Александра-К - Элька [СИ]

Секса не вышло. Элька еще пытался целоваться, но было видно, что делает это все через силу.

— Элюш, я сильно замотался за эти дни. Давай оставим все до завтра, я тебя вечером заберу домой на выходные, Семеныч разрешил, тогда что-нибудь придумаем. А в субботу пойдем с тобой в гости к моей тете.

Решение с моей стороны, конечно, идиотское. Как тетка воспримет мое появление с чужим мальчишкой, да еще и моим любовником. Скорее всего, выпрет нас обоих. На этом идея семейного воссоединения закончится. Но попытка — не пытка. Просто сумма, озвученная Семенычем, настолько велика, что даже наши обеспеченные девчонки не могут изъять ее из оборота без контроля мамы-папы. А кому нужен заем на неопределенный срок для неизвестного мальчишки? Поговорить-то я завтра, конечно, смогу, но вот реально сделать что-то? Ни в чем не уверен.

Элька удовлетворенно вздыхает — видимо, ему после всех сердечных дел тоже не сильно-то и хотелось. Но малой никак не может успокоиться, вместо того, чтобы завалиться спать или почитать, он крутится на койке так, что я только успеваю уворачиваться от острых коленок. Козявочка моя не находит места. Что еще-то случилось, а?

… У Влада глаза больные. Он думает и очень напряженно. Видимо, ему тоже сказали. Да не стоит все это усилий. Мне в жизни не найти столько денег и остается только ждать. Впрочем, выходов два — или я проживу год, или нет. Просто хотелось бы прожить этот год рядом с ним. Если получится. Я не хочу ему врать. Придется сказать всю правду. А там уже — как он захочет. Что решит…

— Влаад! — Элькин голос очень напряженный. Он перестает крутиться и застывает напротив меня в довольно странной позе — сидя на подушке и скрестив длинные ноги, голова лежит на коленках, волосы, рассыпавшись, почти полностью скрывают его лицо, видны только поблескивающие синие глаза.

— Что, Эль?

Пока душонка моя страдающая не выговорится, мне его все равно не усыпить. Придется говорить всю ночь.

— Влаад, тебе жа сказали про деньги для лечения?

— Да…

Теперь затаиться и ждать, а то убежит под камушек и спрячется там, как маленькая улиточка, фиг выковыряешь.

— Влаад, ты будешь искать их, да?

Я пожимаю плечами. Да, буду, но вот результат поисков может оказаться странным. Есть у меня одна смутная мыслишка, тетка-то моя еще та интриганка, выжить среди львов и крокодилов не каждый сможет, а она выживает уже много лет. Но уж слишком невероятное предположение.

— Влад, я хочу тебе кое-что сказать+

… Он бросит меня в итоге. Я сам все время неловко делаю все так, что он узнает обо мне только плохое. Все то, что я скрывал всегда, чего стыдился. Но промолчать — это будет нечестно по отношению к нему. Пусть бросает, мне все равно не прожить долго. А, может, пожалеет? Не знаю, ничего не знаю…

— Влад, кроме дяди Сережи есть еще один человек…

«Есть-значит, он существует в реале,»-эта мысль внезапно доставляет мне сильную боль. Но я не шевелюсь и стараюсь, чтобы морда не выражала все мои чувства. Я затаиваюсь, как всегда делаю при известиях о большой беде.

— Я был с ним два года… Недавно он сказал, что я вырос и ему уже не интересен. Но я не знаю… Это с ним мы смотрели порно, и он учил меня делать так, как показывали в кино. Книжки покупал, кормил, когда я приходил к нему на выходные. Дядя Сережа уже редко забирал меня из интерната последнее время — не было денег, чтобы приехать.

Эль замолкает. Мне трудно сравнить с чем-либо то ощущение, которое я пережил. Словно на грудь рухнул тяжеленный камень и придавил ее, не вдохнуть, не выдохнуть. И что я должен делать при таком заявлении? Орать: «Ты-шлюха малолетняя!», бить его по лицу, выскочить вон из палаты? Что я должен сделать сейчас?

… Влад долго молчит, опустив вниз глаза. Потом внезапно спрашивает:

— Эль, а кто тебя научил читать Толкиена и Льюиса. Откуда это у тебя?

— Он же… Он говорил, что я намного тоньше тупой биомассы моих одноклассников, что меня можно научить. Я же в пятом классе переехал учиться в район. Он сначала давал мне книжки читать, разговаривал, заставлял пересказывать прочитанное, занимался со мной английским. Одежду приносил… Ну вот, а два года назад он… Мы порно смотрели, и…

Мне бы язык вырвать за то, что говорю. Никто не знал. Он сказал, что, если я скажу кому-то, его посадят, и меня — тоже. Я боялся и не хотел, чтобы его посадили. Когда он не приставал ко мне, то мы просто ходили гулять в лес, за грибами, и он очень интересно рассказывал. Почти как дядя Сережа, когда еще не так пил… Не надо было говорить это Владу — серые глаза моего воина загорелись яростью, у него даже скулы вспыхнули. Сейчас он вскочит с кровати и изобьет меня за все, что я делал! Что же я не замолчу, почему рассказываю? Но он должен знать, должен! Может, такой-то я стану ему не нужен?…

— Эль, а сейчас ты с кем хочешь быть? Сейчас-то ты чего хочешь? Я понял, что было. А сейчас?…

Малой мой резко осекается после такого вопроса. Внутри у меня все кипит от ярости, щеки горят огнем. Но распускаться мне нельзя. Орать и мучить его бесполезно. Нужно немного потерпеть, чуть-чуть потерпеть, и все встанет на свои места. Что же он хочет сейчас-то?

Эль прячет глаза за прядями черных волос и чуть слышно шепчет:

— Быть с тобой…

Я осторожно протягиваю руку — чтобы не испугать мою улиточку, отбрасываю в сторону волосы с его лба, вглядываюсь в глаза. Они смотрят испуганно и со слабой надеждой, что не брошу приблудного щенка. Не брошу. Даже, если бы сказал, что хочет быть с той неизвестной мне тварью. Хотя, по большому счету, а кому Элька вообще был нужен, кроме его мучителей и любовников? Да и я тоже — всего лишь один из них. Не имею права судить — я так никогда не жил. А значит, прижми свою гордость, убей свою ревность и сохрани свое лицо. Одно из правил японской морали — мужчина — куб, его невозможно сдвинуть с правильного пути, он понимает разницу между добром и злом. Женщина — шар, катящийся туда, куда его направили, не имеющей понятия о добре и зле. Дело мужчины направить движение женщины в сторону добра. Элька не имеет понятия о добре и зле, что дало возможность ему выжить эти годы. А твое дело — направить его в нужную сторону.

— Иди ко мне…

Я очень осторожно тяну его к себе поближе. Эль вдруг как-то странно хрюкает и одним прыжком бросается мне в объятия, от его толчка я слетаю с кровати, падаю на пол, сверху на меня валится Элюн, не рассчитавший рывок, с хохотом начинает меня целовать, я барахтаюсь под худючим Элькиным телом и совершенно доволен. Элюн восторженно визжит. Я зажимаю ему рот-ведь два часа ночи же! Девчонки спят уже. В стену со стороны сестринской недовольно стучат-угомонитесь уже, а? Вот завтра Семенычу доложат!