Александра Салиева - Чёрная орхидея

Слишком много вопросов, на которые я не могу получить ответы, сколько бы ни прокручивала их в собственном подсознании снова и снова… Благо, от подкрадывающегося сумасшествия, в котором я начинаю тонуть благодаря этой агонии неопределённости, отвлекает резкое торможение.

Автомобиль останавливается у обочины посреди шоссе, и я невольно оборачиваюсь к мужчине, пытаясь понять причину незапланированной остановки.

– Не можем же мы приехать к целой толпе незнакомых детей с пустыми руками и рассчитывать на то, что они будут нам действительно рады, – разводит руками Маркус, кивая в сторону небольшого супермаркета неподалёку.

Вот уже дважды за последние полчаса он прикрывает глаза, ненадолго задерживая дыхание. И только потом выбирается на улицу. Мне же ничего не остаётся, как последовать его примеру и тоже выйти из машины.

– Мороженое? – предлагает он.

Обходит капот транспортного средства и протягивает мне ладонь.

– С шоколадной глазурью и фисташками, – соглашаюсь, принимая жест.

Сжимаю его руку, отмечая про себя, что жар, исходящий от мужчины, намного сильнее привычного.

– С шоколадной глазурью и фисташками, – повторяет за мной Маркус. – Это для всех или лично для тебя? – уточняет с лёгким лукавым прищуром.

– Люблю с шоколадной глазурью и фисташками, – признаю вынужденно.

– С учётом того, что в файле на Зои Риверс такой информации не было, буду считать это настоящим откровением, – нагло поддевает брюнет, толкая стеклянную дверь магазинчика, пропуская меня вперёд.

Одариваю его с головы до ног снисходительным взглядом, едва сдерживая улыбку.

– Можешь добавить эту информацию в новый файл на меня, сразу после пункта об умении обращаться с огнестрельным и склонностью к вскрытию чужих сейфов, – киваю напоказ серьёзно.

– А ты – опасная женщина, цветочек, – с фальшивой тоской протягивает англичанин.

– Вряд ли опаснее того, кто предварительно собирает файлы на тех, с кем спит время от времени, – «возвращаю любезность».

Маркус едва заметно ухмыляется, но никак не комментирует мои слова, концентрируя внимание на длинных продуктовых рядах.

– Интересно, сколько всего детей в том доме? – размышляю вслух, как только мы оказываемся около внушительной витрины-холодильника.

Могу поклясться, кое-кто рядом знает точный ответ.

– Пятьдесят семь, – оправдывает мои ожидания Грин.

Вот только дальше всё идёт совсем не так, как я на то рассчитываю. Чужая ладонь, удерживающая мою, сжимается крепче, а после мужчина отпускает меня. Вновь прикрывает глаза, пошатнувшись. Но на этот раз приступ слабости длится дольше предыдущего. Медиамагнату приходится опереться обеими руками о край витрины, чтобы устоять на ногах.

– Ты в порядке? – задаю самый тупой вопрос из всех возможных.

Ответа я не получаю.

– Маркус, – касаюсь его плеча осторожно.

Память услужливо подсовывает тот момент, когда мужчина рухнул к моим ногам, там, на ипподроме, а нехорошее предчувствие никак не отпускает.

– Маркус, ты в порядке? – повторяю, не скрывая нервозности в голосе.

Вот что бывает, когда настолько самоуверенный и упрямый!

Не стоило ему покидать больничную палату медицинского центра раньше времени.

– Спроси меня ещё раз, и я решу, что ты правда обо мне беспокоишься, – глухо отзывается Грин, наконец, открывая глаза.

Ультрамариновый взор слегка затуманен, но смотрит на меня с насмешкой.

Вот же… Вредный!

– Я, может, и лживая дрянь, но не настолько бесчувственная, – отмечаю укоризненно, перемещая руку с мужского плеча к локтю. – Тем более, что тот яд в кофе предназначался мне, а не тебе. Ты заставляешь меня чувствовать себя виноватой, – продолжаю в напускном недовольстве. – Так что это не беспокойство, а всего лишь приступ моего эгоизма… Маркус, нам стоит вернуться в поместье. Съездить к детям можно и в другой раз, – заканчиваю хмуро.

И зачем я его уговариваю вообще?

Тем более что всё это совершенно бесполезно.

– Я в порядке, – отмахивается брюнет.

На его лице всего за одно мгновение и следа от былой слабости не остаётся. Только каменная маска полнейшей беспристрастности.

– Ладно, – сдаюсь, за неимением большего.

Временно… До тех пор, пока коробка с холодной сладостью для детей не оказывается внутри машины. А вот потом…

– За руль ты не сядешь. Я поведу, – проговариваю решительно, отбирая у мужчины брелок с ключом от автомобиля.

Судя по тому, что последнее удаётся с лёгкостью, подобного Маркус точно не ожидал. Вот и искреннее изумление в ультрамариновом взоре подтверждает оное.

– Ты что, приказываешь мне? – мрачно интересуется Грин, по всей видимости, совершенно не разделяя моего мнения, и с шумом захлопывает багажник

К моему облегчению, располагаться на водительском месте он не спешит. Просто стоит и сканирует пристальным взглядом, скрестив руки на груди.

– Нет, – цепляю самую невинную улыбочку, на которую только способна, и самым наглым образом подталкиваю его к дверце с пассажирской стороны.

В конце, концов, сам же сказал: я маленькая лживая дрянь. Так что мне по статусу положено постоянно врать…

Три главных зала выставочной галереи полны гостей. От обилия бесстыдно роскошных драгоценностей и блёсток, украшающих вечерние дамские наряды, на фоне строгих смокингов их спутников, у меня начинает рябить в глазах. Собственное платье в пол нежно-молочного оттенка с классическим вырезом лодочкой так и вовсе кажется неуместно скромным. Сбиваюсь со счёта, сколько уже раз я поправляю выбивающиеся из французской косы пряди, то и дело задевая тяжёлые серьги с синими сапфирами, чувствуя себя посреди всего этого совершенно лишней. Третий выпитый мною бокал шампанского тоже мало помогает унять излишнюю нервозность. Спокойствия не добавляет и то, что завтра мне предстоит терпеть нечто подобное в гораздо более широком кругу публики, да ещё и будучи в центре внимания… Сегодня пятница – проходит двое суток с тех пор, как я отбираю у Маркуса ключи от его машины, а после направляюсь в поместье, где буквально заставляю своего вроде-как-жениха соблюдать постельный режим. Благо, высокая температура и усиливающаяся слабость организма англичанина после переливания крови, позволяют сделать это без лишних хлопот. Большую часть из обозначенного времени мужчина просто спит. А вот я, с помощью Рэнне и Элеоноры, мучаюсь приготовлениями к будущему торжеству в честь обручения, изредка задаваясь вопросом, на кой чёрт я вообще подписалась на нечто подобное.

Явно можно было подобрать варианты и попроще…

– Самая годная из всех. Искренняя, – вырывает из пелены воспоминаний о прошедших днях тихий голос того, ради кого здесь все собрались.