Александра Салиева - Чёрная орхидея

А как иначе интерпретировать сказанное Маркусом?

– Вам очень идёт, – доносится вежливое откуда-то справа.

Приходится обернуться, дабы разглядеть обладателя голоса, который уже доводилось слышать. Того, кто сделал первую ставку за меня на том треклятом аукционе. Он же преимущественно торговался с Маркусом. Тогда я не сумела разглядеть его, но теперь… К нам подходит жилистый темноволосый мужчина в возрасте явно за пятьдесят. На его губах хранится с виду довольно искренняя и доброжелательная улыбка, хотя взгляд карих глаз – ледяной и беспощадный, как тот айсберг, потопивший известный лайнер. Судя по тому, что на нём кашемировое пальто цвета мокрый асфальт, он только прибыл. С парадного входа. Не как я.

– Вито Бьянчи, прекрасная леди, – почтительно представляется незнакомец и протягивает мне руку.

Жест совершенно точно предназначен не для рукопожатия, поэтому я перевожу вопросительный взгляд на Маркуса и получаю молчаливое одобрение, прежде чем позволить брюнету проявить такую галантность старых времён, коснувшись моей руки в подобии поцелуя. Заодно вспоминаю о том, что уже слышала это имя. Вчера о нём упоминал сам Маркус в разговоре с одним из своих младших братьев.

– Приятно познакомиться, – отзываюсь, цепляя вежливую улыбку.

Я бы и имя своё новое добавила, вот только сдаётся, что необходимости в этом нет. Да и какая у меня теперь «фамилия» – тоже пока неясно. Надо бы потом спросить об этом у Маркуса, чтобы таких неловких ситуаций не возникало.

– Джино и Карла? – интересуется Вито, развернувшись к Грину.

Из этих имён одно мне тоже знакомо…

– Уже здесь, – отвечает медиамагнат, едва заметно скривившись.

Не уверена, но, кажется, я успеваю уловить на лице итальянца понимающую ухмылку. Слишком мимолётную, чтобы увериться в том, не показалось ли на самом деле. Доля секунды – лицо нового знакомого вновь хранит безупречную маску доброжелательности.

– Вина? – меняет тему разговора Бьянчи, попутно останавливая одного из проходящих мимо служащих с подносом в руках. – Вам бы точно не помешало, – отпускает замечание ещё до того момента, как я успеваю отказаться.

Раз уж моё мнение здесь не учитывается, так и оставляю ситуацию «по умолчанию», после чего получаю в руки бокал белого полусухого.

– Пейте-пейте, – «подбадривает» итальянец самым нахальным образом.

Удивительно, но Маркус абсолютно не возражает. Наоборот, с нескрываемым интересом наблюдает за нами обоими.

Это что, какая-то странная проверка?

Или я чего-то не понимаю?

– Спасибо, – благодарю вынужденно.

Но содержимое бокала так и остаётся нетронутым мною. Хотя пить хочется на самом деле. И не вина. Я бы лучше сразу бутылку сорокаградусной приговорила. Быть может, в этом случае удалось бы избавиться от невыносимого ощущения тяжести и болезненного жара внизу живота.

– А знаете, прекрасная леди, как только мы тут с Маркусом закончим кое-какие дела, думаю, нам с вами следует немного прогуляться, подышать свежим воздухом, – сообщает Бьянчи.

Интересно, для меня одной общение давно вышло за пределы допустимого?

Очевидно, в моих глазах отражается слишком много смятения и растерянности, когда я вновь смотрю на своего спутника в поиске поддержки, потому что спустя секунду новый знакомый громко смеётся, а Маркус приобнимает меня за талию, ненавязчиво придвигая к себе ближе. Правда, неожиданное веселье быстро заканчивается. К нам подходит ещё один из служащих. В его руках довольно внушительная по объему коробка, перевязанная атласной лентой.

– Курьер просил передать, – поясняет он, протягивая свою ношу. – Для вашей спутницы, мистер Грин, – уточняет, вежливо раскланявшись.

Маркус заметно хмурится и принимает подношение. И хмурится ещё сильней, как только открывает крышку. А ещё матерится. Довольно грязно, пусть и коротко.

На белой шёлковой подложке покоятся соцветия… чёрных орхидей. Тринадцать соцветий, если уж быть точнее.

И вот кто скажет, почему мне в одно мгновение становится нехорошо? Хотя прежде считала, что паршивее сегодня будет уже некуда…

– Где курьер? – мрачно проговаривает Вито, по всей видимости понимая в происходящем больше меня.

Служащий кивает в ту сторону, откуда сам пришёл.

– Закери позови, – бросает ему в ответ Бьянчи, а сам быстрым размашистым шагом движется в указанном направлении.

В моей голове тем временем словно взрыв ядерного реактора происходит.

– Маркус? – произношу тихонько, аккуратно тронув мужчину за рукав пиджака.

А в ультрамариновом взоре воцаряется непроглядная пелена ледяной ярости.

Брюнет никак не реагирует на моё прикосновение. Смотрит в одну точку, продолжая до побеления пальцев сжимать коробку с орхидеями. Его взгляд буквально застывает. Последнее длится примерно минуту. И прекращается только потому, что появляется Закери. В его руках одна из масок, которую я видела на мужчинах в зале. Этот факт вынуждает внутренне содрогнуться и отодвинуться от него подальше, тем самым прижавшись к Грину ближе. Глупость полнейшая, но так я чувствую себя более комфортно.

– Твою ж… – сквозь зубы тихонько ругается голубоглазый англичанин, заметив содержимое посылки.

Ну, вот. Он тоже в курсе… того, о чём лично мне остаётся только догадываться.

Я, конечно, не детектив, но воображение успевает нарисовать тысячу теорий, вплоть до того, что Гвендолин Грин не покончила жизнь самоубийством, а только инсценировала суицид, и теперь шлёт знаковые послания своему сыну.

– Мне нужен список всех, кто здесь был. Даже если это будет чёртова уборщица, заглянувшая судя на минуту по ошибке, – наконец, обретает способность говорить Маркус.

Закери понятливо кивает и заметно морщится, оглядываясь вокруг.

– Слишком много чужаков, – задумчиво протягивает он и вынимает из кармана пиджака телефон. На несколько секунд сосредотачивается на сенсорном экране, отправляя кому-то сообщение, а затем обращается уже ко мне: – Не отходите никуда без сопровождения. Даже если надумаете посетить туалетную комнату.

Он и прежде не отличался тактичностью, учитывая, что несколько часов назад сам покупал мне нижнее бельё в торговом центре, но… Я правильно понимаю, это не что иное, как проявление беспокойства о моей безопасности?

– Хорошо, – киваю вынужденно. – Маркус, что происходит?

Брюнет поджимает губы. Его взор по-прежнему наполнен ледяной яростью. Он так и не отвечает. Лишь отмахивается от меня, как от какой-нибудь надоевшей мухи. Тем временем Вито Бьянчи, который прежде направился к курьеру, доставившему цветы в коробке, возвращается. Судя по мрачности на его физиономии, ничего толкового он не раздобыл. Впрочем, лично мне и без того сразу было понятно, что от простого посыльного толку не будет.