Ульяна Соболева - 1000 не одна боль

— Твою кого, Аднан? Я не знаю, кто эта русская тебе. Она, словно кол у тебя в груди.

А он вдруг повернулся и нахмурив брови очень серьезно сказал.

— Я сам не знаю. Но у меня вдали от нее дышать не получается… Понимаешь? Не выходит дышать. Вот тут, — ударил себя там, где сердце, — камень торчит. А она была бы счастлива, если бы я задохнулся. Мне убивать хочется, Рифат. Резать всех, кровь пускать, чтоб не думать о ней…

Я испытала самое настоящее облегчение, когда оказалась в его седле. Я бы не поверила самой себе, что смогу об этом думать именно так. Но даже сейчас мне казалось, что я падаю с седла и я невольно прижималась к Аднану спиной. За какие-то пару часов я успела стереть ладони и их жгло перед появлением волдырей. Во рту так пересохло, что я не могла сглотнуть слюну. Когда я в очередной раз пошатнулась он стиснул меня сильно под ребрами и прижал к себе. Стало нечем дышать и страшно. Когда он проявлял внимание я вся внутренне сжималась и мне хотелось уменьшится в размерах. Стать маленькой и исчезнуть из поля его зрения.

Аднан склонился ко мне и сердце снова забилось быстрее. Уже привычная реакция на его близость. Как американские горки то ужас, то какое-то щемящее волнение.

— Не понравился мой подарок, Альшита?

Отвечать не хотелось. Мне вообще не хотелось делать рядом с ним вид, что ничего не произошло, и он может болтать со мной вот так запросто о своих подарках.

— Я не умею ездить верхом и не могу оценить подарок, который мне в тягость и причиняет боль.

Рука, сжимающая мое тело чуть дернулась.

— Ничего. Научишься ценить именно практичные подарки. У меня кочевой образ жизни, а ты будешь всегда рядом со мной. В Каире ты не останешься. Поэтому начинай привыкать к моему образу жизни иначе ты сломаешься и умрешь.

Сейчас я не знала, что лучше… несколько дней назад мне хотелось умереть, а сейчас… сейчас я надеялась, что рано или поздно мне удастся вырваться из его лап и сбежать. Повернул мое лицо к себе за скулы и его зеленые глаза вспыхнули тем самым блеском, который раньше отзывался во мне томлением, а теперь пугал меня. Он убрал руку, и я выпрямилась, стараясь держаться изо всех сил и избегать того чтобы прислоняться к нему.

А потом чуть не выскользнула с седла и схватилась руками за гриву его скакуна. От боли невольно застонала.

Аднан вдруг схватил меня за руку и разжал мои судорожно стиснутые пальцы. Несколько секунд смотрел на волдыри, потом приостановил коня, и я услышала треск материи и не успела опомниться, как он уже обматывал мои руки оторванной полоской ткани со своей джалабеи.

— Доедем до места назначения Икрам смажет волдыри.

Ладони араба нежно погладили мои руки, поднимаясь вверх и сжимая мои плечи. Неожиданная ласка, от которой почему-то не захотелось сжаться в невидимую маленькую точку. С нами поравнялся Рифат, натягивая поводья и бросая взгляд на руки Аднана поглаживающие мои запястья и тут же поднял голову и посмотрел на своего предводителя.

— Нас нагоняет отряд Раиса. Вначале думали, что это лазутчики Асада… но нет — это твой средний брат.

— А он что здесь делает? Разве этот прохвост не в Каире?

— Возможно, выехал к тебе навстречу.

— Вряд ли… скорее ему что-то надо. Что-то в обход отца. Он бы сюда просто так не приехал тем более у нас намечается семейный обед после моего возвращения.

Прикажи остановить отряд. Подождем его здесь.

Все время пока к нам приближалась кавалькада из нескольких всадников чьи кони поднимали облака пыли. Контрастируя черной одеждой с бледно-желтым песком. Он был везде разным иногда смешивался слоями самых разных оттенков от оранжевого до светло-желтого. Брат Аднана ехал впереди, гордо выпрямившись в седле с каким-то высокомерием во всем своем виде. Он направил коня прямо к нам, и я тут же опустила взгляд едва увидела, как тот бросил на меня любопытный, горящий взгляд и нагло усмехнулся.

— Твои люди великолепно берут след, не хуже натасканных псов. Странный путь ты выбрал, брат. Есть дорога покороче. Я ждал тебя именно там.

— И я тебя приветствую, Раис. Мне была удобна именно эта дорога. А ты я смотрю так соскучился, что решил выехать мне навстречу?

Я словно физически ощутила между ними сильнейшую неприязнь и напряжение. Словно встретились не близкие родственники, а враги.

— Конечно соскучился, брат. Мы тебя не видим по несколько месяцев. — он усмехнулся и широкие усы изогнулись над тонкими губами. У него было кругловатое лицо и плотное телосложение, а улыбка и выражение глаз скорее отталкивали, хотя он и пытался изобразить искренность.

— Да ладно. Еще б столько же не видели. Давай без лишних церемоний и лести. Ближе к делу. Что тебе нужно, Раис?

Раис бросил на меня взгляд прищуренных глаз, и я невольно прижалась спиной к груди Аднана, потому что его взгляд мне не понравился.

— Как интересно… а ведь и правда завел себе новую игрушку. Мне говорили, что мой брат умыкнул асадовскую шлюшку и оставил ее себе, а я не верил. Зачем Аднану нужны дешевенькие пользованные шармутки? Оказывается, это правда. Забавно. А она хорошенькая… могу понять. Еще не надоела?

Рука Аднана не просто сдавила меня, а с такой силой прижала к себе, что у меня захрустели кости.

— С каких пор тебя волнует кого я трахаю, Раис? Кажется, до сегодняшнего дня это ни в коей мере никого не касалось, как и мне никогда не было интересно где ты покупаешь себе совсем юных мальчиков и где их закапывают после твоих ночных развлечений? Кстати отец знает о твоих развлечениях или Назир все еще умудряется прикрывать твой зад и спасать твои яйца от праведного гнева нашего родителя?

Лицо Раиса вытянулось и челюсти с хрустом стиснулись. Казалось он проглотил только что камень.

— Это все грязные сплетни, а ты собираешь их даже в пустыне, как баба.

Я здесь не затем. Ты забрал девку Асада, а у нас с ним договор, что мы не трогаем его товар. Он пытается развязать войну и мешает нам с торговыми путями на севере. Ты всегда отличаешься от нас идиотскими выходками, на которые способен только ублюдок русской любовницы.

Аднан даже не пошевелился, а мне вдруг захотелось плюнуть в рожу этого придурка, который намеренно говорил всякие мерзкие гадости.

— Я мог бы высказаться нелестно о твоей матери и покрыть ее имя грязью, но в отличии от тебя я не воюю с именем женщины на губах.

— Само благородство. Посмотрите на него. Думаешь, что когда-нибудь сможешь занять такое же положение при отце, как и мы? Законнорожденные сыновья? Нет. Ты как был ничтожеством от русской, так и останешься им до конца дней твоих. Когда отца не станет мы может быть позволим тебе прислуживать нам, а скорей всего вышвырнем тебя из нашей семьи, как паршивую овцу.