Олег Кудрин - Выбор сердца

И никто, то есть почти никто, не заметил, как во время танца Люцита подвернула ногу.

Только Земфира, сидящая в зале, ойкнула:

— Люцита! Девочка моя!

— Успокойся, — сказал Баро. — С ней все нормально. Видишь, танцует.

— Я-то вижу, — возмутилась Земфира. — Но и ты посмотри на ее лицо. Ей даже ступать больно. Видишь, как губу закусила?

— Больно. Но она цыганка. Все вытерпит. Успокойся, успокойся.

Гордо вскинув руки, Люцита закончила танец и с другими цыганами ушла за сцену.

— Я пойду! Я должна ей помочь.

Баро показательно нахмурился. Ну вот, только законный брак заключили, а жена уже “взбрыкивает”!

— Земфира! Жена ты мне или не жена? Сиди. Ей помогут. Там, за кулисами, все люди опытные. А ты их только переполошишь. Все в порядке, сиди и смотри. А после представления вместе подойдем.

“И вправду, — успокоила себя Земфира. — Что я так переполошилась? Обычное растяжение, ей там сейчас ножку забинтуют, и все будет хорошо”.

Интересно, а что было б, если бы мать все же пошла к дочери за кулисы?

Дойдя до кулис, Люцита чуть не упала на руки Степану. Все, кто танцевали с ней на сцене, обступили их.

— Люцита! Что с тобой?

— Ой… Ногу подвернула, очень сильно… А! Наступить больно.

— Может, толкнул кто?

— Да нет, сама виновата! Просто оступилась. Сейчас пойду, отлежусь в каморке какой-нибудь.

— Тебе помочь?

— Нет, спасибо. Степка поможет. Он у нас мужик крепкий! Да, Степан?

Степка, гордый оттого, что наконец-то пригодился любимой Люците, важно произнес:

— Конечно! Давай, Люцита, обопрись на меня… Так… вот, аккуратненько… Пойдем, осторожно.

Дорогой — она хоть и была короткой, однако заняла немало времени — Степан искренне восхитился:

— Слушай, а ты молодец. С такой болью и так хорошо танцевала… Молодец! Если бы еще не слезы на глазах… Вообще можно было бы подумать, что тебе не больно.

— Думаешь, никто не заметил?

— Нет, все было отлично. Супер просто!

— Степ, отведи меня, пожалуйста, куда-нибудь, где прилечь можно. Мне ведь, наверное, сейчас полежать лучше?..

Дойдя до каморки уборщицы, Степан аккуратно уложил Люциту на топчан. И застыл в углу.

— Спасибо. Ты иди. Оставь меня одну, я полежу немного, мне станет лучше. А тебе ведь выступать скоро.

— А потом тебе. У вас же с Миро номер!

— Надеюсь, мне уже полегче станет. Хотя… Ты спроси, может, там кто-то меня заменит?..

Степан задумался.

— Хм-м. У щита стоять — это не так-то просто. Тут опыт нужен…

— Да, конечно, — поддакнула Люцита. — Кого найдешь, поопытнее, пошли ко мне.

Степан ушел и припомнил, что только Кармелита когда-то раньше репетировала этот номер с Миро.

Значит, ее-то и нужно отправить к Люците.

Кармелита, румяная, вся разгоряченная (настоящий режиссер!), вбежала в каморку к подружке:

— Ну что? Как ты?

— Болит, сильно болит… Даже не знаю, как я танец дотанцевала.

— Ты такая умница, все было замечательно!

— Да? А как там легенда прошла?

— Ничего… — скромно сказала Кармелита, потупив глаза, но все же не удержалась и похвастала: — Некоторые даже плачут.

— Я так за тебя рада. А у меня вот… Как же Миро? Как ножи? Кто станет к щиту?

— Не расстраивайся, не надо. Ты отлично оттанцевала. Никто даже ничего не заметил. Подожди, ты… совсем стоять не можешь?

Люцита привстала с топчана, попробовала опереться на больную ногу.

— Нет, не могу… Послушай, Кармелита, а кто же может встать к щиту вместо меня?

— Люцита, я даже не знаю… Я, конечно, могу. Просто тебе никогда не нравилось, если я тебя заменяла…

— Но сегодня же особый случай! Я очень тебя прошу. Миро помочь надо. Номер хороший, не отменять же его из-за того, что я ногу подвернула. Пожалуйста, а?

— А ты точно не обидишься?

— Да что ты? Я буду только благодарна!

— Ну тогда, конечно, я встану вместо тебя.

— Спасибо тебе, Кармелита. Иди. Привет Миро. Удачи!

Кармелита вышла из каморки.

Люците стало стыдно. “Подружка” разговаривала с ней абсолютно искренне, а она с Кармелитой — совсем наоборот.

“Ничего. Она сама виновата. Сама виновата. Сама виновата. Сама виновата…” — повторяла Люцита, как заклинание.

Помогло.

К выходу Миро готовился в своей гримерке. Сейчас все цыгане там — или на сцене, или за кулисами. А ему к его номеру нужно настроиться.

Из внутренней сети раздавался голос Бейбута:

— Но с нами, уважаемая публика, еще может быть и очень страшно!

Миро улыбнулся, качнул головой. Отец — чудо, сколько лет этот текст произносит… Но каждый раз с такой силой, с такой верой! С такой внутренней энергетикой, что даже самые закоренелые циники верят, что сейчас произойдет что-то невероятное.

— Слабонервных просим покинуть зал… Ита-а-а-ак! — громоподобно провозгласил Бейбут.

Это “а-а-а-а” — сигнал: Миро пора идти на сцену. Он открыл дверь…

И тут же его лицо утонуло в какой-то мокрой ткани. Миро попробовал схватить неизвестного противника за руку. Да только поздно. Дурманящий запах закружил голову, наполнил легкие и погрузил его в сон.

Рыч втолкнул бесчувственного Миро в гримерку, уложил на диван. Вырвал из его рук маску, нацепил ее на себя. Закрыл дверь на ключ. А ключ спрятал в карман.

И побежал на сцену. Именно побежал. Ведь борьба с Миро и все последующие процедуры заняли несколько лишних секунд, которые обязательно нужно нагнать.

С недавних пор номер с метанием ножей хорошенько переработали. Барабанная дробь только осталась. Атак — убрали танец. И показушные площадные испуганные крики тоже убрали. Ввели маски. Сделали этакий триллер — цыганский Хичкок.

Кармелита встала у щита. Большая часть зала подмены не уловила. Но Баро с Земфирой заметили:

— Вот, видишь, Рамир, как у моей девочки с ногой серьезно! Кармелите даже пришлось ее подменить!

И Максим со Светой заметили.

Но ничего не сказали.

Люцита прокралась к рубильнику. На всякий случай слегка прихрамывала — вдруг кто увидит.

Рыч метал ножи легко, уверенно, практически точно копируя движения Миро. Никто и не подозревал, что это кто-то другой.

Ножи четко, с характерным щелчком втыкались в щит. Так что ничего, вроде бы, не должно было волновать Кармелиту. И в глаза партнеру она не смотрела (как и учил ее когда-то Миро). Но вдруг в какой-то момент она почувствовала, что что-то не так. Не то движение, немного не тот замах. Волна, идущая от этого человека, — не та. Это не Миро!

— Четыре… пять… шесть… — Люцита шепотом, одними губами считала брошенные ножи. После пятого взялась за рубильник.

Рыч занес седьмой нож.

И тут Кармелита посмотрела ему в глаза. В самую душу.