Олег Кудрин - Чужая кровь

— Какую?

— Если Рыч все-таки появится у тебя — дай мне знать.

— Мама, ты что, хочешь, чтобы я его предала?

— Да нет, что ты! Ты не так меня поняла. Я не собираюсь его сдавать кому-то. Просто хочу с ним поговорить.

— О чем?

— Попробую помочь ему выпутаться из этой ситуации. И если он поможет Кармелите — я тоже помогу ему оправдаться перед Баро.

Люцита посмотрела на мать с удивлением и благодарностью. Слезы мгновенно высохли.

— Ты… Ты вправду это сделаешь?

— Дочка, ты меня в чем угодно можешь обвинять. Но уж точно не во лжи.

Если все, что ты сказала о Рыче, — правда, я помогу ему. А значит, и тебе.

— Спасибо, мама.

Женщины обняли друг друга. Как же здорово, когда дочь может сказать матери обо всем, что происходит. А мать может понять и принять все, что с ней случилось.

Нет! Нет! Это было слишком хорошо, неправдоподобно хорошо и просто, если бы сейчас пришли свои. В пещеру вбежал Рука. Застыл на мгновение, когда увидел, что Рыч и Кармелита содрали пластырь со рта. Сам по себе факт, может быть, и не такой страшный. Просто непослушание в пленниках ужасно и недопустимо само по себе.

— Поговорить захотели, сволочи?! — процедил сквозь зубы Рука и, угрожающе помахивая пистолетом, направился к паре пленников.

Рыч пополз ему навстречу, чтобы заслонить собой Кармелиту. Но дальнейшее поведение Руки было непонятным и необъяснимым. Он выключил свет и встал рядом с пленниками:

— Тихо, вы! Рыпнетесь, я вам все мозги повышибаю, понятно?

— Да, но я… — начал было говорить Рыч.

Но похититель тут же ударил его пистолетом по губам, чуть не выбив зубы.

— Т-с-с-с… Тихо, я сказал!

— Тихо, говоришь? — насмешливо переспросила Кармелита. — Ая цыганка.

Петь хочу. Сейчас как запою.

Рука оглянулся испуганно.

— Я тебе спою! Я тебе!.. Папашка твой идет сюда… Тебя, наверное, ищет…

Глаза цыганки загорелись надеждой. Рука не видел этого, но почувствовал.

И потому тут же стал ей угрожать:

— Пикнешь — пристрелю… Но начну не с тебя, а с бати твоего, когда он сюда с фонарем сунется. На твоих глазах замочу папашу — большого цыганского барона. Так что будешь умницей, девочка моя. Ты же будешь молчать, да? Ни слова не проронишь? Все, тихо. Идут!

Баро, Миро и охранник уже довольно долго ходили по катакомбам. Несколько раз в сердце закрадывалось нехорошее предчувствие — заблудились. Но нет — каждый раз выходили на знакомую дорогу. И с каждым часом поисков все меньше становилась надежда найти здесь Кармелиту. Вот забрели и в еще одно малоизвестное ответвление штреков.

— Баро, я там посмотрю! — махнул Миро рукой куда-то в сторону.

— Смотри, смотри, — кивнул Баро.

Миро прошелся вдоль неровной стены. И вернулся назад.

Эх, если бы он прошел еще метров двадцать да повнимательнее всмотрелся в каменные глыбы, наверняка бы заметил ход в пещеру.

Но он не прошел и ничего не увидел.

— Ну что, Миро? Никаких следов? — грустно спросил Зарецкий.

Миро отрицательно покачал головой.

— Ничего.

Баро тяжело вздохнул.

— Что ж, я так и думал. Не будет Рыч прятать Кармелиту там, где потерял золото.

— Но где же, черт возьми, ему ее еще прятать?

— Если бы я знал… Если бы… Здесь ее дальше искать бессмысленно.

— И что вы предлагаете дальше делать?

— Остается только одно — ждать. Будем ждать, пока они сами свяжутся с нами.

Шаги стихли.

Рука прислушался. Да, похоже, искатели далеко ушли. Опять включил свет.

Насмешливо посмотрел на Кармелиту и Рыча.

— Ну что, голуби сизокрылые? Не нашли вас… и не найдут. Я свое дело крепко знаю. Рука — настоящий мастер своего дела. За это Удав меня и ценит.

Говорит: "Ручная, ха-ха, у тебя работа!"

Домой Земфира приехала одновременно с Рами-ром. Ну разве что на пару секунд раньше. Успела забежать домой и уже оттуда, в окно, увидела, что муж возвращается. По лицам его и Миро все поняла. О деле лучше не спрашивать.

— Ну что ж, Миро, — сказал Зарецкий, прощаясь с парнем. — Езжай в табор. Я думаю, мы сегодня обошли все… По крайней мере, мы теперь знаем, где ее точно не прячут. Это уже хоть что-то…

Миро прекрасно понимал, что это отговорка. Но на сердце и так было погано. Так что еще больше ухудшать настроение правдой совсем не хотелось. И все же…

— Значит, Баро… надо собирать деньги на выкуп?

— Да, Миро… Форс прав, мы можем только разозлить Рыча.

— Табор, как всегда, готов помочь тебе. Я сейчас туда. Крепись, Баро.

Зарецкий вошел в дом. В прихожей его ждала жена:

— Рамир!

Баро мрачно, с болью посмотрел на Земфиру.

— Прости меня, — сказала она. — Я очень волнуюсь за Кармелиту..

Но прежняя обида его еще не покинула.

— И поэтому скрываешь от меня то, что знаешь?-!

— Я от тебя ничего не скрываю. Я говорила тебе правду. Давно говорила.

Баро не ответил.

— Ты верил Рубине… ты прислушивался к ее словам. Но ко мне прислушаться ты не захотел.

— Ты сама сказала, что похищение Кармелиты не твоя тайна. Тогда чья?!

— Тех, кто ее украл, Рамир. Мне так же больно, как итебе… Поэтому давай не будем делать друг другу еще больнее.

После слов Астахова лицо Максима скривилось. И Николай Андреевич понял, что сейчас может начаться истерика. Страшная мужская истерика с инфарктом или инсультом.

— Макс! Максим! — сказал жестко, по-отцовски. — Стоп-стоп-стоп!

Успокойся! Держи себя в руках. Мы все сделаем. Мы освободим Кармелиту. Все будет хорошо…

Максим закрыл глаза, взял себя в руки. Сделал глубокий вдох, потом выдох. И только после этого немного расслабился. А безобразная истерическая маска на лице — разгладилась.

— Да, да, Николай Андреевич, вы правы. Нельзя себя распускать. Нужно держаться. Извините…

— Ты меня извини, что я так разговариваю. Но, сам понимаешь, тут иначе нельзя. Мы ведь ничего не добьемся, если будем так психовать, закатывать истерики. Я понимаю, тебе очень больно, но нужно терпеть. И дело делать.

— Да я сам знаю, Николай Андреевич. Я, просто когда понимаю, что ничего сделать не могу, — и это, прямо… Прямо как… — он так и не смог сказать что-то внятное, а просто хлестнул рукой по воздуху.

— Именно поэтому ты должен сейчас собрать всю волю в кулак. Только в таком случае можно помочь Кармелите.

— Спасибо вам, Николай Андреевич.

— За что?

— Ну как за что? Вы меня поддерживаете, пытаетесь помочь.

— Да брось, ты же знаешь, как я всегда к тебе относился. И сейчас сделаю все возможное, чтобы спасти Кармелиту. Кстати… Что, если я предложу помощь Зарецкому?.. Ну, финансовую. Ему ведь трудно будет собрать такую сумму.

— Я даже не знаю, Николай Андреевич, он человек гордый, и так уже одалживал. А сейчас… Думаю, может отказаться.