаешь, на каких условиях предлагала?

Нина вопросительно на него смотрела.

— Хотела, чтобы я ехал с ней в Португалию. Один ехал, без тебя. Тогда бы она выделила мне долю из наследства, оставленного ей отцом. Но я же не дурак, чтобы с тобой pасставаться!

Он подхватил жену на руки и закружился с ней по комнате.

Лишь теперь до Нины дошло, как на самом деле относится к ней свекровь. И она подумала, насколько прав был Жозе Мануэл, когда не воспринимал всерьёз её наивные разговоры о пекарнях.

Нина крепко обняла мужа и сказала:

— Может, нам и правда имеет смысл завести ребёночка?

Мариуза вернулась из поездки рано утром и тут же поняла, что Дженаро уже приехал из Италии: красивый старинный рояль украшал её гостиную. На сердце у неё сразу потеплело. Какие бы трудности ни преподносила жизнь, но всегда отрадно оказаться вновь в родных стенах, знать, что вокруг тебя приятные люди...

Обитатели пансиона от души обрадовались хозяйке. Свекрови Мариузы никто не знал, так что её смерть не слишком огорчила постояльцев, они устроили небольшой праздник в честь самой Мариузы, и жизнь пошла своим чередом, готовя каждому новую порцию сюрпризов.

Не прошло и двух дней, как появился Омеру, он долго беседовал с Марией, Тони и Дженаро. И сколь ни была подозрительна ситуация Марии на словах, Омеру, опытный следователь, прекрасно понимал, что такая женщина не могла организовать убийство своего бывшего мужа. Ещё раз поговорив с ней и Тони, он только лишний раз в этом убедился. Однако пока успокаивать молодую женщину не стал, сказал, что будет продолжать расследование. Мария же, проводив следователя, почувствовала, что больше не волнуется. Интуитивно, подсознательно она поняла, что этого человека ей опасаться больше не стоит. Если и были у него подозрения на её счёт, то теперь они рассеялись.

Да и вообще на душе у Марии царил покой. Она радовалась, что Дженаро стал учить Мартинью играть на рояле. Как только она видела две головы, седую и кудрявую, склонённые над клавишами, сердце её переполнялось умилением.

Тони сидел без работы и поэтому пребывал в меланхолии. Если Дженаро думал, что сын увлечётся, дни и ночи будет играть на рояле и рано или поздно станет великим музыкантом, то он ошибся. Тони очень редко садился за инструмент. Маркус продолжал работать репортёром, но репортёрских вакансий больше не было, и он предложил Тони работу в типографии.

Тони охотно согласился. Вот в типографии его выучка музыканта ему очень помогла, он понял, что быстро освоит набор на линотипе. Теперь и он вносил свою, пусть небольшую, лепту в семейный бюджет.

Тони побывал у Эзекиела и подписал документы, отказавшись от своей доли. Побывал и вновь взбудоражил всё семейство. Эзекиел опять пожалел про себя о том, что добрый и приятный итальянец не ужился с его дочерью. Но он радовался, что Камилия успокоилась. Хотя по-отцовски желал ей большей женственности.

Камилия же продолжала вести дела с большой жесткостью. Она нашла, что Маноло совершенно не справляется со своими обязанностями, и уволила его вместе с Соледад и Эулалией.

Семейство Маноло пришло в отчаяние. Они остались без средств к существованию. Эулалия, глядя на отчаявшихся родителей, поняла, что утешения можно ждать только от неё.

— Но мы же и раньше шили, — сказала она, обнимая их за плечи. — Попробуем шить и дальше, только будем сдавать нашу продукцию в другие магазины. Разве вы не помните, что мы когда-то мечтали о самостоятельности?

Мать взглянула на неё с вымученной улыбкой: да, они не должны были сдаваться! А иметь дело с Камилией было всё труднее и труднее. Работы она требовала много, а платила всё меньше и меньше. На Камилии свет клином не сошёлся, они и раньше жили шитьём. Но, посмотрев на Маноло, Соледад поняла, что для него увольнение — настоящая трагедия. Ещё бы! Он столько времени был безработным! И как же он был доволен, когда всё-таки выправился, стал чуть ли не начальником цеха, уважаемым человеком, а теперь ему снова придётся остаться ни с чем?..

Обе женщины принялись утешать Маноло, повторяя наперебой, что всё ещё наладится, что он непременно найдёт для себя работу.

— Найду! Обязательно! — лихорадочно отозвался Маноло. — Вы меня знаете! Я всегда находил выход из положения!

И женщины согласно закивали: да, да, так оно и будет!

Камилия очень хотела распроститься и с Жонатаном. Чуть ли не каждый день она убеждала в этом Эзекиела.

— Он нас обирает, — твердила она, — но я это пресеку, вот увидишь!

Эзекиел был не согласен с дочкой, Жонатан был его другом и помогал ему в трудные времена, а если он получал больше, то ведь и вкладывал тоже!

Эзекиел не говорил Камилии, что сама она Жонатану очень нравится, и он мечтает женить на ней своего Самуэла. А если дети поженятся, то всё у них будет общее, и Жонатан ничего не пожалеет для сына, невестки и тем более внуков. Эзекиел уже как-то заговаривал о Самуэле с Камилией, но ничего, кроме того, что она в детстве терпеть не могла конопатого чертёнка, добиться не смог. Однако жизнь есть жизнь, в ней не бывает окончательных решений. Поэтому Эзекиел не мешал мечтать Жонатану и сердиться Камилии, в один прекрасный день они могут распрекрасно поладить, если на то будет воля Божия.

Самуэл должен был приехать со дня на день, и Жонатан места себе не находил от радости, волнения и беспокойства. Он готовился к встрече, как если бы ждал индийского набоба. Да при чём тут набоб! Его родной сыночек куда главнее всех набобов. Жонатан заботливо приготовил для него номер рядом со своим, всё самолично проверил, пощупал простыни и подушки: у Самуэльчика всё должно было быть самое лучшее. Он прожужжал все уши Эзекиелу о вечере, который устроит в честь приезда своего дорогого мальчика и на котором непременно должна быть и Камилия. Лучшей жены, чем Камилия, он для своего сына не желал. Больше всего по душе ему был её крутой нрав. Эта красивая молодая женщина могла вести твёрдой рукой дела, держать в узде мужа, направить на правильную дорогу детей. О такой невестке можно было мечтать.

Старики между собой всё сладили, а молодые всё делали по-своему. Под внешним ледяным спокойствием Камилии полыхал любовный пламень. Стоило ей закрыть глаза, как она видела перед собой смуглое лицо Тони на белоснежной подушке и слышала его голос, который звал её. Но рядом с его постелью сидела Мария. Мать ребёнка Тони, не сомневавшаяся, что она его жена. Она так спокойно, так уверенно обращалась с больным, она чувствовала себя хозяйкой и в этой комнате, и в жизни Тони.