Олег Кудрин - Выбор сердца

Бр-р-р, страшно. Об этом даже думать не хочется.

И свет… Почему в зале пропал свет? Кто рубильник выключил? Говорят, сам собой. Тросом его случайно кто-то зацепил, дернул. Но слишком уж подозрительна эта случайность, ровно в тот момент, когда Рыч бросал седьмой нож в Кармелиту…

Золото!

Что ж он думает все не о том, о чем нужно! “Рыч украл золото. А может, врет, блефует? Да нет, какой смысл блефовать, если он точно назвал место, где расположен тайник. И мести не боится, расплаты… До чего народ дошел, на что посягает?

Так, нужно Федора послать на кладбище, пусть посмотрит, что там в склепе, какой такой “подарок” Рыч оставил? Про золото ему говорить не следует. Просто скажу, что этот подонок посягнул на могилы предков. А уж Федя наш замечательный пусть носом роет, след берет, зря его, что ли, этой профессии учили?”

В приемной Антон предложил Максиму зайти в свой кабинет.

А уж там продолжил разговор:

— Я хочу, чтобы ты знал. Строительство кафе — это мой проект. Понял?

— Твой — мой… Какая разница? Мы работаем в одной фирме, которой руководит Николай Андреевич Астахов. Значит, это проект фирмы господина Астахова.

— Спасибо за четкие тезисы. Я с ними согласен. А теперь послушай встречное предложение. Не суй свой нос в мои дела. Держись подальше от этого строительства. Понял?

— Конечно, понял. Только, Антон… К сожалению, держаться подальше от тебя и твоего строительства не получится. Николай Андреевич поручил мне курировать проект, проверять документацию, значит, я и буду документацию проверять.

— Ты что, у него шавка на побегушках? Максим промолчал.

Антон подумал, как бы еще побольнее укусить. Но чего-то особо оригинального не выдумал.

— У самого кишка тонка что-нибудь новенькое придумать, да?

— Да, — на этот раз Максим не стал спорить или отмалчиваться.

— Решил моим успехом воспользоваться.

— Да, конечно. Это же мой обычный прием. Я ж на твоих идеях себе имя и сделал! — Максим развернулся, чтобы уйти.

— Макс!

— Что? — обернулся Максим.

— Я тебя предупредил… Не стой на моем пути. — Все?

— Все.

— До свидания. Максим ушел.

Антон остался недоволен. Зряшный разговор получился. Макса так просто не запугаешь. Только лишние подозрения вызвал. Елки-палки! Неужели такой славный план летит в тартарары? Обидно.

Хотя… ко всему нужно относиться философски. В худшем случае, если вырваться из-под Максимовой, а значит и отцовой, опеки не получится, он, Антон, построит хороший бизнес. А вот уже в следующем деле Астахов даст ему большую автономию. И тогда…

Да, конечно, чертовски обидно так все затягивать. Но с другой стороны, он от своей идеи не отказывается. Он просто растит мышцы, для того чтобы надежней претворить ее в жизнь!

Отпросившись у Астахова, Олеся побежала, как и договаривалась, в гадальный салон к Рубине.

— О-о-о! — встретила ее старушка. — Как я рада тебя видеть! Располагайся. Давно хотела с тобой поболтать.

— И я тоже.

— Ты говорила, у вас в доме творится что-то неладное.

— Да. Не могу даже объяснить, что. Но… понимаешь, ощущение такое, вот как перед бурей. Дождя еще нет, а небо все черное. И в воздухе такое… напряжение.

— Понятно.

— Да нет, Рубинушка, ничего не понятно. Антон стал совсем злой и заносчивый. А Тамара ходит как пришибленная. Но у обоих рожи какие-то заговорщицкие. Волнуюсь я.

— Понимаю. Тяжело тебе. Но я-то чем могу помочь?

— Но ты же приходила в дом. О чем вы разговаривали с хозяйкой? Она после этого была сама не своя. Потом, правда, как-то пришла в норму. Но сначала…

— О чем мы разговаривали — это не твое дело! — сказала Рубина довольно-таки резко, но потом смягчилась. — Одно могу тебе сказать. Нас с Тамарой связывает давняя история, очень-очень давняя…

— Какая?

— Ну вот, опять двадцать пять. Говорю же — не могу тебе рассказать. Я поклялась, что унесу эту тайну с собой в могилу.

Олеся с испугом посмотрела на Рубину. Та ее поспешила успокоить:

— Да ты так уж не пугайся. Хотя… Хочу тебя предупредить, будь осторожней с Тамарой. Она — несчастный человек, потому что очень-очень плохой. И еще… от нее всего можно ожидать, всего…

— Ну что она может мне сделать? Я свою работу выполняю…

— Я же говорю, все может сделать. Подставить, оболгать, отравить… Если ты ей чем-нибудь помешаешь, ее ничто не остановит.

Олеся насторожилась. Конечно, хозяйку она не оченьто любила. И это чувство было совершенно искренним и полностью взаимным. Но ожидать, что Тамара может отравить?.. Нет, наверно, это уже слишком.

— Рубина, а ты… Не обижайся только. Но ты не преувеличиваешь?

Старая цыганка грустно улыбнулась. ~ Думаешь, старуха совсем из ума выжила. Каких-то бесов вокруг видит…

— Нет, Рубина, что ты, я так не думаю…

— Думаешь… Только самой себе признаться в том не хочешь. Нет, не совсем я еще из ума выжила. Помнишь, когда мы были в тюрьме, мне пирожки передали?

— Да, конечно. Они были отравлены.

— Кажется мне, что это ее работа.

— Что?! Она?! Не может быть. Неужели Тамара способна на убийство?

— Говорю же тебе: она способна на все… Когда я в последний раз к ней приходила, Тамара сильно на меня обозлилась. К тому же она еще вина выпила. И сгоряча сказала одну фразу.

— Какую? — неслышно спросила Олеся.

- “Радуйся, что жива осталась”. Я тогда сразу вспомнила, что пирожки мне в камеру передавала женщина. Причем ее возраста, как мне потом сказали.

Олеся и хотела бы что-то сказать, да не могла.

Вот это попала.

Из тюрьмы да в логово к отравительнице!

Баро ходил по дому мрачный — дальше некуда. С женой не разговаривал, да что там — даже не смотрел на нее. Земфира не могла понять, что происходит. Что не так? Может, она что неправильно сделала? Но от любых вопросов Баро отмахивался и снова черной тучей ходил по дому.

Ей бы успокоиться, сделать так, как мамки да бабки учили. Отойди в сторону, своими делами займись.

У мужчины какие-то свои проблемы. На то он и мужчина, чтоб самому их решать. Так нет, уж очень любовь, прочно засевшая в сердце, дергала: “Пойди! Помоги Баро! Не видишь, что ли, как он мучается?” И подошла ведь, в очередной раз подошла…

— Рамир… Ну что с тобой? Почему ты в таком плохом настроении?

— Это мои проблемы, — со злостью ответил супруг.

Ну что делать? Отойти, смолчать?.. Нет, не получается. И Земфира вновь заговорила, с материнской мягкой строгостью:

— Нет, Рамир. Нет, мой хороший… У нас теперь общие проблемы. Муж да жена — одна сатана.

Баро тоже не знал, что делать. И грубить не хочется. И отвечать, рассказывать, как есть, нельзя…

Почувствовав какой-то слом в его настроении, Земфира продолжила: