Морин Гу - Чувства, которые ты вызываешь

– Вы – дочка Эдриана Шина? – спросил Стивен, его очки в тонкой оправе чуть съехали.

Я кивнула и с секунду не могла говорить.

– Да, я… его дочка.

– Еда у твоего папы превосходная, – произнес он с энтузиазмом и протянул мне руку. – Я хочу с ним поговорить. Можешь нас представить?

Стараясь оставаться спокойной и собранной, я убрала с лица прядь волос.

– О, конечно. Эм, он в фургоне. Идите, пожалуйста, за мной.

Я незаметно бросила на Гамлета удивленный взгляд. Он выпучил глаза и проговорил одними губами:

– Что происходит?

Я пожала плечами и обогнала Стивена, чтобы предупредить отца.

– Пап! – заорала я, как только дошла до фургона.

Он вытирал стойку и с мрачным и одновременно раздраженным выражением лица поднял голову.

– Что? – огрызнулся он.

– С тобой хотел бы поговорить Стивен Фитч. И все , – тихо прошипела я и пихнула его в ребра.

– А? – Он озадаченно выглянул на улицу и побледнел. Быстро вытер руку о полотенце и вышел, а я следом за ним.

Мы с Роуз и Гамлетом стояли сбоку, пока они разговаривали.

– Здравствуй, Эдриан. Мне очень жаль, что ты не выиграл в этом соревновании, – начал Стивен. Папа поднял руку, типа «Без проблем!». Да ладно .

– Но я хотел сказать, ты готовишь нечто особенное. Этот пирожок – отличное сочетание вкусов! Очень изобретательно.

– Спасибо, – поблагодарил папа, смущенно потирая шею.

Стивен протянул ему визитку.

– Если тебя все еще интересует открытие ресторана, я хотел бы поговорить о вложении. То, что ты сказал о бразильской и корейской культурах – это фантастика. Именно то, что является неотъемлемой частью хорошего заведения. Я хотел бы назначить время и пообщаться.

У Роуз вырвался тихий, но продолжительный визг, а я едва сдержалась, чтобы не схватиться за голову и не закричать.

– Да! Конечно! Спасибо, чувак, – сказал он, протягивая кулак. Стивен слегка удивился, но улыбнулся и стукнул по нему.

Когда он ушел, мы замерли на несколько секунд, а потом просто начали прыгать. Гамлет подбежал к папе и поднял его.

– Огосподиогосподиогосподи! – выкрикивала я, наконец расслабившись и наплевав на правила приличия.

Роуз наворачивала круги.

– Ваши проблемы с инвестором решены! Вот так просто! А если он пригласит вас в «Уикенд фист»?

– Что это? – спросил Гамлет взволнованно.

– Шоу про еду на «Эн-Пи-Ар»! – воскликнула она.

Папа поднял руки.

– Так, ребята. Давайте оставаться спокойными. Мы еще не знаем, станет ли он инвестором.

Но появившаяся надежда взбодрила меня.

– Не говори так! Мысли позитивно.

Они втроем остановились, чтобы передохнуть. Обменялись взглядами и дружно засмеялись. Все как один.

– Что?! – спросила я, готовясь защищаться.

Папа покачал головой.

– Ты сказала, как…

– Я, – закончила за него Роуз. – Как самый настоящий умник.

А она говорила, как я, грубо и решительно.

Я покраснела.

– И?

– И тебе идет, – подмигнул Гамлет. Мое собственное поведение использовали против меня, и я покраснела, но улыбнулась. Так широко, что разболелись щеки.

Мы вернулись в фургон и убрались, грусть от проигрыша сошла на нет. Заметив, что солнце садится, я кое-что придумала и запрыгнула на водительское сиденье.

– Схватитесь за что-нибудь, – объявила я и, выехав с парковки, нашла главную дорожку парка.

– Клара! Мы не можем ехать здесь вчетвером, – сказал папа, схватившись за мой подголовник.

– Всего несколько минут, спрячьтесь от копов, – попросила я и поправила зеркало заднего вида. Роуз упала на пассажирское сиденье и быстро пристегнулась.

– Куда мы едем?

– Увидите.

Мы поехали по дороге, ведущей в горы. Несколько минут спустя рядом со мной возник Гамлет и прислонился к моему подголовнику. Мы направлялись к тоннелю, и он спросил:

– Мы едем к обсерватории?

Уф, не парень, а Гугл карты. Я не ответила, забираясь все дальше в горы. Мы доехали до парковки обсерватории Грифит. Был вечер субботы, и народу оказалось много. Но я проехала мимо и направилась еще выше, куда нам точно нельзя было ехать – дорожка скорее предназначалась для пешеходов.

Роуз учуяла нарушение быстрее копа.

– Клэра, нам сюда нельзя.

Я проигнорировала ее. Нам ничего не мешало ехать по тропинке, она была достаточно широкой. Наконец мы доехали до того места, которое я искала. Когда-то оно было моим любимым – «наблюдательный пункт» со склоном горы за спиной и простирающимся как на ладони городом впереди.

Я припарковалась и вышла из фургона, забралась на капот, а потом и на крышу.

– Поднимайтесь! – крикнула я.

Они по очереди присоединились ко мне. И к тому моменту, как мы устроились на крыше, солнце оказалось на самом горизонте. Слева находилась обсерватория, мое любимое место во всем городе. Многие знали ее по фильму «Бунтарь без причины» – красивое здание в стиле ар-деко с тремя куполами. В среднем находился телескоп, в который можно было рассмотреть дальние планеты. Внутри – планетарий и выставка, но больше всего мне нравился вид. Отсюда было видно весь Лос-Анджелес.

Туристы обычно приезжали посмотреть на буквы «Голливуд», расположившиеся прямо напротив нас. Всемирно известные, но, по моему мнению, совершенно бессмысленные. Родившиеся и выросшие здесь люди не смотрели на Лос-Анджелес теми же глазами. Для нас это был дом, и надпись «Голливуд» вызывала во мне мало чувств. Но я всегда что-то ощущала, когда смотрела на раскинувшийся под нами город.

С этой точки можно было увидеть центр, чуть севернее от него Доджер-стэдиум, скопление пригородных районов, главные улицы, пересекающие весь город – Уилшир, ранчо Ла-Брея, Санта-Моника. И в такой ясный день, как сегодня, на самом западе от нас проглядывала сверкающая полоска Тихого океана.

Когда видишь свой дом таким, все внутри тебя словно замедляется и расслабляется. Не скажу, что Лос-Анджелес – идеальный город или иммигрантская утопия. Как и все хорошее в этом мире, он полон изъянов, и иногда ты сидишь в припаркованной на 110-ой машине в окружении зданий, которые не видишь из-за смога, и ненавидишь это место. Город может быть жестоким и рождать чувство одиночества. Но именно здесь папа построил свою жизнь, как и другие жители. Здесь, в парке, где Уолт Дисней придумал Диснейленд, можно было купить бразильско-корейскую еду. Но что важнее всего – это был наш дом . И я симпатизировала ему, слегка неблагополучному, но постоянно развивающемуся.

А когда небо окрашивалось по краям в светло-лавандовый, посередине в розовый, а на горизонте в ярко-оранжевый, ты ощущаешь свою ничтожность в этой вселенной.

Я посмотрела на команду «КоБры» и поблагодарила за свою небольшую часть вселенной.

Мы молча, каждый в своих мыслях, наблюдали за закатом. Я откинула голову назад и закрыла глаза, когда нас обдуло прохладным ветерком. Похоже, лето заканчивалось. Это было хорошо и вместе с тем грустно. Я знала, что мои отношения с Патриком и Феликсом изменятся, и смирилась с этим. Я посмотрела на Гамлета и Роуз, которые устремили взгляды вперед, освещаемые последними лучами солнца. Меня поражало то, какие чувства я испытывала к ним сейчас, как много они для меня значили.