Алена Воронина - Радужный город

Сваленный в кучу спрессованный снег, который руки у рабочих так и не дошли убрать, стал для машины отличным трамплином. Большой старый джип, несшийся на Тропинина, вильнул в сторону метрах в пяти от Итальянца, и, воспарив над отбойником, пробив носом парапет, полетел в воду.

Варков, стоявший у самого начала моста, вцепившись в перила, замер, наблюдая за падением огромного японского чудовища. Предрассветные сумерки превращали все, что развернулось перед его глазами, в некую иллюзию. Страшную сказку.

Нева не была скована льдом, и черные воды ее обхватили автомобиль и потянули вниз, засасывая в холод и тьму. Пальцы Анатолия Ивановича вцепились в ледяные поручни моста.

Краем глаза следователь увидел бегущий силуэт, послышались крики. Через несколько секунд с берега сорвался и поплыл, рассекая воду мощными гребками, мужчина.

Холодная вода. Ледяная. Настолько холодная, что дыхание перехватывает. Варков знал это, потом что теща с матерью не раз гоняли его окунаться в прорубь на крещение.

Машина, упавшая с моста не так далеко от берега, уже погрузилась по крышу. Вода вокруг пенилась и бурлила. А через секунду задние фонари, блеснув, ушли под воду. Пловец нырнул в метрах трех от все еще бурлящей воды.

Прежде чем помчаться к берегу, Варков кинул взгляд туда, где был Тропинин. Вита так и остался стоять в той же позе, что и пару минут назад, когда автомобиль пронесся мимо. Мужчина даже головы не повернул, обратившись статуей. Перехватив одного из оперативников, пробегавших мимо, Анатолий Иванович ткнул пальцем в сторону Тропинина.

— Следи, чтобы чего не выкинул!

— Есть!

Ноги донесли Варкова до края бетонных плит, которые устилали берег, за пару ударов сердца. От бега и попытках удержаться на сколькой поверхности в груди саднило, а в ушах звонили колокола.

Тот, кто вопреки здравому смыслу полез в воду, так и не показался. Может, выныривал, но Варков упустил этот момент. Следователь понимал, что чудес на свете не бывает. Понимал, что десять, а может и все пятнадцать метров — это высоко. Температура слишком низкая, течение слишком сильное. И все-таки он ждал того, кто рискнул прыгнуть в воду.

Он ждал, вспоминая, что очень хотел летом научить пацанов плавать, мечтал съездить на рыбалку со знакомым майором, которому жутко везло в ловле на живца, что мальчик в посольстве получавший вместе с бледной едва живой матерью траурную ленточку с орденом, стал мужчиной, и теперь готовится принять еще одну.

Тропинин теперь не то что замкнется в себе, он…

Вода вдруг вспенилась. И в первый момент Анатолий Иванович не поверил. Не поверил, но пальто полетело на плиты, и он, держась руками за торчавшую арматуру, постарался не мгновенно, но по возможности быстро опуститься в воду.

Тот, к кому на помощь рванулся Анатолий Иванович, плыл, гребя одной рукой, отфыркиваясь как собака, второй рукой удерживая голову женщины, запрокинутую на его плечо.

Ледяная вода впилась в тело следователя тысячами игл, делая реальность мутной. Но Варков плыл, прикусывая язык, чтобы соображать. В отличие от мужчины, в котором следователь едва узнал Лёню, плавал Анатолий Иванович не так хорошо и быстро. Они встретились, когда спаситель уже преодолел две трети пути, но сил у того, похоже, не осталось. Варков, перехватив тело Софьи, дал мужчине отдышаться, и погреб к берегу.

Достигнув плит, они обменялись ношей. Анатолий Иванович, отплевываясь и тяжело дыша, едва смог взобраться на парапет. Лёня приподнял, как мог, Софью, давая возможность ухватиться за ворот ее пальтишка. Через секунду возле них оказался один из оперов и Артем. Втроем они достали и аккуратно уложили женщину на берегу. Артем помог Лёне вылезти, того ноги едва держали, и бил озноб.

Мужчины сгрудились возле женщины, увы, не подававшей признаков жизни. Пуговицы на ее пальто оторваны, бурые пятна на светлом свитере, бледное лицо с мокрыми ресницами. Едва, у все еще пытавшегося отдышаться Варкова, хватило сил оторвать взгляд от Сони, как следователь в шоке замер — он не видел никогда Итальянца таким. Друг всегда был собранным, готовым ответить ударом на ударом, но сейчас он превратился в маленького мальчика. Даже не того, кого Варков встретил в посольстве после гибели отца. Тот мальчик был хмур со сжатыми губами. Но ребенок даже тогда не терялся, придерживая мать под локоть. А сейчас Тропинин растерял себя. Он сидел на плитах, которые устилали сход к воде, беспомощно следя за тем, как Лёня, на четвереньках подползший к Софье, орал благим матом, надавливая на ее грудную клетку, пытаясь запустить сердце.

Завывания сирен слились с криками. К ним спускались медики с чемоданами, платную бригаду которых Варков вызвал заранее, а Вита все сидел и смотрел на нее, не отрываясь, не мигая, не двигаясь. Он, кажется, не дышал вместе с ней. И Анатолию от этого становилось страшно.

Ей повезло. Пока, по крайней мере, потому что определить, что же повреждено вот так сходу, было сложно. Но сердце забилось, легкие заработали, заставив горло выплеснуть целый фонтан воды и скорчившись хрипло задышать.

Скорая умчалась в сторону Питера, за ней полетел Гелек с хозяином, цвет лица которого мало чем отличался от цвета его собственной машины.

Варков сидел в автомобиле одного из оперов, стянув мокрое белье и завернувшись в куртки, которые, не сговариваясь, скинули мужики, с печкой, работавшей на полную мощность и с фляжкой коньяка в руке. Рядом расположился Лёня.

Говорить не было сил, но Варкову жутко хотелось знать одну вещь.

— Ты ведь не просто водитель?

Леонид приоткрыл правый глаз и посмотрел на следователя, и спустя мгновение чуть усмехнулся.

— Мастер спорта по плаванию. Чемпион России двукратный.

Варков хмыкнул.

— Молодец Витька, держит того, кто знает его врага в лицо, к себе ближе матери родной. К воде не приближается, но утонуть боится.

— Мне повезло в это раз, — заметил Лёня.

— Нам все повезло, — вздохнул Варков и, закрыв глаза, уперся затылком в подголовник.

Палата отдельная, бело-бежевая, с высокими окнами, черной дырой тонкого телевизора, тихо мурчавшим холодильником и огромной корзиной цветов на столе. Жаль запаха их я не чувствовала. Может, потому что нос был сломан, а может из-за лекарств, которые в меня капали, вкалывали, заставляли есть вместо завтрака, обеда и ужина.

Я — везучая, поведала мне мама. Мне сделали пластику лица, после удара перелом носа и серьезные порезы могли оставить шрамы. Кроме носа ничего сломано не было, только сильные ушибы и ссадины.

Мне была предписана куча медицинских процедур. Сколько все это стоило, я не знала, но знала, кто за это заплатил.