Морган Мэтсон - Лето второго шанса

Ночь стояла прекрасная, в небе сияла огромная луна, отражаясь в воде озера. Прохладный ветерок шевелил листву. Я запахнула кофту и пошла к причалу, на котором, похоже, кто-то сидел. В этом не было ничего особенного – однажды ночью я видела там Ким и Джефа, которые расхаживали, держа в руках листы бумаги. Я пошла медленнее, пытаясь разглядеть, кто сидит на краю причала. Тут человек слегка повернулся, и я увидела, что это Генри.

Я замерла на месте в нерешительности, подумывая уйти, пока он не успел меня заменить, но испугалась, что резкое движение привлечет внимание. Но в следующую же секунду вспомнила о том, что не давало мне спать – я убегала, когда этого делать не следовало. Сейчас можно было воспользоваться случаем, чтобы поправить положение. Это удалось с Люси, и теперь, возможно, удастся с Генри. Я глубоко вздохнула и пошла к причалу. Генри обернулся, и только тогда мне пришло в голову, что ему нет никакого дела до моего чувства вины. Он вышел на причал, чтобы побыть наедине с собой, и скорее всего, на сегодня общения со мной ему достаточно. Кроме того, я вспомнила, что на мне одежда для сна – слишком короткие шорты из махровой ткани и майка на лямках. Обрадовавшись, что хотя бы надела кофту, я запахнула ее плотнее и кивнула Генри.

– Привет.

– Привет, – удивился он.

Я заставила себя подойти к нему поближе, чувствуя, что если остановлюсь, то снова удеру, чтобы избежать очередного унижения.

Я села на краю причала в полуметре от Генри, вытянула ноги и попробовала воду кончиками пальцев. Она была холодная, но это мне понравилось и я стала болтать ногами.

Мы помолчали, и я сказала:

– Не могу уснуть.

– Я тоже. – Генри взглянул на меня и чуть улыбнулся. – Холодно?

– Немного. – Я плотнее запахнула кофту. Ему, похоже, было вполне комфортно в серой застиранной тишотке и шортах. Почему-то я вдруг подумала, что Генри тоже в этой одежде спит, отвернулась и посмотрела на залитое лунным светом озеро.

– Извини за сегодняшнее, – сказал он, тоже глядя на мерцающую водную гладь. – В машине. Я не хотел замыкаться в себе.

– О, – я и не знала, что это так называется. – Это оттого… – я старалась подобрать правильные слова. – Я что-то не то сказала? – наконец мне удалось закончить фразу.

Генри покачал головой и посмотрел на меня.

– Да нет, просто… – он вздохнул и продолжил: – От нас мама ушла. – Он смотрел мне в глаза, и я не позволила себе отвести взгляд в сторону. – Пять лет назад, в конце лета. – Он отвернулся и снова посмотрел на озеро. Я взглянула вниз: Генри обхватил край настила, и костяшки его пальцев побелели.

– Как это случилось? – тихо спросила я, стараясь не выдать голосом своего волнения. Так миссис Кроссби ушла!

Генри пожал плечами, ударил ногой по воде, и по темной глади озера стали расходиться круги.

– Я знал, что тем летом у нее были какие-то неприятности, – признался он, и я попыталась вспомнить. Сказать по правде, в то лето, ознаменовавшееся нашими с Генри первыми свиданиями, поцелуем на карнавале и разрывом с Люси, я не очень интересовалась миссис Кроссби. Все было как обычно: она казалась несколько отстраненной и не особенно дружелюбной. – Я не придавал этому значения, – продолжал Генри. – Но за неделю до нашего возвращения в Мэриленд она поехала в Страудсберг за покупками и не вернулась.

– О господи! – пробормотала я, пытаясь представить, что наша мама сделала бы так же. Сколько бы мы с нею ни спорили, как бы ни пыталась я оттолкнуть ее, мне никогда не приходило в голову, что она может уйти.

– Да, – сказал Генри, грустно усмехнувшись. – Она позвонила в тот же вечер, я так думаю, чтобы отец не обращался в полицию. Но потом мы о ней долго ничего не слышали. И только через два года она позвонила снова и потребовала развода.

То есть это был еще не конец.

– И ты не видел ее пять лет? – еле слышно спросила я.

– Да, – ответил он, – и не знаю, увижу ли когда-нибудь. – Он посмотрел на меня. – Знаешь, что хуже всего? Мы в тот день ходили с отцом смотреть бейсбольный матч. И она оставила Дэви дома одного.

Я посчитала. Выходило, что Дэви тогда было семь.

– И он… – я с трудом сглотнула. – Я хочу сказать, он…

Генри покачал головой и не дал мне закончить фразу.

– С ним все было нормально, – продолжал Генри, – но, по-моему, именно из-за этого он замкнулся в себе и любит проводить время в лесу. Хотя нам говорит, что это благодаря передачам на телеканале «Дискавери».

Я постепенно начинала связывать разные события воедино.

– Так вы поэтому переехали? – спросила я.

Теперь становилось ясно, почему в этом году никто из нас не встретил здесь миссис Кроссби.

– Да, – ответил Генри. – Отцу надо было найти новую работу, чтобы оставалось больше времени на нас. Ему всегда здесь нравилось. Пришлось переехать, ведь на прежнем месте у нас с Дэви была одна комната на двоих. Не то чтобы ему теперь была нужна отдельная, – добавил Генри, слегка улыбнулся, посмотрев на дом, возле которого стояла палатка Дэви, пожал плечами и снова ударил ногой по воде. – Отец некоторое время после ухода матери был сам не свой, – тихо сообщил он. Я подождала, не скажет ли он еще что-нибудь, но он закончил: – В общем, казалось, что переезд сюда необходим.

Я кивнула, пытаясь понять только что услышанное. И вдруг вся похолодела – буквально через неделю-две после моего внезапного отъезда пять лет назад мама Генри сделала то же самое.

– Генри, – сказала я тихо, и он посмотрел на меня, – я очень, очень тебе сочувствую. – Я надеялась, что он верит в искренность моих слов, а не просто отмахивается от них, как поступала я, когда мне сочувствовали в Коннектикуте.

– Спасибо. – Генри избегал смотреть мне в глаза, и я не могла понять, верит он мне или нет. – Я просто хотел объяснить, почему я так разозлился в машине.

– Я бы не сказала, что ты разозлился.

– Я злюсь очень тихо, – невозмутимо продолжал он, и я улыбнулась. – Извини, что рассказал тебе обо всем этом, – он пожал плечами.

– Правильно сделал, – мы встретились взглядами, и он еле заметно улыбнулся.

Я поняла, что должна в свою очередь тоже что-то ему рассказать. Я набрала воздуха, и почему-то мне показалось, что это будет не так уж трудно.

– У меня отец болен, – на глазах сразу выступили слезы и нижняя губа задрожала. – И он не поправится, – добавила я, чтобы Генри не пришлось задавать вопросы. – Вот главная причина… – слова застревали в горле, но я заставила себя договорить. – Вот почему мы здесь. Вместе проводим его последнее лето. – После этих слов у меня по щеке скатилась слеза. Я вытерла ее, надеясь, что Генри не заметит и я сумею не заплакать.

Мы помолчали.

– Сочувствую тебе, Тейлор, – сказал Генри. Я посмотрела на него и в его лице увидела что-то такое, чего не было в лицах тех, кто узнавал правду об отце. Может быть, понимание того, через что мне приходится пройти. А может, он смотрел на меня глазами человека, в жизни которого уже случилась большая потеря.