Александра-К - Элька [СИ]

Элька встает и швыряет эти деньги мне едва ли не в лицо. Так, приехали. Что еще себе позволишь со мной? Ты считаешь, что я просто тряпка?

— Мне они не нужны! — в голосе малого слезы и бессильная ярость.

Еще немного, и я чувствую, что сейчас его ударю. А этого делать нельзя — он больной, все-таки, я просто не имею права на такое. Он не мой брат и, тем более, не мой ребенок. Он-просто пациент нашего отделения, где я работаю и получаю зряплату именно за то, что слушаю бред наших бабок-теток-дедок и не обращаю на него внимание. А завтра у меня контрольный опрос, и, если я его завалю, то мне мало не покажется — диплом полетит точно, а тетка озвереет и предпримет карательные меры. И с мечтой об этом отделении надо будет расстаться — тут и с красными дипломами конкурс, а уж рядового нафиг не возьмут. А тетка протекцию оказывать не будет — и так едва меня терпит.

— Эль, иди в свою палату, мне заниматься нужно!

Все, хватит слюней и соплей. Мне надо учить уже, страсти-мордасти оставим на потом.

Эль резко поворачивается и выбегает из сестринской. Зеленоватые бумажки сиротливо лежат на полу. Я наклоняюсь и поднимаю их, сую под пластиковую столешницу. Будьте вы прокляты! Есть же предел того, что можно сделать за деньги!

На душе муторно, меня просто тошнит от всего. Впрочем, есть возможность отомстить. Только от того, что представил возможную месть за то, что сделал Элюн, меня тошнит еще больше…

Меня хватает на полчаса. Сердце щемит так, что впору кардиологию перечитывать, чем снимать сердечную боль. Я встаю и шлепаю в соседнюю комнатушку. В палате темно, зажигаю верхний свет. Эль лежит на кровати вниз лицом. Плечи ходят ходуном — опять плачет. Жалости у меня нет — после того, что он сделал. Но я подхожу ближе, прикасаюсь к его плечу. Эль резко сбрасывает мою руку. Я- прав и виноват перед ним одновременно…

— Эй, Эль, давай мириться, а?

Отрицательное движение головы, ну, а ты чего ждал?

— Эль, что бы ты ни сделал, я все равно тебя люблю. Поверь, пожалуйста. Все еще будет хорошо, все еще будет. Я тебя люблю… А ты, Эль?

Сердитое хрюканье носом, обиженный всхлип. И чуть слышное:

— Даааа.

Я просто крепко обнимаю его и долго сижу, укачивая. Мальчишка мой, братишка. Все будет, все еще будет у нас. Все-все-все будет! Я верю в это! Дааа…

Элька немного успокоился, дышит спокойно у меня под рукой. Чуть прижался теплым боком.

— Эль, я пойду? Мне еще доучить надо, а то завтра будут проблемы. А ты спи… Ладно?

— Я с тобой…

И смотрит внимательно мне в лицо — простил ли, не сержусь… Простил, не сержусь. Очень больно все это. Вот и все. А терзать его за проступок, который он сам не оценивает, как предательство или измену — зачем? Ты же хотел и просил, чтобы он оказался с тобой? Вот и оказался. А теперь — принимай какой есть, люби, учи, воспитывай, выбивай из черноволосой головы дурь и грязь.

Мы возвращаемся обратно в сестринскую, я сажусь читать свое, а Элька сначала греет чай с конфетками, это совершенно святое, и пристраивается возле меня со своей неизменной «Историей Средиземья». Смешно так пристраивается — сначала немного в стороне, я иногда скашиваю на него глаза и вижу нежный профиль, рассыпавшиеся темные волосы, ушко, вылезающее из-под прядей волос, синие глаза, устремленные в книгу. Потом парсючок мой как бы случайно, меняя ноги, передвигается чуть поближе, потом еще ближе. Я стараюсь не шевелиться, чтобы не спугнуть его. И, наконец, с довольным вздохом он прижимается ко мне плечом и боком и застывает — не прогоню ли? Конечно, нет, не прогоню. Его тепло, его запах, его чуть заметное дыхание возле моего плеча успокаивает. А я то дочитываю в книжке, то смотрю список вопросов — все ли закончил по этой теме, мои движения его беспокоят, он то и дело приподнимает голову — боится, что я уйду. Госсподи, да куда же я от тебя уйду-то, радость ты моя нежданная!

Я отключился около часу ночи — не выдержал уже больше, Эль заснул еще раньше. В постель я его не оттащил — просто я не успел этого сделать. И мы так и проспали остаток ночи — сидя, прижавшись друг к другу…

Звонок моего нового телефона резок настолько, что пробудит и мертвого. Кстати говоря, я так выматываюсь, что даже не слышу шарканья по коридору ночью, намертво вырубаюсь. Или все мое — со мной, и тревожиться просто не из-за чего? Не знаю… Элюн вскакивает со мной вместе, я торопливо целую его в нос, Эль сонно вздыхает. Так, на ручки и домой, в палату. А мне еще предстоит побегать по отделению. Сменят-то меня пораньше, но надо все равно смену сдать по-человечески. Я уже вылетаю из отделения, вытянув голову в сторону моего учебного заведения, когда на лестнице меня ловит Элюн, повисает на шее, целует куда-то в ухо.

— Удачи!

— И тебе, Эль, все хорошо будет, не бойся!..

Сдал я влет. Не знаю, либо позвонила озверевшая моя тетка, или препод выспался и не один, но вопросы были нормальные, и я вполне вменяемо смог на них ответить. Получив свои заслуженные баллы, вываливаюсь из корпуса — на сегодня — все, занятие сократили по каким-то кафедральным делам — у них собрание, похоже, и я свободен как птичка. Мои девчонки оказываются неожиданно у входа, похоже, ждут меня. Удивительно, откуда такое внимание к моей персоне?

— Влад, ну как?

— Нормально.

— Мы в кино собрались. Пойдешь?

— Не-а. Я с дежурства, отоспаться бы…

— Влад, всю молодость проспишь…

— Девчонки, было б с кем! — мой голос неприлично оптимистичен.

Блин, вот и наша голубая магия плывет на кафедральное. В ответ на мое бодрое солдатское «здрасьте» внимательно смотрит на меня — видимо, слышал мои слова «было бы с кем». Ну не с тобой, прааативный, не с тобой! Видимо, что-то ехидное мелькнуло у меня во взгляде, наша амебка синяя как-то грустно вздыхает. Вот же ж беда. Облико морале, воспитатель юного поколения. Боря Моисеев в молодости…

Ладно, домой, домой, поспать, поспать… Часов в шесть встану и сгоняю к Элюну. Пока индивидуальный пост не треба, но я уже успел соскучиться по его морде… Пытаюсь позвонить, но его сотовый выключен. Ну да, если взяли на внутрисердечную, то там все отключают — чтобы аппаратура правильно сработала. Всяко бывает. Ладно, все хорошо. Через несколько дней — каникулы, завтра — последний день цикла — так мы учим терапию в нонешние времена. И с чувством выполненного долга я заваливаюсь спать…

Элька сразу настоял, чтобы мне Светка не звонила и смог отключить свой телефон сам, пока еще были силы. Светка потом говорила, что он привел неотразимый аргумент: «А смысл? Зачем его тревожить, раз вы сделать ничего не можете?» С тем и уехал в реанимацию прямо с исследования.

Когда я приношусь вечером в больницу в обнимку с теплым мяском, картошкой, маленьким тортиком, то меня встречает довольно напряженный Семеныч. Он еще не уехал, а уже седьмой час.