Морган Мэтсон - Лето второго шанса

– Тогда иди и расскажи маме или отцу, – сказала я Уоррену, положив голову на полотенце и закрыв глаза. – Потому что я больше не могу.

Послышался сигнал грузовика, сдающего задним ходом. Я села и посмотрела в сторону подъездной дорожки.

– «ФедЭкс»? – спросила я. Уоррен повернулся и прищурился.

– Единая служба доставки посылок, ЕСДП, – ответил он, качая головой. – Из «ФедЭкса» приезжали утром.

Помимо посылок, приходивших с работы, отец стал заказывать огромное количество всякой всячины. Чуть ли не каждый день доставляли какие-то товары – книги, компакт-диски, бельгийский шоколад, вырезку из Омахи сухой заморозки. Теперь отец вставал рано, и мы с ним два раза завтракали в закусочной, где он с удовольствием отвечал на вопросы на подставках для тарелок. Так я узнала, что в детстве отец мечтал стать космонавтом, больше всего на свете не любит лимскую фасоль и что после знакомства с мамой каждый вечер на протяжении месяца ходил на балет, чтобы ликвидировать пробелы в своих знаниях в этой области. Каждый день после ужина все мы собирались в гостиной и смотрели кино, а когда я уходила спать, отец все еще продолжал читать.

Несколько дней назад я долго не могла заснуть и пошла на кухню, чтобы попить воды. Там на одном из диванов с раскрытой толстой книгой на груди лежал отец. В камине потрескивал угасающий огонь, в ногах у отца спал пес.

– Привет, – прошептала я.

Отец, увидев меня, улыбнулся и снял очки.

– Привет, малыш, – тихо сказал он. – Не спится?

Я покачала головой, села на диван напротив и наклонилась, чтобы рассмотреть название книги.

– Что читаешь?

– Томас Стернз Элиот. – Он протянул мне книгу. На обложке была черно-белая фотография человека с печальным лицом. – Читала его когда-нибудь? – Я покачала головой. Отец снова пристроил книгу себе на грудь. – «Любовная песнь Дж. Альфреда Пруфрока». Помню, в колледже это был мой любимый стих. – Он снова надел очки и, сощурившись, посмотрел в книгу. – Сейчас уже не помню, чем он мне так понравился.

Я улыбнулась и свернулась на диване, прижавшись щекой к шершавой декоративной подушке. Лежать так в присутствии отца было очень спокойно: в камине потрескивал огонь, мерно дышал пес, время от времени посапывая, – мне совершенно не хотелось возвращаться к себе.

– Хочешь послушать? – спросил отец, взглянув на меня поверх книги. Я кивнула, пытаясь сообразить, сколько лет назад мне последний раз читали вслух. В детстве я всегда хотела, чтобы мне читал отец, хотя по вечерам, когда ложилась спать, его, как правило, еще не было дома. Но если он все-таки оказывался рядом, только его я и хотела слушать. В отличие от мамы, он добавлял в истории кое-что от себя. Так, например, Гензель и Гретель были виновны в посягательстве на частную собственность и сознательной порче имущества, а три поросенка могли бы подать коллективный иск на волка за притеснение. – Итак, начнем, – отец откашлялся и стал читать. Голос у него стал слабее, от прежнего привычного баритона уже мало что осталось, но я убеждала себя в том, что он просто старается говорить тише, чтобы не разбудить домашних. Веки будто налились свинцом, и последнее, что я запомнила – как отец укрыл меня одеялом и выключил свет.

– Не знаю, что ему привезли на этот раз. – Уоррен посмотрел на грузовик ЕСДП на подъездной дорожке. – Я бы не возражал против вырезки.

– Надеюсь, что-нибудь не хуже тех шоколадок, – предположила я. – Очень уж были вкусные.

– Действительно, – подтвердил Уоррен, и в его голосе я заметила ту же натужную бодрость, что была и у меня. Мы посмотрели друг на друга, но брат тут же отвел глаза и стал смотреть на воду. Мы не обсуждали причины, по которым отец маниакально заказывал все новые и новые товары, как не говорили и о том, что он не ест и половины из тех деликатесов, что доставляются самолетами в Поконские горы со всего мира, и что он заметно похудел.

Я пролистала еще две-три страницы без особого интереса, и через несколько минут аккуратно отложила журнал в сторону, так как его дала мне почитать Люси. Наши отношения с ней значительно улучшились с тех пор, как она у меня переночевала. Как бы мне того ни хотелось, мы не стали снова лучшими подругами, но обстановка в закусочной стала менее напряженной. Элиот, услышав о разрыве Люси со Стивеном, стал более рассеянным, и это подтверждало мои подозрения, что он тайно влюблен в нее. Правда, он не предпринимал никаких попыток ее завоевать, а только выливал на себя все больше одеколона перед работой и я беспокоилась, что если так пойдет и дальше, то покупатели начнут жаловаться.

– Так что там с Кроссби? – Уоррен заставил меня вздрогнуть.

– Что ты имеешь в виду? – спросила я, удивляясь, отчего настолько простой вопрос заставляет меня так нервничать. Я не видела Генри с тех пор, как опозорилась перед киносеансом под открытым небом, но продолжала думать о нем гораздо больше, чем мне того бы хотелось.

– Палатку возле дома, – ответил Уоррен, глядя на деревья, в просвете которых виднелось пятно ярко-оранжевого цвета. – Похоже, они дают приют бродягам у себя во дворе.

Я покачала головой и легла на спину.

– Это вряд ли.

– Я понимаю, ты так думаешь, но статистика… – Я позволила Уоррену порассуждать о юридическом аспекте незаконного вселения в пустой дом группы бездомных лиц, после чего он зачем-то сообщил мне, что бродяга-хобо – это человек, «направляющийся домой». Я уже почти перестала его слушать, когда прямо над собой услышала знакомый голос.

– Привет! – Я открыла глаза и увидела Генри в выцветшей футболке с надписью «Время взаймы» и шортах, какие носят серфингисты. На руке у него висело полотенце.

– Привет! – пробормотала я, садясь и приглаживая волосы, торчавшие во все стороны.

Уоррен встал и кивнул головой:

– Генри.

Тот кивнул в ответ.

– Привет, Уоррен. Давно не виделись.

– Да уж. Рад снова тебя видеть. – Уоррен прошел по причалу и протянул Генри руку, и тот пожал ее в ответ. – Говорят, мы теперь соседи. Как жизнь?

– Да неплохо. – И Генри посмотрел на меня. Наши взгляды встретились, и мое сердце забилось быстрее. – А у вас?

– Прекрасно, – ответил Уоррен. – Правда хорошо. Осенью отправляюсь в университет Пенсильвании, летом кое-что читаю. – Генри вежливо кивал, по-видимому, не подозревая, что Уоррен только начал свой рассказ. – Сейчас – об истории ветеринарии. Потрясающая штука. Например, знаешь, что…

– Уоррен, – перебила я его. Брат посмотрел на меня, и я улыбнулась, мысленно стараясь внушить ему, чтобы он заткнулся, а еще лучше – оставил нас наедине.

– Что? – спросил Уоррен, не уловивший моего посыла. – Тебе… хм… не приходится помогать отцу в магазине? – Он нахмурился, глядя на меня, а я снова поймала себя на мысли, действительно ли он так умен, как думают все вокруг. – Ах, – продолжил Уоррен после долгого молчания, – да, конечно. – Он повел бровями, глядя на меня (нехарактерная для брата гримаса), и собрался уходить. Сделав несколько шагов, он повернулся лицом к Генри. – Слушай, насчет этой палатки на вашей лужайке, – начал он.