Альберто Альварес - Роза и Рикардо

— Благодарю вас за приглашение, дон Серхио, — произнесла она. — Я с удовольствием познакомлюсь с вашими произведениями. — И улыбнулась, видя, с каким детским восторгом он воспринял ее согласие.

Дульсе легкой походкой шла по улице, поглядывая по сторонам. Ее цепкий взгляд отмечал очертания домов, зелень деревьев, лица людей, которые постепенно заполняли улицы города после полуденной сиесты. Дульсе вспомнила о своем преподавателе живописи доне Клементе, который на каждом занятии внушал им, что необходимо развивать наблюдательность, чтобы потом суметь по памяти восстановить увиденное. «Запомните отличное упражнение — вечером, придя домой, попытайтесь нарисовать по памяти лицо, которое вы заметили на улице, или какую-то сценку, в которой вы можете передать движение. Помните об этом каждый день, если хотите действительно научиться рисовать».

В большом магазине художественных принадлежностей Дульсе задержалась надолго. Еще с детства ее притягивали такие витрины, и она подолгу разглядывала карандаши краски, фломастеры, различные наборы для письма и рисунков, так что тете Кандиде приходилось чуть ли не силой оттаскивать ее от прилавка.

Теперь Дульсе гораздо лучше разбиралась в кистях и красках для живописи, но детский интерес остался. Она с любопытством осматривала мольберты, но поскольку у нее уже был с собой дорожный мольберт, покупать другой не было смысла. Продавец выложил перед Дульсе множество коробок с красками и кистями, она долго разглядывала их, наконец купила коробку пастели, альбом для набросков и набор акварельных красок.

Положив покупки в пакет, она вышла из магазина и задумалась, куда ей направиться. Лус еще, наверно, в парикмахерской, а может быть, тоже бродит по магазинам. Дульсе не очень любила ходить в магазины вместе с сестрой, потому что в этих случаях Лус обычно начинала давать ей непрошеные советы о тонкостях современной моды и о том, как должна «подавать себя» девушка, чтобы произвести хорошее впечатление.

Дульсе ничуть не недооценивала ум и обаяние своей сестры, и иногда даже в глубине души ей хотелось быть больше похожей на Лус, но, по мнению Дульсе, сестра в последнее время излишне забивала себе голову новомодными теориями, почерпнутыми у Инес Кинатана, с которой та в последнее время подружилась. Инес была на целых два года старше двойняшек, она училась на историческом факультете университета Мехико и занималась научной работой по цивилизации майя. Но это было еще не все. Инес увлекалась философией, социологией, а в последнее время непонятно с чего вдруг заинтересовалась теорией феминизма. Дульсе считала, что эти феминистские порывы выглядят очень странно со стороны Инес, которая не скрывала, что мужчины составляют очень существенную часть ее жизни. Инес с глубокомысленным видом заявляла, что только детальное изучение социопсихологических особенностей полов, а также устойчивая самооценка, выработанная ею в результате ассимиляции феминистских принципов, дают ей возможность пользоваться успехом у противоположного пола.

Дульсе приходила в уныние от таких заумных выражений, а Лус, наоборот, слушала Инес затаив дыхание. Чтобы доказать успешность своих теорий, Инес доставала свою записную книжку в кожаном футляре и показывала список своих поклонников, который становился все более внушительным. По лицу Лус было видно, что ее восхищение подругой все время усиливается. Дульсе рассматривала Инес со своего места и размышляла о том, что успех Инес связан не только с солидной теоретической подготовкой. Инес Кинтана в свои двадцать один год обладала стройной, грациозной фигурой, огромными черными глазами с загадочным слегка продольным разрезом и безупречно гладкой матово-смуглой кожей. Ее длинные черные волосы были уложены в замысловатую прическу. Инес обычно ходила в брюках, которые, как и обтягивающие свитера, великолепно подчеркивали ее фигуру. Словом, она могла произвести впечатление и без особого феминизма или изучения социологии.

Но когда Дульсе решалась поделиться с Лус своими наблюдениями, та всегда возражала:

— Ты не понимаешь, Дульсита. Инес совершенно права. Какой бы ни была женщина привлекательной, она сразу попадает в зависимое положение, если показывает мужчине свою заинтересованность. Я согласна с Инес: никогда нельзя искренне проявлять свои чувства с мужчинами. Ты обладаешь властью только до той поры, пока он в тебе не уверен, пока ему приходится добиваться твоей благосклонности.

Дульсе возмутилась:

— Ты только подумай, что ты проповедуешь? По-твоему, в отношениях между мужчиной и женщиной искренность исключена?

— Ну почему же, я этого не говорила. Я просто предупреждаю тебя, что излишняя откровенность в таких отношениях может тебе повредить.

— Все это чушь!! Неужели ты думаешь, что меня может заинтересовать такой человек, которому я не смогу доверять, которого мне придется заманивать или удерживать мерзкими уловками?

— Поживем, увидим, кто тебя заинтересует, — многозначительно сказала Лус, покачав головой с таким видом, как будто сама была умудренной женщиной в годах.

Сейчас, оказавшись одна в незнакомом городе, Дульсе невольно возвращалась мыслями к таким разговорам. За последний год у большинства их ровесниц появились «женихи», а точнее сказать, молодые люди, с которыми они встречались. И даже те девушки, у которых еще не было постоянных друзей, ходили на танцы в дискотеки, принимали приглашения в кафе или на загородные прогулки и потом оживленно обсуждали сравнительные достоинства и недостатки кавалеров.

Дульсе временами чувствовала, что она как бы выпадает из общего круга. Когда она попадала на дискотеки, она обычно просиживала у стены, наблюдая за танцующими, и только изредка вставала в общий круг после настойчивых приглашений приятельниц. Если студенты Академии организовывали вечеринки, она старалась присоединяться, но очень редко получала от них настоящее удовольствие. Обычно на ее долю выпадало разливать кофе или бегать на кухню мыть чашки и бокалы. Собственно, никто ее не заставлял, но остальные девушки в это время обычно оказывались заняты беседой или сидели, тесно прижавшись к своим приятелям, так что было очевидно, что вставать со своего места им страшно неудобно, и невинно окликали ее: «Дульсе, милочка, а ты не нальешь еще кофе?» Дульсе практически не оказывалась в подобных компаниях вместе с Лус, с которой они обычно участвовали лишь в чинных семейных застольях, но инстинктивно она догадывалась, что Лус в подобных случаях вряд ли носится из комнаты в кухню, вытряхивая пепельницы. Размышляя обо всем этом, Дульсе смутно чувствовала, что она в чем-то неправильно себя ведет, но как изменить это, она не знала. Скрываясь от родных, она до сих пор в своей комнате зачитывалась романтическими романами, и ей казалось, что теперь, когда ей уже вот-вот исполнится девятнадцать лет, в ее жизни должен появиться какой-нибудь необычный герой, проницательный и благородный, который сможет оценить сокровища ее души.