Нина Милн - Жду тебя у алтаря

– Многого я не знаю и теперь уже никогда не узнаю. Но одно могу сказать точно: брак моих родителей был очень несчастливым, и никакие богатства в мире не могли этого изменить.

Стефан устремил взгляд вдаль, боясь прочесть на лице Холли недоверие или нежелание его слушать. Он знал, что в Ликандере многие до сих пор осуждали его мать.

– Мама ни на что не жаловалась, но я чувствовал, что она несчастлива. Я видел, как жестоко мой отец обращается с ней, – он даже не пытался этого скрывать. Возможно, их брак с самого начала был обречен, потому что мама его не любила. Она любила твоего отца. Альфонсе утверждал, что любит ее, но мне всегда казалось, что он относится к ней, как к игрушке с дистанционным управлением, которую можно все время контролировать. Если мама не подчинялась ему, это вызывало у отца гнев. Я видел у нее синяки, но тогда еще не понимал, откуда они берутся.

Холли пошевелилась и села ближе, а Стефан все говорил, надеясь, что она поверит его словам.

– Каковы бы ни были причины, побудившие маму выйти замуж за моего отца, в любом случае это было ошибкой. Если бы она могла повернуть время вспять, она бы так не поступила.

– А может, она не стала бы ничего менять, потому что у нее родился ты?

– Нет. Ведь именно из-за меня отец мог держать ее под контролем, угрожая забрать сына в любой момент.

– Она любила тебя, Стефан. Ты должен быть рад этому.

– Холли, просто задумайся над тем, что я тебе рассказал. Живи своей жизнью, как тебе нравится. Она у тебя всего одна. Не трать ее впустую ради того, чтобы делать то, что другие считают правильным.

Холли вздохнула. Стефан повернулся и увидел слезы, повисшие на ее ресницах.

– Что-то не так?

– Это все так грустно.

Холли вытерла глаза, повернулась к нему и поцеловала его в щеку. Этот поцелуй был настолько нежным, что у Стефана защемило сердце.

– Спасибо тебе за то, что поделился этим со мной.

– Пожалуйста.

Взглянув на свои часы, он обернулся, окинул взглядом поляну, а затем поднялся и протянул руку Холли. Едва их пальцы соприкоснулись, ему показалось, что между ними словно пробежал разряд электричества. Но Стефан тут же напомнил себе, что их грядущий брак – всего лишь сделка, и ни к чему опрометчиво приплетать сюда эмоции.

Погода в день свадьбы выдалась ясная, но в воздухе чувствовалась прохлада – как напоминание о том, что осень уже вступила в свои права. Холли смотрела на свое отражение в зеркале, гадая, какой будет реакция Стефана, когда он увидит ее в подвенечном наряде. Дверь открылась, и в комнату вошел Томас Романо.

– Дочка, ты так красиво выглядишь!

– Спасибо, папа!

– Я горжусь тобой.

Он протянул ей руку. Холли взяла его под локоть и, пытаясь подавить волнение, вышла из дома, в котором провела все свое детство.

Перед крыльцом она с удивлением увидела вместо запряженной лошадьми кареты розовый лимузин.

– Папа, это ты его заказал?

Томас пожал плечами:

– Нет.

И Холли поняла, кто тот единственный человек, который мог это сделать. Она рассмеялась, и внезапно предстоящее испытание показалось не таким уж тяжелым.

Выйдя перед часовней из лимузина, Холли улыбнулась фотографам, защелкавшим фотоаппаратами, а затем ступила под увитую жимолостью каменную арку двери и тут же ощутила аромат свежесрезанных цветов, которые сама выбирала для украшения часовни.

Скамьи были заполнены высокопоставленными лицами Ликандера и работниками Иль-Боскетто-ди-Соле. Краем глаза Холли заметила жену Фредерика Суниту, одетую в яркий, шитый золотом индийский наряд. Она сидела рядом с мужем, и его светлые волосы сияли в солнечных лучах, пробивающихся сквозь витраж. Их сын Амил выглядел восхитительно в костюме и галстуке-бабочке.

Холли устремила глаза к алтарю, у которого ее ждал Стефан. Смокинг подчеркивал его гибкую мускулистую фигуру и оттенял серый цвет его глаз.

«Этот мужчина скоро станет моим мужем», – подумала Холли и направилась к нему, мысленно твердя себе, что должна выглядеть счастливой – ведь на нее сейчас смотрит столько людей.

По-прежнему улыбаясь, она подошла к Стефану, а между тем в голове стучало: «Все это лишь фальшивое шоу для публики! Одно из условий сделки, которую Стефан заключил с Маркусом. Брачные обеты, которые мы сейчас произнесем, их торжественность лишь подчеркнут наше лицемерие!»

Холли оставалось лишь дать себе обещание: «Я постараюсь, чтобы этот брак принес пользу Ликандеру и Солнечную рощу – отцу!»

«Этим кольцом я беру тебя в жены…» – Стефан надел ей на палец простое, без изысков, обручальное кольцо, и Холли охватила паника. Притворство все это или нет, но только что, в этой часовне, они дали друг другу обещание. Эти слова прочно свяжут их. Следующие двенадцать месяцев они будут мужем и женой.

«А теперь жених может поцеловать невесту», – произнес священник.

Дрожащими руками она начала поднимать фату с лица. Стефан помог Холли, затем твердо и уверенно коснулся ладонью ее щеки. Его серые глаза были полны признательности и тепла.

«Это все подделка, подделка, подделка!» – твердил Холли внутренний голос. Но затем губы Стефана коснулись ее губ, и все ее тело охватило сладостное чувство.

Словно вспомнив о том, что находятся в присутствии множества гостей, оба одновременно разорвали поцелуй. Стефан взял Холли за руку, и они пошли вдоль прохода между рядами к выходу из часовни.

После принятия поздравлений от гостей пришел черед фотосессии. Холли заставляла себя улыбаться, прикасаться к руке Стефана, смотреть на него, словно любящая жена, а в голове все стучало: «Подделка, подделка!» Но при этом до чего же реально она чувствовала счастливый трепет при мысли о том, что целый год они будут мужем и женой!

Затем последовал свадебный ужин с четырьмя сменами блюд. Сияло начищенное столовое серебро, текла застольная беседа, звуки радостного смеха сопровождали хлопанье пробок шампанского.

Свадебный шатер был освещен гирляндами лампочек. Блюдо следовало за блюдом: изысканные артишоки с тающими во рту медальонами из дикого кабана, картофельные оладьи с хрустящей корочкой и нежной сердцевиной, шпинат с маслом.

После ужина заиграл джаз-банд, и Холли взглянула на Стефана.

– Ты готова потанцевать? – спросил он.

– Как никогда!

Они ступили на танцпол. Саксофон мягко вел мелодию, вокалист негромко вторил ему проникновенным голосом. Холли раньше и не подозревала, что танцевать под джаз – это так чувственно. Танец со Стефаном привел ее в еще большее смятение. Интуиция подсказывала ей, что принц взволнован так же сильно, как и она.

Каждый раз, когда Стефан притягивал ее ближе к себе, Холли чувствовала исходящий от его тела жар, читала в серых глазах неистовую страсть. Стефан смотрел только на нее, его ладони обнимали талию Холли, перехваченную широким атласным поясом.