Нермин Безмен - Курт Сеит и Шура

В тишине ночи он услышал, как перед его домом остановился экипаж. Это был Джелиль, который выскочил из экипажа и стремительно взлетел по лестнице.

Джелиль подбежал к двери раньше, чем Тамара успела подойти из кухни. Он сразу сказал:

– Свершилось, Курт Сеит! Наконец свершилось. Царь послал телеграмму из ставки генералу Хабалову, приказывая ему разогнать демонстрации. Толпа собирается двинуться на дворец с факелами и огнестрельным оружием. Миша будет во главе одного из отрядов, который преградит им путь, он недавно ушел, я буду возле дворца. Плохи дела, Сеит, очень плохи. Скоро произойдет ужасное.

Сеит в ярости хлопнул по повязке на больной ноге и процедил:

– Черт побери! А я сижу здесь, любуясь на свою ногу.

– Не беспокойся, Курт Сеит, если бы ты сейчас увидел уличную толпу, тебе бы расхотелось быть там. Даже жители доходных домов позапирались. Толпе все равно, старик перед ней или раненый, – и грустным голосом добавил: – К этому должно было прийти…

Он сделал паузу, нервно вертя в руках шапку.

– Сеит, я пришел проститься…. Мне пора идти… Прости меня за все обиды, ради Аллаха… Я всегда считал тебя своим братом… Запомни меня таким…

Они обнялись и какое-то время стояли, склонив головы на плечи друг другу. Сеит прошептал:

– Да будет так, Джелиль, брат мой… Пусть Аллах простит нам все грехи, которые мы совершили.

Они были друзьями с детства. Они играли вместе, они вместе скакали на лошадях, они вместе смеялись, плакали, ухаживали за женщинами и вместе ушли на войну. Их жизни были половинками одного целого. Сеит с чувством погладил плечо Джелиля:

– Береги себя, храни тебя Аллах, я буду молиться за тебя.

Глаза Джелиля были полны слез. Он сказал:

– Разве Аллах не всегда на нашей стороне, Курт Сеит? Посмотри на нашу жизнь. Кто-нибудь наслаждался ею больше нас? Нам и так выпало много радости.

Мрачные, они обнялись снова.

– Ты прав, Джелиль, ты прав.

– Сеит, если я не вернусь, передай от меня моим родителям, что я люблю их. Пусть они помолятся за меня, за мои грехи перед Аллахом…

Сеит не смог ничего произнести в ответ. Он помахал другу на прощание.

Утром 12 марта перед домом остановился извозчик Актем, татарин. Он был очень взволнован и возбужден. Сеит, радостный, что хоть кто-то принес вести, вместе с Тамарой вышел поговорить с ним. Извозчик не мог говорить – так был потрясен событиями. Он рассказал Сеиту все, что видел. Уже несколько дней он не мог ни работать, ни даже доехать к себе домой в район Сенной.

– Хвала Аллаху, нет у меня семьи, – то и дело причитал он. Оказалось, что войска отступали, проигрывая в уличных столкновениях революционерам.

– Они взбесились, господин Эминов! Они похожи на бешеных псов. Они жаждут крови.

Толстые грубые пальцы извозчика потемнели от табака – он несколько дней ничего не ел, только курил. Он растерянно мял свою шапку, а говорил тихо и запинаясь, чего было трудно ожидать от такого простого и грубого на вид человека.

– Можно попросить вас, господин Эминов?.. Ох, господин… если моя просьба не будет дерзкой, господин… не могли бы вы взять меня на работу, хоть за кусок хлеба?

Последние слова вырвались у него сами собой. Он повалился на колени и продолжал, теребя шапку:

– Умоляю вас, господин Эминов! На улицах ад. Я не прошу у вас ничего, кроме куска хлеба. Я буду спать в своей коляске. Мне не нужно ничего платить. Просто давайте поесть, и все. Я не ем много. Буду делать все, что вы потребуете. Я умоляю вас, господин…

Сеит тронул его за плечо и успокоил:

– Хорошо, Актем, встань. Если я могу что-то сделать для тебя, я сделаю.

Извозчик неловко встал, все еще не веря своей удаче. Он продолжал перечислять, что сделает для Сеита, чтобы убедить его:

– Я все буду делать, что скажете. Я буду вашим рабом. Я буду носить вам дрова. Я буду чистить вашу печь, топить ее, чинить ее. Я буду передавать ваши письма, носить вам газеты. Я сделаю все, что попросите.

Сеит хотел успокоить его:

– Хорошо, Актем, я понимаю тебя. Тебе не надо делать всю работу по дому, и тебе не придется спать в коляске. Прямо за входной дверью есть кладовые, ты можешь устроить одну для себя. Тамара покажет, что делать. Можешь оставаться здесь.

– Спасибо вам, господин Эминов! Буду молить Аллаха, чтобы все, к чему вы прикасаетесь, превращалось в золото. Никогда не забуду вашу доброту.

Извозчик был так благодарен, что не переставал кланяться. Сеит не знал, почему он взял на работу человека, которого видел всего несколько раз в жизни и который только несколько раз возил его.

На двенадцатый день марта большая часть города была захвачена революционерами. В тот же день депутаты Думы, представлявшие различные политические и идеологические фракции, встретились, чтобы обсудить возможности решения ситуации, а революционно настроенные главари рабочих запустили давно разработанный план.

В ту же ночь лидеры рабочих группировок, организаторы забастовок и комитетов, через которые распространялось оружие для забастовщиков, а также двести пятьдесят социалистов – депутатов Думы собрались вместе, чтобы создать первый Совет. Эти депутаты первого Совета имели разные взгляды на будущее революции. Они боялись, однако, что растущее число их сторонников рассеется, если революция не произойдет. Они хотели немедленного результата. То, что вскоре они могли столкнуться не просто с бедностью, а с настоящим голодом, если не возьмут дело в свои руки, ставило в опасное положение все дело революции. Они практично решили отложить свои разногласия, чтобы разобраться с ними потом, и создали сильный Центральный Комитет. Они не хотели давать Думе возможности противодействовать. Их первой целью было взять под контроль склады с продовольствием. И это было только начало.

Члены Думы тоже видели выход в республике, но не хотели свержения царской семьи. Они понимали, что невозможно сохранить трон для нынешнего царя Николая II, но великий князь Михаил мог бы править как регент до тех пор, пока царевич не вырастет. Гучков и Шульгин, оба члены правого крыла Думы, посетили царя в Пскове. Они пытались убедить его отречься в пользу его сына и тем обеспечить будущее династии. Когда эта последняя попытка примирения оказалась безрезультатной, трехсотлетнее правление династии в России было обречено.

В ранний час той же ночи Татьяна Чупилкина оказалась в доме Сеита. Актем впустил ее и проводил наверх. Она рыдала как ребенок. Ее слезы стекали по театральному гриму, черная тушь текла по розовой пудре на щеках. Ее шляпка сбилась, открывая белокурые локоны. Она выглядела как маленькая девочка, у которой отняли игрушку. Она бросилась к Сеиту:

– Ах!.. Сеит, ты не знаешь, что случилось со мной, здесь для нас больше нет жизни… ты не можешь представить, что случилось со мной сегодня вечером.