Вероника Бартлз - «Двенадцать шагов»

- Я тоже думаю, что это было круто. Мне только жаль, что мы не придумали это раньше. Но нам нужно немного подправить остальной сценарий, чтобы сделать его пригодным, - она смотрит на сцену, где Сара собирается бежать от принца, оставив ее хрустальную туфельку позади. - Кто бы мог подумать, что Золушка поймала принца, после того, как его отшили?

После быстрой установки и смены костюмов, Сара бредет обратно «домой» в ее старых тряпках и поет репризу песни о мечтах. Когда она заканчивает песню, я выхожу из-за перегородки, как будто иду на кухню из другой комнаты в доме.

- Где ты была? - требовательно спрашиваю я. - Я должна сама развязать шнурки на этом жалком бальном платье?

Глаза Сары округлились. Конечно, она понятия не имеет, что происходит, потому что она была с Принцем, пока мы судорожно переписывали сценарий, но она играет прекрасно.

- Я была в саду. Мечтая о принце, - говорит она со вздохом. - И это была самая прекрасная ночь.

Ребекка и Кэти присоединяются к нам на сцене, бурно обсуждая бал и жалуясь на девушку, которая украла сердце Принца Очаровательного.

- Она может забирать его, - говорю я. - Принц какой угодно, но не очаровательный.

- О, нет, - возражает Сара. - Он добрый и нежный, - она смотрит на нас, с убедительным выражением ужаса на ее лице. - По крайней мере, именно так я представляю его.

Они легко переходят в песню, где сестры и мачеха сравнивают свои впечатления о бале с «мечтами» Золушки, какой он должен быть. Ребекка поет мои строки, пока я бормочу оскорбления тихим голосом.

Когда Принц Очаровательный и его слуга приходят, чтобы примерить хрустальную туфельку, Кэти и Ребекка соперничают между собой, чтобы получить шанс, как и в оригинальном сценарии. Но когда наступает моя очередь, чтобы попробовать, я качаю головой.

- Нет, не надо, спасибо, - говорю я, и толпа шумит. Я не могу не ухмыляться, когда вижу, как Джарод краснеет.

Когда спектакль закончился, и мы выстраиваемся, чтобы поклониться, Джарод и Сара делают шаг вперед, чтобы получить аплодисменты, как звезды шоу. Когда Джарод шагает обратно, чтобы взять меня за руку, как он делал после каждого выступления, я обхожу вокруг него, чтобы поклониться самостоятельно, и весь зал вскакивает, чтобы отдать мне овации. Даже сквозь яркий сценический свет, я вижу, как папа взволнованно шепчет своему боссу. Я улыбаюсь, машу и посылаю несколько поцелуев, прежде чем ухожу со сцены, не дожидаясь окончательного поклона. Я стреляю на Джарода презрительным взглядом через мое плечо, и уверена, что все думают, что я по-прежнему играю роль.

Но он знает, что это реально, и это то, что действительно важно.

Я мчусь в гримерку и переодеваюсь в уличную одежду, а затем я звоню Нику, пока стираю косметику. Он соглашается приехать и забрать меня, и я выхожу на парковку, ожидая его, пока остальной актерский состав уходит со сцены.

Как только мы добираемся до дома Ника, я иду прямо на кухню и беру красный, пластиковый стакан, полный чего-то зеленого и фруктового. Опустошаю его за один длинный глоток, игнорируя ожог в горле, и тянусь за другим.

- Эй, - говорит Ник, подходя ко мне сзади. - Держи себя в руках. Эта штука своего рода крепкая.

Я заканчиваю второй стакан, а затем тянусь за пивом.

- Мне не нужна нянька. Я могу постоять за себя, - я устала пытаться показать миру, что могу быть так же хороша, как Лаина. Я ее сестра, а не тень.

Ник качает головой и отступает.

- Успокойся, ладно? Тебе не надо ничего доказывать.

- Не важно, - я ухожу, уже чувствуя легкость, пока фруктовый пунш творит чудеса. Я была так сосредоточена на том, чтобы быть как моя сестра, что не была на вечеринках пару месяцев. Но это то, кто я. Я веселая, шумная и беззаботная, и не могу быть идеальной, пластиковой куклой, но чертовски потрясающей. И все, кто не может принять меня такой, какая я есть...

Я поскальзываюсь на коврике в коридоре и падаю на Джоша, проливая мое последнее пиво на его футболку.

- Упс! Извини, Джошик, - я глажу его по щеке и улыбаюсь.

Он хватает меня за плечи, чтобы удержать меня.

- Эй, Энди, как дела? Я давно не видел тебя.

- Да, я была занята, - я отхожу от него, перекидывая волосы через плечо, и небрежно опираюсь о стену.

Вот только, кто-то перенес дверной проем.

Я падаю назад в гостиную и натыкаюсь на стол. Лампа падает на пол, но, к счастью, ковер достаточно мягкий, чтобы предотвратить ее от раскола. Трещина на цоколе, наверное, уже была здесь.

Я ставлю лампу обратно на стол и хихикаю. Лучший способ пережить неприятный момент – это притвориться, как будто на это не стоит обращать внимания, так что я даже не пытаюсь оправдываться за свой идиотизм. Я иду к дивану и втискиваюсь между Робом и каким-то случайным парнем.

Кто-то протягивает мне еще одно пиво, и я поднимаю его вверх и делаю глоток.

- Эй, Робби, как дела?

- Ну, здравствуй, - говорит случайный парень. - Я не думаю, что мы встречались.

- Неа, - я пытаюсь сделать еще один глоток моего напитка, но банка пуста. Как это произошло?

- Я – Макс, - говорит случайный парень. - А ты?

- Устала, - я откидываю голову назад, на подушки и, закрыв глаза, жду, пока комната перестанет вращаться.

Может, мне следует влиться во все эти вечеринки. Даже когда раньше приходила на эти вечеринки каждые выходные, я фактически не пила. Я носила с собой одну и ту же банку пива всю ночь.

Это отличный реквизит. Если вы держите напиток в руке, как правило, вы можете сказать или сделать все, что вы хотите, и, если получается глупо, у вас есть встроенное оправдание. Вы можете выходить сухим, так долго, пока говорите, «я был настолько пьян, что даже не помню, что произошло!» Даже если вы не сделали ни одного глотка вообще.

Но сегодня я на самом деле может быть немного навеселе.

Я хихикаю.

- Навеселе – это смешное слово, не правда ли? Навеселе, навеселе, навеселе.

- Это Энди, - говорит Роб случайному парню. - Она младшая сестра Алаины Андерсен.

- Алаины?

- Да. Она сидит позади меня на химии. Убийственное тело.

- О, ты имеешь в виду, ту цыпочку с сиськами и длинными волосами? Всегда пишущую в тетради? Она горячая.

Я открываю глаза и отталкиваю себя с дивана, не дожидаясь, чтобы услышать ответ Роба. Я устала слышать об удивительной Алаине Андерсен. Иду обратно по коридору, пытаясь вспомнить, где туалет.

Потому что думаю, что мне нужно пописать.

И, возможно, меня стошнит.

Я оставляю основную толпу людей и перебираюсь через книжные полки, которыми Ник блокировал лестницу. Он никогда не позволял никому подниматься на второй этаж, потому что его маму не волнуют его «не-такие-уж-секретные вечеринки», пока он никого не пускает в спальни. Но я знаю, что есть три ванные комнаты на втором этаже без очередей, а мой мочевой пузырь не хочет ждать.