Ольга Покровская - Ласковый ветер Босфора

Ветер налетал порывами, завывал в зубчатых башнях старинной крепости, располагавшейся по левую руку. Каменные стены ее, грубые могучие строения хищно щерились в ночное небо. И Кате почему-то представилось, как дрожат сейчас спрятавшиеся там, под древними карнизами, летучие мыши. Стать бы и ей одной из них, метаться быстрой тенью под замковыми сводами, пугая случайно забредших туда поздних туристов. Все было бы лучше, чем бродить ветреной штормовой ночью по Стамбулу, не разбирая дороги, не представляя, куда тебя занесла нелегкая.

Она и правда не помнила, как оказалась здесь, в районе крепости Румели, неподалеку от моста Султана Мехмеда Фатиха. Когда стало ясно, с кем сбежал из театра Эртан, она поняла, что не сможет сейчас снова оказаться в восторженной толпе, под прицелами камер, просто не выдержит, заорет дурным голосом, ударит кого-нибудь, заплачет. Нужно было последовать примеру Эртана и просто удрать – быстрее, пока никто не заметил ее исчезновения, не побрел за кулисы в надежде ее найти. И пускай все на нее ополчатся за то, что исчезла вот так, не почтила зрителей, не поздравила коллег. Хуже будет, если она останется, а в итоге сорвется и поведает кому-нибудь, что ее возлюбленный только что сбежал от нее со своим любовником.

Как глупо, господи! И как больно! Ведь она знала, на что шла, Эртан ей честно во всем признался. Как же не предвидела такой ситуации? Как не предсказала, до чего это будет оскорбительно и невыносимо.

Катя быстро прошла по пустынному коридору, заглянула в комнату, выделенную ей под кабинет. На столе, словно в насмешку, стояла огромная корзина цветов, ее любимых пионов, и оттого воздух в кабинете весь напитан был приторно-сладким ароматом. Катя машинально коснулась цветов, тянувших к ней свои пышные головки, и оцарапала палец об угол приложенной карточки. «Как всегда, великолепно! – было выведено на ней от руки, поверх фабричного золоченого текста. – Катюша, преклоняюсь перед талантом. Люблю! Павел». Ну, конечно. Он ведь всегда присылал ей цветы в день премьеры. Она просто успела об этом забыть за последние три года. А он, оказывается, помнил, расстарался, пионы отыскал. Видимо, очень не хотел стать бывшим мужем.

А вот от Эртана не было ничего. Ни букета, ни какого-либо еще знака внимания. Разве он не должен был бы поздравить будущую невесту с успешной премьерой? Ведь именно так поступил бы любящий мужчина…

Катя сухо, холодно рассмеялась и вдруг испугалась самой себя. Да что с ней такое, что за сумасшествие? Стоит одна в пустом кабинете и хохочет непонятно над чем. Хуже того, в собственном смехе ей послышался отголосок смеха Андреаса. Вот так же издевательски он хохотал над ней самой несколько минут назад.

Нет, нужно было бежать, поскорее скрыться отсюда, пока она окончательно не сошла с ума. Катя схватила сумку, накинула на плечи плащ и поспешно вышла из комнаты. Она выскользнула из концертного зала в ту же дверь, за которой, холодно и резко смеясь, скрылся Андреас. Ни его, ни Эртана снаружи, конечно, уже не было. Сели в такси? Может быть, этот побег был у них спланирован заранее? И теперь они несутся в быстром автомобиле по ночному Стамбулу, обнимаются, держатся за руки и смеются, до слез хохочут над тем, как ловко всех провели. И ощущение азарта захлестывает их, пузырьками шампанского вскипает в крови, и радость от встречи кружит голову… Ей ведь хорошо известно, каково это. Она и сама чувствовала то же, когда катила по Стамбулу на лихом «Харлее», прижимаясь к Эртановой спине.

«Прекрати! Прекрати это!» – приказала она самой себе. Но проклятые мысли отказывались подчиняться приказу…

Сколько же улиц сменилось у нее перед глазами, прежде чем она оказалась в этом районе, среди рыбацких поселений, у стен старинной крепости? Сколько раз она сворачивала куда-то, садилась в такси, выходила, шла, не разбирая дороги, отрешенно смотрела на разноцветные городские огни, рекламы, витрины?

Один раз Катя увидела сквозь большое, до земли, окно свадьбу в каком-то из ресторанов. Кажется, гуляла компания из России. Невеста была чудо как хороша. Юная, стройная, свежая, как цветок лилии, в легком белоснежном платье и покачивающемся на светлых волосах венке. И Катя, глядя на нее, почувствовала, как в горле образуется горький комок. Это вот такой она себя возомнила? Юной счастливой новобрачной? Боже, какая жалкая, постыдная чушь.

После того, как море окатило ее холодной волной и слегка привело в чувство, Катя отошла от кромки воды, присела на какой-то каменный выступ, обхватила себя руками за плечи, в тщетной попытке согреться. Перед глазами, сколько ни старайся забыться, вставали непрошеные картины. Представлялось, как Эртан – ее Эртан… Или не ее? Или она просто решила считать его своим?.. Как Эртан смотрит на этого сказочно красивого парня влюбленными глазами, так, как никогда не посмотрит на нее. Как у него от нахлынувших чувств хрипит и ломается голос. Как он протягивает руку и проводит подрагивающими пальцами по его виску, скользит вниз по острой скуле к щеке, к губам. И Андреас, усмехаясь бесстыдно и счастливо, прихватывает губами кончики его пальцев.

«Прекрати!» – снова приказала себе Катя и не в силах больше выносить эту муку, размахнувшись, хлестнула сама себя по щеке.

Надетое на средний палец крупное серебряное кольцо оцарапало губу, и Катя ощутила во рту привкус крови.

Так. Спокойно. Нужно прийти в себя. Она что-то совсем расклеилась, если так будет продолжаться, ее увезут отсюда прямо в психушку.

Катя поднялась на ноги, огляделась по сторонам и решительно направилась туда, где мерцали разноцветные огоньки. Все нормально, там люди, там тепло. Нужно прекратить этот бессмысленный бег на месте. Она сейчас согреется, перекусит чем-нибудь и выпьет. Да, выпьет обязательно. Это поможет поставить на место голову и перестать изводить себя.

В конце концов она забрела в прибрежный рыбный ресторанчик. Небольшой, но уютный, светлый, где штормовая ночь сразу показалась не такой страшной. Посетителей здесь было немного – в основном местные и парочка случайно зашедших туристов. Катя подсела к стойке, над которой развешаны были для антуража разнообразные морские атрибуты – штурвал, куски каната, высушенные морские звезды, и заказала раку.

Первый глоток крепкого, отдающего ментолом и анисом напитка сделал свое дело. По телу прокатилась горячая волна, а за ней разлилось приятное тепло. В мыслях образовалась относительная ясность, тоска, черными хлопьями поднимавшаяся откуда-то изнутри, унялась. Вот только ранку на губе слегка щипало.

Катя осушила первый стакан, заказала еще, чувствуя, как постепенно наполняется энергией. Боль притупилась, ее сменило какое-то странное лихорадочное веселье, жажда деятельности.