Ульяна Соболева - 1000 не одна боль

— Давай, не спи. Я головой за тебя отвечаю. Хочешь выпить вина? Или может воды?

— Я ничего не хочу… у меня все болит.

Пролепетала я пересохшими губами, стараясь смотреть вперед и не думать о дикой боли в спине и ногах, в онемевших, с непривычки, мышцах.

— Зачем мы едем в Каир? Разве твой предводитель и вы все не живете в пустыне?

Рифат поравнялся со мной и взял моего коня под уздцы, заставляя идти быстрее.

— В Каире живут братья и отец Аднана. Здесь не его дом, а скорее место его работы, обязанности, которые он выполняет для семьи. А еще в Каире живет его жена. Думаю, он пожелал ее увидеть. Они совсем недавно поженились.

Я не просто проснулась меня словно ударили коленом в живот, и я выпрямилась в седле забывая про боль в спине.

— Жена?

Рифат казалось был доволен произведенным эффектом и мне даже показалось он нарочно мне все это сказал.

— Конечно жена. Сын бедуинского шейха по определению должен жениться как можно раньше и произвести на свет наследников.

Пока он говорил я едва понимала его. Словно каждое слово искажалось и переставало быть для меня понятным. Я не думала, что известие о том, что Аднан женат будет для меня сродни удара в солнечное сплетение настолько сильного, что я не могу сделать ни вдох, ни выдох. Я смотрела впереди себя и ничего не видела, словно мне в глаза песок насыпали.

В эту секунду меня кто-то выдернул из седла, и я услышала голос Аднана.

— Впереди все чисто, а она дальше со мной поедет.

Бедуин пересадил меня к себе в седло и по-хозяйски сжав под ребрами, придавил к себе. А я все еще не могла отдышаться, все еще в ушах звучал голос Рифата.

«А еще в Каире живет его жена. Думаю, он пожелал ее увидеть».

Хотя какая мне разница женат он или нет. Пусть у него будет хоть тысяча жен мне то что с этого. Я все равно рабыня и забава для жестокого и бесчеловечного ублюдка, которому плевать на мои чувства и на мою боль. Он уже мне не раз это продемонстрировал.

Но внутри, в груди, все равно словно впились острые иголки жестокого разочарования. Вот и еще одна призрачная иллюзия растаяла, как льдинка на смертельном и адском солнце долины смерти.

Сутки назад….

Рифат смотрел как Аднан перерезал горло одному из перекупщиков и пнул носком сапога безжизненное тело так, что оно подкатилось еще к нескольким трупам, распластавшимся на окровавленном песке. Давно предводитель так не зверствовал. Лишь однажды, когда люди Асада посмели отбить товар его отца и выкрасть прямо из-под носа, ибн Кадир превратился в жестокое кровожадное чудовище и напал на деревню, где они спрятали контейнеры с оружием, и кроме пепла ничего там не оставил. Сжег все дотла. Потом Кадиру пришлось покрывать проступки своего бастарда и подкупать нужных людей, чтоб из этого не раздули скандал, а списали на пожар. Десятки жизней. Вот какую цену заплатил Асад за то, что посмел обойти Аднана ибн Кадира. С тех пор обычная вражда превратилась в кровавую ненависть, в нескончаемую войну не на жизнь, а на смерть.

А сейчас снова безумный взгляд и трепещущие от запаха крови ноздри. Словно сам Сатана в него вселился. Перекупщики отказались платить дань и продать Кадиру скакуна по той цене, по которой они договаривались. Когда тела засыпали песком, Аднан поднял тяжелый взгляд на Рифата, пока тот лил воду из фляги, чтобы предводитель смыл с пальцев кровь.

— Могли продать, и я бы заплатил, а так заплатили они — своими жизнями, а я получил коня в подарок.

Усмехнулся, как оскалился и Рифат невольно отпрянул назад. Сам не свой Аднан все эти дни. На себя мало похож. Как в зверя превратился.

Из-за девчонки. Русской молоденькой дурочки, которая появилась невесть откуда. Свалилась на их голову. Подарок. Чтоб ее. Рифат, едва увидел белобрысую и тот взгляд, который бросил на нее Аднан, сразу понял, что с этого момента у них у всех начались большие неприятности. Но не думал, что эти неприятности будут такого дикого масштаба. У ибн Кадира всегда было много женщин. Все они по долгу не задерживались ни в его жизни, ни в его постели.

Ненасытный, как животное, предводитель мог войти к своей жене и той же ночью взять с собой Рифата к самым лучшим шлюхам Каира и трахать до утра еще двоих. Темперамент как у отца. Десятки любовниц не только в Каире, но и по всему миру. Бессчётное количество незаконных и непризнанных детей.

Рифат всегда с долей восхищения и что уж там скрывать, мужской зависти, смотрел как они трепещут перед этим породистым жеребцом с редким цветом глаз и взглядом пресытившегося хищника. Черт их поймет женщин этих. Он им нравился. Грубый, жестокий, циничный и красивый. Скорей всего они чувствовали его мощь, его неоспоримую власть. Ее ощущали даже мужчины, окружавшие и подчинявшиеся ибн Кадиру.

Единственный раз, когда Рифат было уже решил, что Аднан остепенится — это некоторое время до свадьбы с Заремой. По-началу казалось, что бастард Кадира увлекся своей невестой и сражен ее восточной красотой, но иллюзия длилась ровно до брачной ночи. Точнее до ее самого начала. Выполнив свой долг Аднан утащил друга на какую-то вечеринку в Каире и бросил невесту одну в покоях на окровавленных простынях. Которые пришли лицезреть многочисленные тетки Кадира и со бабки со стороны невесты.

Зарема даже виду не подала, что ее бросили. Она стойко выносила жестокий и непостоянный характер своего мужа. Она не собиралась уступать свой «трон» подле Аднана ни одной из его шармут и всегда была выше этого. За что Рифат уважал ее и даже в какой-то мере жалел. Все они ждали, что Зарема забеременеет и родит наследника Кадиру. Семью словно преследовал злой рок ни у одного из сыновей еще не родились мальчики. У старшей невестки случилось три выкидыша, а до этого родились одни девочки. Вторая родила мертвого малыша, а третья так и не могла забеременеть. И дед переписал завещание. Первый ребенок мужского пола унаследует все состояние и не важно у кого из них он родится. Теперь все сыновья усердно старались произвести на свет наследника. Все, кроме Аднана, который сказал, что ему плевать на деньги отца и приезжать в Каир он будет лишь тогда, когда сам этого захочет.

— Это твой шанс, Аднан. Твой шанс возвысится до отца, переплюнуть своих братьев и утереть им нос.

— Что это за отцовская любовь если ее надо заслужить. Разве детей не любят просто так, не за их достижения? Я не собираюсь покупать отцовское расположение. Если его нет, значит так тому и быть.

— Но ты мог бы…

— Не мог бы. Не мог бы потому что мне это не нужно. И хватит об этом.

— Навещал бы жену почаще. Всего-то.

— Ты о ком заботишься, м? Обо мне или выгоду какую-то ищешь? Богаче хочешь стать? Власти больше иметь? Смотри не разочаруй меня, Рифат.