Олег Кудрин - Страсть и надежда

— Ну и замечательно… Что же в этом плохого? Если твой отец так решил, он знает, что делает. Значит, Максим достоин того, чтобы работать на прежнем месте.

— И он опять будет мной командовать.

— Бедный наш Антошенька…

— Света, не дразнись. Я не Антошенька, я — Антон. Понимаешь, Антон Николаевич. У меня началась новая жизнь. Я Не хочу… Я больше никому не хочу подчиняться!..

Света вздохнула. Все мужчины такие. Почему они так много внимания уделяют всяким глупостям. Антон же все не мог остановиться:

— …Я — сын Астахова! И какой-то там Максим Орлов будет мне приказывать: сделай это, сделай то…

— Успокойся, Антон. Поверь мне. Никто тобой командовать не будет. Макс больше никогда не будет твоим начальником!

— Ты думаешь, он откажется от отцовского предложения?

— Я не думаю, я уверена.

— Зря ты так, Света. Максим — очень амбициозный.

— Антон, ты меня замучил, пристал, как репей. Хорошо, я сдаюсь. Сегодня ночью Макс навсегда уедет из города.

— А почему ночью?

— А потому что не один. Так что радуйся — у тебя будет конкурентом меньше.

Антон задумался. Максим уезжает — отлично. Это именно то, что нужно.

Ай-да хват, стало быть, уломал цыганочку. Здорово! Может быть, ему помочь нужно. Так, чтобы спровадить наверняка.

— Света, а как же он… они, то есть, уедут. У него же машины нету.

Пока будут ловить частника, их быстро хватятся.

— Не волнуйся, все учтено могучим ураганом. У них есть близкий знакомый с машиной, — и Света самодовольно улыбнулась.

"Ага, значит, на ее машине смоются", — догадался Антон.

— Ты знаешь, все равно ничего у них не получится. Ты представляешь, как охраняется дом Зарецких. Там, не то, что Кармелита, там муха незамеченной не вылетит!

— Спокойно. Сегодня вылетит. Сегодня все мухи изломов вылетают, ночь такая! Главное, диких зверей не испугаться! — на Свету накатило вдохновение и она начала писать картину, быстро-быстро.

Антон задумался над ее словами. Нагородила что-то странное: что за "ночь", какие "дикие звери"? И все же, непохоже было, чтоб эти слова оказались пустой болтовней.

Ночь, что же за "ночь" такая? И тут Антона осенило. Елки-палки, тут же областное ТВ и радио уже неделю об этом торочит — ночь на Ивана Купалу.

Пляски, обливание и все такое…

Антон хмыкнул. Цыгане — дети природы. Значит, у них будет праздник в таборе. Но где? Рядом с водой! Там недалеко от табора река протекает. И полянка рядом замечательная. Все ясно. Так, с "ночью" разобрались.

А как насчет "диких зверей", которых не надо бояться. На самом деле, в лесах под Управском звери иногда встречаются. Случается, дорогу перебегают.

Даже знаков понаставили…

Все ясно! Там, рядом с полянкой как раз стоит знак — "Осторожно! Звери".

Антон чуть не раздулся от восторга и разрастающегося самомнения. За пару минут он разгадал все, что недоговорила и о чем лишь проговорилась Света.

Сердце стучало, как бешеное: "Я — гений! Я — гений!". Нужно успокоиться.

Пошарил вокруг глазами. На одном из столиков стояла початая бутылка "Бейлиса". Дамское пойло: легкое, но вкусное. Ничего, по такому случаю сойдет.

Тихонько, чтоб не отвлечь Свету от работы, Антон встал с кресла, налил полстакана ликера, и, не торопясь, со смаком выпил тягучую, сладкую жидкость. Сердце успокоилось, а вот мозг, наоборот, активизировался.

Хотелось что-нибудь выдумать, натворить. Хотелось, чтобы все кругом его хвалили, превозносили. Но Светка, как назло, углубилась в свою картину.

— Свет, хор-р-рошая моя, я пойду…

— Ой, Антон, извини, я так увлеклась. Я тебя провожу.

— Нет-нет, не нужно, работай, раз уж накатил вал вдохновения. Я сам дверь захлопну.

— Спасибо…

Антон подошел к светкиной машине, стоящей у дома. Посмотрел по сторонам.

Рядом — никого. Пошалить что ли? С одной стороны, конечно, хорошо, чтобы Максим наверняка уехал. Но, с другой, кто такой Максим? И кто он, Антон?

Разве Максим разгадал бы путанные светкины словеса? Да ни в жизнь!

"Бейлис" сладко играл в жилах.

Антон достал из кармана швейцарский ножик, подаренный ему еще в детстве.

Вынул из многослойных рядов длинное шило. И проткнул шину.

Вот так жить будет веселее.

Воздух со свистом покидал резиновую оболочку.

Антон хотел уже уйти, но остановился. Получилось как-то слишком просто.

Светка может его заподозрить. Нужно что-то придумать. Но что? Времени мало.

Он осмотрел машину и увидел дамский журнал, брошенный сзади. На его обложке позировал веселый, как обычно, капитан футбольного "Спартака". Ну вот и выход!

На машине рядом со спущенным колесом тем же шилом Антон крупно выцарапал спартаковский ромбик.

Все, вот теперь этюд точно закончен. Интересно, удастся ли художнице Светке сотворить сегодня что-то настолько же гениальное.

Антона же ждут VIP-кабинеты замечательной "Волги".

— А я сяду в кабриолет и уеду куда-нибудь… — распевал он по дороге.

Пришел Астахов.

Этого Максим никак не ожидал.

— Можно?

— Да, конечно. Добрый вечер.

— Здравствуй. Уезжаешь?

— Как видите…

— То есть, если бы я не зашел, ты бы даже не простился. И я бы не узнал, что тебя нет в городе.

Максим замялся, но промолчал. Не станешь же объяснять бывшему начальнику, что при побеге разводить церемонии и прощаться просто некогда.

— Ну вы же меня уволили…

— Уволил. Но мне казалось, что я имею право на твое доверие и на человеческое отношение.

— Да, я, конечно, не прав, Николай Андреевич. Извините, но я сейчас спешу. Отъезд дело такое…

— Да, я понимаю. Поэтому буду краток и долго тебя не задержу. Садись.

Сели напротив друг друга.

— Я слушаю вас, Николай Андреевич…

— Куда едешь, если не секрет?

— Секрет.

— Ну не хочешь говорить — не говори.! Помолчали. Астахов нашел в себе силы продолжить неприятный для него разговор:

— Я пришел сказать, что погорячился, уволив тебя с работы.

— Это уже не имеет никакого значения.

— А если я восстановлю тебя на твоем месте. Останешься?

— Нет. Уже нет.

— Твердо решил? — Да.

— Понятно. Нашел какое-то новое место и туда едешь?

— Нет, я ничего не нашел.

— Максим, тогда я отказываюсь тебя понимать. Раз ты ничего не нашел, зачем куда-то ехать? Твое место свободно, ты моя правая рука. Оставайся.

— Я бы с удовольствием. Но…

— Что "но"? Что тебе мешает? Со временем окрепнешь, и я помогу тебе свое дело открыть.

— За то время, пока мы не виделись, Николай Андреевич, у меня изменились обстоятельства.

— Твое дело. Но помни, что на новом месте тебе все придется начинать с нуля.

— Да, я знаю.

— "Знаю", — передразнил Астахов. — Теряешь такие перспективы…

— Я, Николай Андреевич, ни за какие перспективы не продам свое счастье.