Александра Салиева - Чёрная орхидея

Вот же… Невозможный!

Упрямый!

Социопат…

– Ты же понимаешь, что я могу просто послать тебя куда-нибудь очень далеко и притом не самым вежливым способом, а затем развернуться и уйти? – интересуюсь деланно миролюбиво, как только проглатываю выпечку. – И вряд ли кто-нибудь меня остановит, тем более – ты, – дополняю учтиво, глядя прямо в глаза этому запредельно властному типу.

Непреклонность во взоре цвета тёмный ультрамарин так никуда и не девается. А вот на губах Маркуса расплывается знакомо жестокая ухмылка.

– Понимаю, – невозмутимо сообщает англичанин, отламывая от булочки с корицей ещё одну небольшую порцию. – Ешь, цветочек. Не зли меня.

Ухмылка превращается в откровенный оскал, полный предвкушения, а Грин вот уже во второй раз бесцеремонно запихивает булочку мне в рот.

И вот кто мне скажет, почему из тысячи моментально вспыхнувших в моём разуме вариантов расправы за такую самодеятельность я не применяю ни один, – продолжаю стоять как последняя идиотка и жую то, что он мне даёт?

Снова и снова…

– Хорошая девочка, – следует похвала, как только булочка окончательно съедена.

Брюнет подаёт мне апельсиновый сок, который я также послушно выпиваю.

И кто из нас после этого действительно невменяемый?!

– Теперь можно перейти и ко второй части, – великодушно сообщает мужчина, забирая у меня почти пустой стакан.

Очень хочется поинтересоваться тем, что за «вторая часть, к которой можно перейти», да только через несколько секунд и так всё становится понятно.

Маркус берёт за руку и утягивает за собой в сторону дивана. Садится и вместе с тем вынуждает устроиться на нём сверху. Его ладони скользят от моих согнутых колен к внутренней стороне бёдер, а уголка губ касаются невесомые поцелуи. Лёгкие, ненастойчивые, плавно смещающиеся к шее, ключицам и линии декольте, обнажённого благодаря расстегнутым сверху пуговичкам блузы…

– Маркус, – выдыхаю едва слышно.

То ли в возражении, то ли в просьбе. И сама ещё не могу никак решить, ведь сознание потихоньку тонет и пропадает в опутывающей тело эйфории чужого тепла.

– Маркус, – повторяю заветное имя вновь.

Прикрываю глаза, впиваясь ногтями в сильные плечи, и впитываю в себя каждое из проходящих мгновений, пока сердце начинает биться чаще и громче.

В конце концов, что бы я ни говорила, ни делала, как бы ни убеждала саму себя и ни обманывала собственный рассудок, каждое из этих чёртовых мгновений необходимы мне, подобно кислороду среди необъятного космоса. Я просто-напросто задохнусь и сгину в непроглядной безграничной темноте, если лишусь их.

– Медперсонал… Мы… – пытаюсь связать хоть одну внятную фразу в новой попытке убедить хоть одного из нас.

Получается плохо. Слишком трудно концентрироваться на чём-то, помимо даримых мужчиной нежных прикосновений поверх кружева моего белья.

Понятия не имею, когда мой личный яд, пропитанный соблазном, отравил разум так неотвратимо, что я становлюсь настолько слаба…

– Ох, – срывается с моих уст наряду с тихим стоном, как только ощущаю первое проникновение.

Всё остальное больше не кажется таким уж и важным. Сознание захлёстывает волной безудержной потребности чувствовать движение внутри себя снова и снова, гораздо глубже, быстрее… Будто бы только так я могу увериться, что всё ещё жива.

– Маркус, – шепчу в мольбе, до боли в суставах вдавливая пальцы в его плечи.

Сама же тянусь за новым поцелуем, впиваясь в чужие губы со всем тем отчаянием, что выжигает моё нутро. И раз за разом подаюсь мужчине навстречу, стараясь приблизить грань освобождения для нас обоих.

Широкие ладони по-прежнему ласкают мои бёдра. Сдавливают, гладят… Но уже не так ласково, осторожно и бережно, как по началу. Именно эти прикосновения окончательно сводят с ума, превращая каждое новое мгновение в нечто чрезвычайно важное и необходимое.

– Не так быстро, цветочек, – слышу на краю сознания тихим полушёпотом.

Маркус крепко сжимает в своих объятиях и останавливается. Он всё ещё во мне. Предельно глубоко, как только возможно в нашем положении. Руки скользят вдоль поясницы, задирая подол сарафана выше, практически до самой талии. На ягодицах совершенно точно остаются синяки, пока мужчина неоднократно сдавливает их и вместе с тем отодвигает тонкую ткань трусиков ещё дальше. Влажный след моего возбуждения остаётся на его пальцах, прежде чем Маркус вторгается в моё тело вновь. Сначала растягивает одним пальцем, потом двумя… Позволяя ощущать возобновившийся ритм каждого нового проникновений его члена совершенно по-другому. Меня просто-напросто вышвыривает за пределы реальности, выворачивая каждую клеточку организма в нахлынувшем наслаждении. Я едва ли в силах остаться в сознании, даже после того, как отголоски испытанного удовольствия стихают. Даже дыхание – и то никак не приходит в норму.

– В следующий раз я сделаю это по-другому, – ухмыляется Грин, комментируя моё состояние. – Трахну твой зад не так аккуратно и терпеливо.

Поскольку нет никаких сил даже толком пошевелиться, не то чтоб ответить, я лишь едва заметно киваю в знак того, что информация усвоена. И всё ещё не могу поднять головы, банально распластавшись на мужчине, уткнувшись лбом в его плечо.

Зато мигрень исчезает бесследно…

Проходит ещё довольно много времени, прежде чем я могу сдвинуться с места. К тому же негромкий стук в дверь всё равно не оставляет возможности предаваться порыву нахлынувшей слабости и дальше. Кто у нас тут такой вежливый и предусмотрительный, что остаётся в коридоре, пока Маркус сам не открывает, становится известно немного позже, после того, как повторно умываюсь ледяной водой и привожу свой внешний вид в порядок. Лиз, личный ассистент Грина, приносит с собой не только две порции латте с корицей, но и костюм для своего начальства. Правда, последнее так и остаётся у неё в руках.

– Сегодня обойдусь без него, – слегка морщится англичанин, окидывая новую сменную одежду мимолётным взором, – тем более что я собираюсь посетить верфь, а в офис вряд ли уже успею.

Блондинка понятливо кивает, а в ходе оставшейся части их диалога я узнаю, что одного вредного медиамагната с повадками тирана, оказывается, выписали чуть больше трёх часов назад – в десять утра, пока я спала.

– Это не лучшая идея. Ехать столько миль… Тебя сутки назад отравили, если помнишь. От такого за одну ночь не оправляются, Маркус, – обозначаю вслух своё мнение по поводу услышанного.

В ответ на искренне удивлённый (женский) и откровенно насмешливый (мужской) взгляды моментально чувствую себя полнейшей идиоткой. И мысленно оправдываю свой поступок тем, что мне просто-напросто не хочется посещать территорию сомнительно доставшегося «наследства».