Олег Кудрин - Чужая кровь

— Но почему? Вы же такая замечательная, красивая!.. Не спорьте, не спорьте — мне как мужчине это видней. И я уверен, что у вас есть все шансы на взаимность, если только он не слеп!

— Он не слеп. Он женат.

— Вот как? — И вновь Астахов не знал, как себя вести.

— Он женат, очень любит свою семью и никогда не согласится ее разрушить.

— Бывает… — выдавил из себя Астахов. И вдруг его как прорвало — он стал говорить Олесе о том, что все у нее еще будет хорошо, что она обязательно встретит того, кто предназначен ей и только ей, — и никак не мог остановиться.

А Олеся молча смотрела на него, и глаза ее говорили: "Эх вы, Николай Астахов! Я ведь только что призналась вам в любви, а вы никак не хотите этого понять".

Но Астахов не умел читать по глазам…

Или, может быть, просто боялся ошибиться.

Разговаривая с гаджо Форсом в цыганской конюшне, Баро чувствовал себя на своей территории даже лучше, чем в собственном кабинете.

Он прямо сказал Форсу, что согласен с его предложением взять кредит у Астахова. Адвокат вновь повторил, что не видит здесь ничего дурного: один серьезный бизнесмен берет кредит у другого серьезного бизнесмена.

— Да у меня просто нет другого выхода — мне срочно нужны деньги.

— Хорошо, когда бы вы хотели с ним встретиться?

— Я бы хотел… Я бы не хотел с ним встречаться!

— Почему?!

— Поручаю это тебе!

Форс выдержал паузу, не снимая с лица недоуменного выражения.

— Ну не привык я просить! — сорвался на крик Баро. — Гордость не позволяет!.. Сделай все сам и оформи, как положено, — закончил он уже спокойным голосом.

— Это моя обязанность… Но простите, могу я узнать, что все-таки у вас стряслось?

— Теперь это уже ни для кого не секрет: Рыч — мой бывший охранник — похитил священное цыганское золото предков.

— Да, понимаю…

— Ничего ты не понимаешь! Если бы у меня было три жизни, я бы все их отдал ради этого священного слитка!

Форс внимательно слушал, как бы сверяя в уме то, что говорил сейчас Баро, с уже имевшимися у него сведениями.

Поставив в известность о своей предстоящей женитьбе домашних, Антон решил, что неплохо было бы сообщить об этом и будущей невесте.

…Света открыла дверь и за огромным букетом не сразу разглядела Антона.

— Ты? Не ожидала. По какому случаю?

— Неужели для того, чтобы подарить девушке цветы, нужен какой-то особый случай?

— Ну, я не знаю…

— А я знаю — не нужен! Тем более, что я дарю цветы не просто девушке, а своей любимой девушке!

Светка резко повернулась и посмотрела Антону в глаза. Взгляд он выдержал:

— Прости, может быть, я невнятно сказал? Я дарю букет цветов своей любимой девушке. И мне, кстати, интересно, что она на это скажет.

— Скажет, что об этой любви она даже понятия не имела.

— Ну, значит, сегодня у нее есть замечательный повод об этом узнать. — Антона трудно было сбить, и он продолжал решительное наступление по всем фронтам. — Света, я много думал о нас с тобой, о ребенке и решил, что хватит мне валять дурака! Я готов, я хочу стать мужем и отцом. Что скажешь?

Света и в самом деле растерялась.

— Я… Я даже не знаю, что тебе сказать.

— Что, не ожидала от меня такой прыти?

— Антон, я никак не могу взять в толк: шутишь ты или серьезно?

Антон понял, что в своей патетике взял фальшивую ноту.

— Света, я очень-очень серьезно. Выходи за меня замуж!

Она молчала. Мысли в ее голове прыгали, выталкивая одна другую. Еще совсем недавно Свете казалось, что про этого Антона она знает и понимает уже все на свете. Что к любым его словам готова и всегда предугадает любой его поступок, как плохой, так и хороший. Но вот снова не знала, что и подумать.

Антон решил ей помочь:

— Я понимаю тебя. Я, наверное, сам виноват — долго раскачивался. Надо было брать тебя в охапку и никуда не отпускать… А теперь ты мне не доверяешь, и правильно делаешь.

— Нет, Антон, дело не в недоверии. Просто мне надо обо всем этом подумать.

— Хорошо, я готов ждать. Только знай, что в моей жизни есть люди, которые мне очень дороги, и эти люди — вы… Ты и ребенок. Я хочу заботиться о вас: о тебе и о нем… Ты знаешь, это, оказывается, очень здорово — заботиться о матери своего будущего ребенка!

Света изучала Антона внимательным взглядом. Нет, невозможно все вот так вот просто сыграть. Может быть, не полностью, может быть, не во всем — но нельзя говорить о своем будущем ребенке настолько убедительно и с чувством, если действительно так не думаешь.

А Антон… Он и сам не мог бы сказать, как он ко всему этому относится.

Он уже так заигрался в своей новой роли, что, кажется, полностью сросся с нею. Когда думал о ребенке, то в душе начинал шевелиться какой-то теплый комочек, и, черт возьми, это было не просто новое, но еще и очень приятное ощущение.

— Свет, можно я тебя приглашу пойти погулять? И не вздумай отказываться. Между прочим, это просто необходимо ребенку!

Здороваясь с Астаховым, Форс отметил про себя, что никогда еще не видел на лице своего партнера такой широкой и радостной улыбки. И ведь адресована эта улыбка была лично ему, Форсу.

— Здравствуй, Леонид! Здравствуй, дорогой! Очень, очень рад тебя видеть!

— Взаимно. Как вы понимаете, я к вам по делу…

— И я даже знаю, по какому делу — по личному, не так ли?

"Ах, вон оно что, — подумал Форс. — Мальчик уже поставил в известность родителей. Ну что ж, это очень даже неплохо!" Но виду не подал и предположения Астахова отверг:

— Николай Андреевич, у меня принцип: на работе ничего личного!

— Так ты все же по работе? А что, Света разве ничего тебе не говорила?..

Форс округлил глаза под стеклами очков, но промолчал.

— Ну ладно… Наверное, я это… поторопился. Астахов смутился, что Форса вполне устраивало.

— Николай Андреевич, а я к вам от господина За-рецкого.

Астахов удивился еще больше.

Итак, по словам Форса, Зарецкому нужен кредит. Но прийти за деньгами лично Зарецкому не позволяет гордость — а вдруг Астахов откажет? С другой стороны, как говорит Форс, "финансовая взаимопомощь — это лучшее средство наладить отношения между партнерами в бизнесе". Да и сам Астахов давно уже хотел раз и навсегда покончить со всем тем клубком недоразумений, возникших между ним и Баро в последние месяцы.

— Ну что ж, передай Зарецкому, что я готов дать ему кредит — беспроцентный и долгосрочный!

Уже второй раз табор Бейбута собирал деньги, золото и драгоценности для Баро. И вот все это добро лежало посреди Бейбутового шатра: монеты и серьги, перстень и чьи-то отслужившие свое золотые коронки, цепочки, колечки, брошки — все, что представляло собой хоть какую-то ценность и что можно было продать.