Мария Соареш - Земля любви, земля надежды. По праву любви.

Подойдя к бараку, Фарина услышал лязганье затвора и слова Маурисиу:

— Теперь я убью и второго итальяшку!

Фарина распахнул дверь.

— Ты меня собрался убить? — спросил он с порога.

— Да! Я убью тебя! Убью! — заревел Маурисиу, кидаясь на Фарину.

Однако Фарине удалось вырвать ружьё из рук Маурисиу, несмотря на то, что сумасшедшие во время припадка становятся необыкновенно сильными. Теперь уже Фарина направил ствол на несчастного и, пригрозив полицией, потребовал признания. Маурисиу упал на колени и признался, что убил Мартино.

— Убей теперь меня, — попросил он. — Убей, как убил моего отца! Иначе я всё равно убью тебя! Вместе на этом свете нам не жить!

— Мне жаль тебя, — произнёс Фарина. — А ещё больше мне жаль твою мать. Подумай о ней, и, может быть, сердце твоё смягчится.

— Когда я о ней думаю, — простонал Маурисиу, — я ненавижу тебя за то, что ты смеешь приближаться к ней! Я хочу уничтожить тебя, стереть с лица земли.

Глаза Маурисиу налились кровью, ещё немного — и на губах выступила бы пена.

— Несчастный, — произнёс Фарина и вышел, крепко прижимая к себе ружьё. — Он совершенно невменяем. Суд бы его оправдал.

Мария тщетно пыталась выяснить, где поселился Тони. Она тосковала без него, худела, бледнела. Стоило маленькому Мартино спросить её: «Где же папа?» — у неё на глазах появлялись слёзы.

Мариуза с жалостью поглядывала на неё. Вечерами они сидели рядышком в опустевшей гостиной, пили кофе и по очереди вздыхали.

— Будем дожидаться нового учебного года, — со вздохом говорила Мариуза. — Тогда появятся новые постояльцы. Помните, как было шумно в нашей гостиной? А теперь остались только вы да сеньор Маркус. Интересно, как там дела у нашего маэстро? Нам его так не хватает!

— Вы расстраиваетесь из-за денег? Если у вас будет нужда в них, я охотно помогу вам, не огорчайтесь, — отзывалась Мария. — А сеньор Дженаро на днях доберётся до Италии... Я надеюсь, что он отыщет мою бабушку, и они вдвоём к нам вернутся. Мне тоже его очень не хватает. А уж как мне не хватает Тони!..

Зато из соседней комнаты, где сидели Бруну и Изабела, чаще слышался смех, а не вздохи. Слыша его, обе женщины издыхали ещё горше.

— Уходит Бруну всегда вовремя, — шёпотом сообщала Мариуза Марии, — зато потом, у калитки они стоят до полуночи. Боюсь, что они уже целуются. Только бы Изабела доучилась, а там пусть делают что хотят, — снова вздыхала она.

— Пусть лучше поженятся, — вздыхала в ответ Мария. — Никому не ведомо, как жизнь сложится...

Маркус изредка присоединялся к двум печальным женщинам. Он по—прежнему работал репортёром и бегал по городу с утра до ночи.

— Какой же ты репортёр, — упрекнула его как-то Мария, — если до сих пор не можешь найти Тони? Ты же хотел предложить ему работу, а он, может быть, голодает?

Маркусу стало стыдно. Он, в самом деле, вёл себя как последний эгоист. Но у него было оправдание: он страдал, у него были сердечные неприятности. После того как Эулалия осмелилась появиться в публичном доме, он смотреть на неё не хотел. Такого поступка от порядочной воспитанной девушки он не ждал. Разве можно жениться на девушке, которая способна на подобный поступок? С такой женой не будешь знать ни минуты покоя! Конечно, Жустини была гораздо надёжнее, если можно говорить о надёжности публичной женщины... Словом, Маркус запутался, страдал, и ему было не до Тони. Но, пристыженный Марией, он отправился в бордель, где Тони играл по-прежнему, чтобы с ним повидаться. Однако девушки сказали ему, что вот уже второй день Тони не приходит, и страшно обрадовались возможности выяснить через Маркуса почему. Адрес они ему дали, и Маркус отправился навестить приятеля.

Войдя в комнатку Тони, которая была больше похожа на склеп, чем на жильё, он всплеснул руками и, подсев к лежащему на кровати Тони, быстро заговорил:

— Ты что, с ума сошёл? Почему ты ушёл из пансиона? Мария там без тебя совсем извелась. Ты себя угробишь в таких условиях. Здесь же дышать нечем! А я хотел предложить тебе работу. У нас в газете... Почему ты молчишь? Ты мне не рад?

Тони лежал, отвернувшись к стене, затем с трудом повернулся и, едва приоткрыв запёкшиеся от жара губы, проговорил:

— Я сейчас не совсем здоров. Приходи, когда мне станет лучше. Мне трудно отвечать тебе. — Он вновь повернулся к стене и замолчал.

Больше Маркус не добился от него ни слова. Вернувшись в пансион, он рассказал Марии о бедственном положении Тони, и она залилась слезами. Ей было непонятно, как это возможно: у них есть всё, чтобы быть счастливыми, а они оба несчастны. На следующий день она отправилась по адресу, оставленному Маркусом. Но не застала Тони дома. Назвалась его женой и осталась ждать. Вернувшийся домой, Тони был немало удивлён, увидев в своём склепе Марию, но разговаривать не захотел, сославшись на нездоровье.

— Если хочешь, я пойду к Камилии, попрошу у неё прощения, объясню, что ты ни в чём не виноват. Хочешь? Ради тебя я на всё готова! Только бы тебе было хорошо! Только бы ты был счастлив! Я встану перед ней на колени, — как в бреду говорила Мария.

— Иди домой, Мария, — устало отозвался Тони. — Мне сейчас трудно выносить людей, я не совсем здоров.

Мария была в ужасе от сырой комнатёнки Тони и его кашля. Она навестила Нину и рассказала ей о бедственном положении Тони. Нина с Жозе Мануэлом понадеялись, что они сумеют уговорить Тони поселиться у них, хотя бы, на время.

Жозе Мануэла взяли работать в престижную строительную компанию, и теперь он подыскивал дом, в котором собирался жить с женой и тёщей. Нина всё вспоминала свадебное путешествие в Сан-Франсиско и чудесный дом свекрови. Ома мечтала, что и у них будет не хуже. Но Мадалена отказалась переезжать наотрез. Нина так расстроилась, что предложила Жозе Мануэлу:

— Может, мы будем жить, где живём, а в новом доме только принимать гостей?

Надо было видеть, каким взглядом посмотрел на неё муж.

— Я женился на тебе, а не на доне Мадалене, сколь бы, не уважал твою дражайшую матушку. В конце концов, она вправе решать, как ей жить. Я могу снять дом и жить там один, а ты можешь оставаться с ней. Хочешь?

Разумеется, Нина этого не хотела, но Мадалену припугнула:

— Я остаюсь с тобой. Жозе Мануэл будет жить в новом доме один.

Мадалена недоверчиво на неё посмотрела:

— Только поженились и уже расходитесь? И по какой же причине?

— Причина этому ты! — жёстко отозвалась Нина.

Мадалена задумалась, но она была не из тех, кого можно переупрямить.

Тони был из той же породы. Сколько ни уговаривали его Нина и Жозе Мануэл, какой помощи не предлагали, Тони поблагодарил, отказался и потом замолчал.

— Вернись к Марии,— посоветовал Жозе Мануэл.— Я же помню, как ты мне рассказывал о ней, когда жил у меня. Или оказалось, что ты любишь больше Камилию?