Колин Гувер - Никогда Никогда

— Очень мило, Брайан. Хочешь медаль?

Хотел бы я закупорить выражение его лица в бутылку и открывать ее каждый раз, когда захочу хорошенько посмеяться.

Снова сев в машину, я выезжаю с парковки драматичней, чем следует. Оказавшись на дороге, еду к дому, наконец найдя в себе силы посмотреть на Чарли. Мы переглядываемся пару секунд, оценивая реакцию друг друга. Прежде чем вновь обратить свое внимание на трассу, я замечаю ее красивую улыбку.

Мы оба начинаем хохотать. Она расслабляется и говорит:

— Не могу поверить, что изменяла тебе с этим парнем. Должно быть, ты сделал что-то ужасное, чтобы так меня взбесить.

Я улыбаюсь:

— Разве что убил кого-то. Других оправданий для отношений с ним я не вижу.

Мой братец прочищает горло, и я смотрю на зеркало заднего вида. Он наклоняется, влезая между нашими сиденьями, и переводит взгляд с меня на Чарли.

— Я правильно понял, вам двоим это кажется смешным ?

Чарли косится на меня. Мы оба умолкаем, и она прокашливается:

— Сколько мы уже вместе, Сайлас?

Я делаю вид, что считаю на пальцах, но тут встревает братец:

— Четыре года. Господи, да что на вас нашло?

Она подается вперед, не сводя с меня глаз. Я в точности знаю, о чем она думает.

— Четыре года ? — бормочу я.

— Ого! — удивляется Чарли. — Как долго.

Брат качает головой и откидывается на спинку сиденья.

— Вы хуже эпизода Джерри Спрингера.

Джерри Спрингер — ведущий ток-шоу. Откуда мне это известно? Интересно, помнит ли это Чарли?

— Ты помнишь Джерри Спрингера? — спрашиваю я.

Ее губы поджаты в раздумьях. Затем она кивает и поворачивается к окну.

Бессмыслица какая-то. Откуда мы помним знаменитостей? Людей, которых никогда не встречали? Откуда я знаю, что Канье Уэст женат на Кардашьян? Что Робин Уильямс мертв?

Я помню всех, кого никогда не встречал, но не девушку, которую любил четыре года? Меня охватывает смущение, пульсируя в крови и приливая к сердцу. Следующую пару миль я мысленно перечисляю все знакомые имена. Президентов. Актеров. Политиков. Музыкантов. Звезд реалити-шоу.

Но даже под страхом смерти не могу вспомнить имя младшего брата, выбирающегося с заднего сиденья. Я наблюдаю, как он идет к дому. Не отвожу взгляда от закрывшейся после него двери. Пялюсь на свой дом, как Чарли перед нашей встречей.

— Ты в порядке? — спрашивает она.

Ее голос вытягивает меня из размышлений и на сумасшедшей скорости возвращает в реальность. Стоит мне представить ее с Брайаном, вспомнить его слова, как приходится делать равнодушный вид. « Она тебе изменяет ».

Я закрываю глаза и откидываю назад голову.

— Как думаешь, почему это случилось?

— Тебе действительно нужно научиться быть более точным в своих вопросах, Сайлас.

— Ладно. — Я поднимаю голову и смотрю прямо на нее: — Брайан. Почему ты спала с ним?

Она вздыхает:

— Ты не можешь злиться на меня за это.

Я пялюсь на нее удивленными глазами:

— Мы были вместе четыре года, Чарли. Ты не можешь винить меня в том, что я немного расстроен!

— Они были вместе четыре года. Чарли и Сайлас. А не мы. Кроме того, кто сказал, что ты у нас ангел? Ты свои-то сообщения просматривал?

— Я уже боюсь. И не делай этого.

— Чего?

— Не говори о нас в третьем лице. Ты — она . Я — он . Нравится нам это или нет.

Как только я начинаю выезжать со двора, звонит телефон Чарли.

— Это моя сестра, — говорит она, прежде чем ответить. Чарли внимательно слушает пару секунд, все это время разглядывая меня. — Мать была пьяной, когда я вернулась домой. Скоро буду. — Нажимает «отбой». — Снова в школу. Моя пьяная мать должна была забрать сестру после плаванья. Похоже, нам предстоит встреча с очередным родственником.

Я смеюсь.

— Наверное, в прошлом я был шофером.

Чарли напрягается.

— Я перестану говорить о нас в третьем лице, если ты перестанешь говорить об этом как о прошлой жизни. Мы не умерли , Сайлас. Мы просто ничего не помним.

— Кое-что помним, — возражаю я.

Я еду в направлении школы. По крайней мере, я разобрался с маршрутом.

— Была одна семейка в Техасе, — начинает Чарли. — Они завели попугая, но потом он пропал. Четырьмя годами позже он появился из ниоткуда… и заговорил на испанском. — Чарли смеется. — Почему я помню эту глупую историю, но не что делала двенадцать часов назад?

Я не отвечаю, поскольку вопрос риторический, в отличие от тех, что крутятся в моей голове.

Когда мы вновь паркуемся у школы, у входа стоит копия Чарли с крепко сложенными на груди руками. Девочка садится на заднее сиденье, на место моего брата.

— Как прошел день? — спрашивает Чарли.

— Заткнись.

— Я так понимаю, что не очень?

— Заткнись! — снова рявкает она.

Чарли смотрит на меня круглыми глазами, но с озорной улыбкой на лице.

— Долго ждала?

— Заткнись!

Теперь я понимаю, Чарли просто ее подстрекает. Я улыбаюсь.

— Мама была в дрова, когда я вернулась домой.

— Что еще нового расскажешь? — отвечает сестра.

По крайней мере, на этот раз она не приказала ей заткнуться.

Чарли задает еще пару вопросов, но сестра полностью ее игнорирует, сосредоточившись на своем телефоне. Когда мы подъезжаем к их дому, она открывает дверь прежде, чем машина успевает остановиться.

— Передай маме, что я буду поздно, — говорит Чарли ей вслед. — Как думаешь, когда папа вернется домой?

Девочка замирает и смотрит на нее с презрением:

— От десяти до пятнадцати лет, если верить словам судьи.

Дверь захлопывается.

Такого я не ожидал, и Чарли, судя по всему, тоже. Она медленно поворачивается на сиденье и смотрит вперед. Вздыхает.

— Моя сестра ненавидит меня. Я живу на свалке. Мать — алкоголичка. Отец в тюрьме. Тебе я изменяю. Почему ты вообще со мной встречаешься?

Знай я ее получше, то непременно бы обнял. Взял бы за руку. Сделал бы хоть что-то. Но я не знаю, что делать. Не существует протокола с указаниями, как успокоить девушку, с которой встречаешься четыре года, и при этом узнал ее только этим утром.

— Ну, если верить Эзре, я полюбил тебя раньше, чем научился ходить. Наверное, такое быстро не проходит.

Она смеется себе под нос.

— Должно быть, ты очень преданный. Даже я начинаю себя ненавидеть.

Я хочу коснуться ее щеки. Заставить посмотреть на меня. Но не решаюсь. Я разворачиваю машину и держу руки при себе.

— Может, в тебе есть что-то большее, чем твой финансовый статус и драматическая семейная история.

— Ага. — Она поднимает на меня глаза, и ее разочарование сменяется улыбкой. — Может.

Я тоже улыбаюсь, но мы оба отворачиваемся, чтобы скрыть это. Когда мы вновь выезжаем на дорогу, Чарли включает радио. Переключает несколько станций, останавливаясь на песне, которую мы тут же начинаем петь. Как только первая строчка слетает с наших уст, мы поворачиваемся друг к другу.