Лоретта Чейз - Недоступная и желанная

Тамсин слегка отступила назад, оценивая довольно милую прическу, которую она соорудила. Лицо Лидии теперь окаймляли две слегка вьющиеся золотистые пряди, часть аккуратно расчесанных волос ниспадали на шею, а затылок украшал плотно сколотый в виде короны пучок.

– «О, будь конец всему концом, все кончить мы могли бы разом», – процитировала она «Макбета». – Леди Дейн сказала, что чем больше мужчине приходится ждать, тем глубже он погружается в полубезумное состояние. По ее словам, с лордом Дейном именно так и случилось. Ко дню свадьбы он стал совершенно невыносим. В результате за неделю приготовлений к торжеству леди Дейн чуть не сошла с ума. А она не из тех, кого легко выбить из колеи.

– Организация их бракосочетания скорее смахивала на подготовку к битве при Ватерлоо, – проворчала Лидия. – Она был грандиозна. Церковь набилась битком. А на свадебный завтрак народу навалило еще больше.

– У нее вкус к дорогим вещам, как сказал его светлость.

– Что ж, у нас все будет не таким грандиозным. – Лидия осмотрела свое отражение в зеркале. – За исключением моей прически. Какой элегантной ты меня сделала… особенно голову.

«Но это всего лишь внешность», – подумала Тамсин. Кем теперь станет Лидия Гренвилл, она и сама не очень понимала.

«Представляешь себя знатной леди?» Этот вопрос периодически с издевкой задавал отец много лет назад. Очевидно, так оно и было. Лидия действительно часто думала о том, что по линии матери принадлежит к роду Баллистеров.

С другой стороны, когда Лидия впервые увидела лорда Дейна и обнаружила в его мрачном лице знакомые черты, она ощутила какую-то странную смесь чувств: удивление, досаду и даже удовлетворение. А лорд Дейн тогда лишь бросил на нее безразличный взгляд и продолжил разговор со своим школьным приятелем Эйнсвудом.

Когда после свадьбы лорда Дейна Селлоуби стал рассказывать, что видел женщину, будто сошедшую с одного из портретов галереи Афкорта, было очевидно: он уловил ее сходство с женихом. Однако, возможно, сходство это было неопределенным, слегка заметным. По крайней мере сегодня, когда Селлоуби и Дейн стояли совсем рядом с ней, ни тот ни другой его явно не обнаружил.

Наверное, так оно и было. Очевидно, мама видела предыдущего лорда Дейна на каком-нибудь шествии или выходившим из кареты. Видела, конечно, издалека и могла заметить, что ее дочка похожа на него, а затем сочинила красивую легенду. Ведь и Лидию саму на написание «Фиванской розы» вдохновила статья в одной из бульварных газет, где рассказывалось об обручальном кольце леди Дейн с большим неограненным рубином, окруженным бриллиантами.

– Не думаю, что для герцога имеет значение твоя прическа, – вернул ее в действительность голос Тамсин. – Не сомневаюсь, что он, не откладывая в долгий ящик, с радостью пошел бы с тобой под венец даже тогда, когда мокрые волосы прилипали к твоему перемазанному лицу, а набухшая от влаги шляпка болталась на шее бесформенным комом.

– Эйнсвуд тоже выглядел далеко не как красавчик Браммел [12] Красавчик Браммел (Джордж Брайан Браммел; 1778–1840) – знаменитый английский денди, законодатель моды в период Регентства. , – сказала Лидия, поднимаясь из-за туалетного столика. – В любом случае, вымок он гораздо сильнее и рисковал простудиться, если бы приступил к функциям жениха, не переодевшись. А мне не очень интересно провести первые дни после свадьбы у постели больного мужа. – Повернувшись, она столкнулась с устремленным на нее серьезным взглядом Тамсин. – Считай, что я сумасшедшая или капризная, как тебе больше нравится.

– Я считаю, что ты не права, называя свои чувства к нему девичьей влюбленностью, инстинктом размножения или бредом похоти. – Тамсин мягко улыбнулась. – Мне кажется, ты испытываешь к нему настоящие чувства, и они начинают расти.

– Ну да, особенно после дождя. Как грибы. Ты это имеешь в виду?

– Нет смысла притворяться, что Эйнсвуд тебе безразличен, – продолжила Тамсин, игнорируя шутку. – Я видела, как ты выскочила из нашего кабриолета, забыв о грозе, о взбесившемся мерине. Ты думала только о герцоге Эйнсвуде… Это выглядело так романтично, – улыбнулась Тасмин.

– Да уж, романтично, – фыркнула Лидия. – Я того и гляди заболею.

– Это предсвадебная нервозность, – сказала Тамсин, направляясь к двери. – Рискну предположить, что ему сейчас еще хуже, чем тебе. Эйнсвуд измучился в нетерпении. Поэтому лучшее, что все мы можем сейчас предпринять, – это попросить священника побыстрее избавить вас обоих от мук ожидания.

– Мне не из-за чего нервничать, мисс Дерзость! – воскликнула Лидия, гордо вскинув голову. – И я ни в малейшей степени не страдаю. Я совершенно спокойна. – Она подошла к двери. – Совсем скоро я стану герцогиней Эйнсвуд, и тогда, – Лидия наигранно строго посмотрела на Тамсин, – вы, простолюдины, держитесь у меня!

Она вышла из комнаты. Смеющаяся Тамсин последовала за ней.

Благодаря Дейну, Селлоуби и Тренту времени для мук и переживаний у Вира Эйнсвуда не было. Они без остановки болтали, не давая жениху задуматься даже на полминуты.

Разговор велся в малом обеденном зале гостиницы, который был зарезервирован под торжество.

– Удивительнейшая вещь, скажу я вам, – разглагольствовал Трент, – у меня просто в голове не укладывается, как ты мог этого не увидеть. Разве что ее жалкого мокрого вида…

– Конечно же, я узнал ее, – сказал Селлоуби. – Ведь я видел ее прежде, у церкви после венчания Дейна. Любой бы заметил эту красивую молодую женщину с такой великолепной фигурой. В толпе журналистов она выделялась, как роза среди сорняков. Не говоря уж о том, что среди этих щелкоперов вообще крайне мало женщин. Поэтому там могла быть только леди Гренвилл. Даже издалека ее внешность бросается в глаза.

– Именно об этом я и говорил, – упорствовал Трент. – Высокий парень с золотистыми вьющимися волосами, которого я видел…

– Я бы не назвал их золотистыми, – перебил его Дейн, – Скорее, они льняные. И не такие уж вьющиеся.

– То есть цвета бледного золота, – уточнил Селлоуби. – Напоминает мне…

– Да, того парня, рыцаря, которого моя сестра…

– Графа д’Эсмонда, – продолжил Селлоуби. – Глаза, однако, другие. У нее они тоже голубые, но гораздо светлее.

– И она не может быть француженкой, – добавил Дейн.

– Я и не говорил, что она француженка. Я только пытался вспомнить слово, название титула, как-то связанное с лошадьми, которым мисс Прайс его назвала. Кажется шевал…

– Дошедшие до меня слухи утверждают, – продолжил свои рассуждения Дейн, – что она родилась на Борнео и занималась там разведением крокодилов. Тебе небось не известен этот факт из ее прошлого, не так ли, Эйнсвуд? Впрочем, я сомневаюсь, что на Борнео водятся крокодилы.