Нермин Безмен - Курт Сеит и Шура

Она говорила о Михаиле, Османе и Джелиле.

– Ваши друзья расскажут вам о событиях в Петрограде явно лучше меня. Я лишь старая служанка. Все, что я знаю, – это то, что я видела на улицах, слышала в лавках и что рассказывал мой бедный муж. Но мне кажется, что мы идем к ужасному концу.

Сеит передал Тамаре короткую записку, в которой извещал Татьяну о своем появлении. Он знал, что может доверять Тамаре, она все устроит. Теперь ему не оставалось ничего, кроме как ждать. Он немного поел, но у него не было аппетита, взял бутылку водки и уселся перед огнем камина. На сердце было тяжело. Он размышлял, как в этом беспорядке найти Шуру, как добраться до Алушты. Оставалось надеяться, что беспорядки не захватили юг, что не дошли до Крыма. Он решил гнать от себя эти мысли и попробовал почитать.

Стены его домашней маленькой библиотеки были уставлены книгами, большое окно выходило в сад. На полках стояли фотографии его семьи: отца и матери, братьев… Как он скучал! Он подумал о том, что если бы у него был выбор – встретиться с семьей или с любимой женщиной, что бы он выбрал? Но он тут же отбросил эту мысль.

Все книги, стоявшие на полках, он уже читал, некоторые по несколько раз. Теперь ему нужно было почитать что-то, что помогло бы отвлечься. Он поколебался между Пушкиным и Языковым и наконец выбрал поэму Некрасова «Кому на Руси жить хорошо». Каждый раз, читая ее, Сеит получал огромное удовольствие, находя в ее строках людские характеры, которые так хорошо знал. С книгой он устроился на диване напротив очага – и, почитав немного, задремал.

Когда он проснулся от непрерывного звонка в дверь, книга лежала на полу. Его раненая нога так затекла, что он с трудом передвигался. Наконец он сумел встать и, опираясь на трость, пошел к двери. По пути он узнал голоса, доносившиеся снаружи. Он открыл дверь Джелилю, Татьяне и Мише. Они тепло обнялись. Ему не пришлось прилагать усилия, чтобы на хромой ноге вернуться в гостиную, потому что друзья подняли его и отнесли на руках. Татьяна вытирала слезы, следуя за ними изящной скользящей походкой балерины. Они вновь развели огонь.

– Где Осман? Вы не нашли его?

– Он на службе в Ливадии, скоро вернется.

Джелиль тосковал по другу:

– Ты знаешь, Курт Сеит, иногда мы думали, что никогда не увидим тебя.

– Я сам не был уверен, что вернусь.

Татьяна не хотела говорить о грустном:

– Как ты догадался искать меня в Мариинском, Сеит?

– Прочитал твое письмо Джелилю до того, как упал с коня! Татьяна не обиделась, что ее страстные письма читали другие. Тем не менее она насмешливо попеняла Джелилю:

– Знаешь, Джелиль, если бы я знала, что ты не умеешь хранить секреты, я бы тебе не писала.

– Это была единственная строчка, которую я прочел, клянусь! Больше я ничего не читал!

Татьяна погрозила ему пальцем:

– Ты врунишка!

Несмотря на всеобщую радость, веселье было с нотками грусти. Сеит спросил о своей семье. Джелиль не знал точного ответа, поскольку сам не был в Крыму.

– Говорят, что столкновения доходят до самого дворца, Сеит. Казацкие части стоят и в Санкт-Петербурге, и в Царском Селе. Все отпуска отменены. Никто не знает, как повернутся дела.

– Тамара говорит, что город охвачен хаосом.

– Да, и уверен, завтра будет хуже, – вздохнул Миша.

– Правительство никак не препятствует сегодняшним забастовщикам. Их пытались не пускать в центр, но они сами прорвали оцепление, и в центре хаос. Боюсь, если так пойдет дальше, дело могут выпустить из рук.

– Их много?

– Мы не знаем, Сеит. Все началось с протеста ста тридцати тысяч рабочих, которых уволили, но сегодня к бастующим присоединились рабочие, которые имеют работу, и всякие люмпены.

– Нельзя им заплатить?

– Вначале казалось, что они требуют повышения зарплаты, но реальная цель другая. Я уверен, что сегодня даже повышение зарплаты не усмирит их. По сути, они хотят революции. Они верят, что без царя станут богаче и счастливее.

– Генерал Хабалов действует осторожно. Как военный комендант Петрограда, он должен был разогнать толпу, но он терпеливо ищет пути для мирного соглашения.

– Если он получит приказ от царя, ему придется действовать решительно, но царь тоже молчит.

Разговор продолжался до утра. Татьяна сидела с ними, несмотря на то что выступала накануне вечером. Они разошлись с первыми лучами солнца. Уходя, Джелиль посоветовал Сеиту:

– Не покидай дом. Мы постараемся держать тебя в курсе дел. Будет лучше, если никто не будет знать, что ты здесь. Ты можешь связываться с нами через Татьяну. Я не появлялся дома уже давно.

– Спасибо, Джелиль, я никогда не забуду твою помощь. Позаботьтесь о себе, храни вас Аллах.

Они обнялись на прощание. Когда они спускались по лестнице, Сеит отозвал Джелиля и сказал:

– Ты знаешь, что Петр здесь?

Лицо друга отразило неудовольствие.

– Печальный случай, Сеит! Он никогда не раскается. Держись от него подальше. Или ты его где-то встретил?

– Нет. Похоже, он только заходил сюда несколько раз, пока меня не было.

Проводив друзей, Сеит сел за стол в раздумьях. Из того, что он узнал этой ночью, он составил список всех возможностей, проанализировал каждую и принял план на каждый случай. Опасность была не только в том, что он служил царю, но и в том, что он владел землей и собственностью. Последнего самого по себе было достаточно, чтобы попасть в расстрельные списки революционеров. Его мысли перенеслись к семье в Алуште. С какой тревогой домашние, должно быть, ждут новостей о нем! Вечером Тамара сказала:

– В городе стало еще опаснее, чем прежде. Выходить на улицу совсем нельзя.

Оказалось, что на второй день бунтовщики не только почти захватили центр города, но и начинают захватывать окраины – а ведь дом Сеита стоял в живописном месте района Коломна, как раз на окраине.

Хотя большинство бунтарей требовали хлеба, нередки стали крики и против самодержавия и войны. К толпе присоединились студенты университетов.

На третий день ситуация вышла из-под контроля. В промышленных районах были атакованы полицейские участки. Нападавшие были вооружены. То, что началось как мирная демонстрация с требованием зарплаты, превратилось в вооруженный конфликт, массы, казалось, забыли, зачем начали демонстрацию. С криками и сжатыми кулаками демонстранты разжигали ярость друг друга, царила власть толпы. Теперь толпа хотела не хлеба, а крови. Вооружившись и разгромив полицейские участки, люди стали более самоуверенными и превратились в кровожадное сборище.

Сеит, который не мог ничего поделать, медленно ходил между библиотекой и гостиной. Он чувствовал себя пойманным.

С приходом ночи ему уже начало казаться, будто прошло много дней. Тяжесть на душе, неуверенность раздражали его. Он не мог прибыть на службу. Его ближайшие друзья, вероятно, участвовали каким-то образом в борьбе или готовились к ней. Женщина, которую он любил, была далеко, и он не знал, что с ней. Может быть, он уже никогда не увидит свою любимую. Все, что он мог делать, – это сидеть и ждать. За весь день он не съел ничего, только пил чай или водку, которые ему молча приносила Тамара. Он не смог проглотить ни куска от утки с апельсином, которую она приготовила. Комок в горле не давал ему есть. Он очень нервничал…