Олег Кудрин - Во имя любви

Не откладывая дела в долгий ящик, Кармелита набрала справочную.

Оказалось, что выяснить по известному адресу, пусть и в другом городе, номер телефона — не только не проблема, но как раз та платная услуга, которую справочная и предоставляет.

Через минуту у Кармелиты был номер телефона родителей Максима, и не имелось никаких препятствий для того, чтобы пригласить их на свадьбу собственного сына.

Однако, разговаривая по телефону, Кармелита не услышала, как в дверь дома кто-то вставил ключ. Причем этот кто-то был явно чужой, потому что ковырялся в замке довольно долго. Но дверь все-таки открылась и пропустила в дом крепкую мужскую фигуру.

Оказавшись внутри, Рука (а это был именно он) неслышно закрыл двери и огляделся вокруг. Сверху раздался голос Кармелиты:

— Алло? Это квартира Орловых?

Бандит пошел на голос и затаился в коридоре.

— Извините, пожалуйста… Вы меня не знаете, я вас тоже… Но я — невеста вашего сына!.. Алло! Нет, я не шучу, я действительно невеста вашего сына…

Рука, ухмыляясь, слушал этот странный телефонный разговор.

— Да, меня зовут Кармелита… Кар-ме-ли-та… Вот я и хотела с вами поговорить!.. Да, мы с Максимом решили пожениться… И я думаю, что было бы неправильно не пригласить вас на свадьбу! Вы меня слышите?

Вот только слушателей у Кармелиты сейчас было больше, чем она думала.

Палыч стоял в цыганском склепе на старом кладбище над могилой Рубины.

— Ну вот, Рубинушка… Я совсем как цыган — всю жизнь скитался по городам, бежал от своей любви, от тебя. А вы меня везде догоняли… И вот, наконец, когда мы встретились… — он утер глаза, — зачем же ты меня покинула?

Помолчал. Потом заговорил о главном, ради чего и пришел:

— Ухожу я, родная, уезжаю из этого города — не могу здесь оставаться… без тебя… Прощай, Рубина!

— Максим, о делах поговорим чуть позже, когда подойдет Олеся, хорошо? — Астахов встретил Максима улыбкой. — Она минут через десять будет. А пока я бы хотел… Ты присядь!

Максим сел, а Астахов мялся и все не знал, как начать.

— Как там Кармелита? — наконец спросил он. — Не грустит одна, после ухода отца и всего табора?

— Ну, она ведь все-таки не одна. Она со мной.

— Да-да, конечно…

Вновь повисла неловкая пауза.

— Ты понимаешь, — снова начал Астахов, — за всеми этими событиями я так до конца как-то и не осознал, что у меня есть взрослая дочь.

— Я понимаю.

— Нет, разумом, головой я, конечно, сознаю, что она — моя родная дочь по крови… Но ведь мы с ней по-прежнему чужие люди.

— Я думаю, что просто должно пройти время, Николай Андреевич. А пока вам с ней надо бы как-то узнать друг друга поближе…

— Да, но как же это сделать? Ты понимаешь, Максим, она ведь все эти годы росла без меня. И все ее радости, горести — все это было без меня, прошло мимо. Теперь она уже взрослый, сформировавшийся человек. Как же мы можем стать друг другу ближе?

— Время, Николай Андреевич, время…

— Да, жаль, что все эти годы она была лишена моей отцовской любви.

— Но Зарецкий был ей тоже замечательным отцом… — Максим старался подбирать слова, чтобы не обидеть Астахова.

— Конечно-конечно, но ведь и я ей тоже не чужой. Кстати, Максим, женившись на Кармелите, ты станешь мне сыном!

— Николай Андреевич, — Максим неожиданно улыбнулся, — это произойдет даже раньше, чем вы думаете.

— То есть?

— Мы с Кармелитой решили подать заявление в загс.

— Правда? Молодцы! Поздравляю!

Кочевал табор, пополнившийся зубчановскими цыганами. Кочевали Рыч с Люцитой. Кочевала и бравая троица Тамары, Антона и Игоря.

Вторые сутки ехали они на Тамариной машине. Антон чувствовал себя королем положения — это он принес от Астахова целый кейс с деньгами, и теперь всякий раз не упускал случая напомнить об этом и матери, и, особенно, Игорю. Игоря он вообще воспринимал не как своего отца, а как некую прихоть Тамары. В самом деле, какое отношение имел этот автомеханик к выстраданным Антоном деньгам?

Игорь же, поехавший с ними, в первую очередь, из-за денег, сам себя убеждал в том, что просто согласился на уговоры Тамары жить одной семьей с ней и с сыном. Но сын — сын относился к нему как к нерасторопной прислуге — попрекая, покрикивая, унижая, бросая время от времени мелкие подачки.

Когда же Игорь пытался возражать, пытался хоть в какой-то степени быть отцом — тогда Тамара неизменно становилась на сторону Антона, потакая ему во всем. Она и так считала, что сыночка душевно травмировали последние бурные события.

С каждым часом дороги обстановка в машине накалялась не меньше, чем двигатель. Игорь сидел за рулем — и Антону нравилось подавать эту ситуацию так, будто он нанял Игоря своим шофером. И даже бросил ему как-то раз большие чаевые.

Терпение же шофера, любовника и отца готово было лопнуть. И в один прекрасный момент в зеркало он увидел, что и Тамара, и Антон задремали на заднем сиденье. Рядом с ними мирно "дремал" и кейс с астаховским капиталом.

Игорь доехал до перекрестка нескольких дорог, оглянулся — мать и сын спали уже достаточно крепко, видно, их разморило от бесконечной езды.

Он остановил машину. Пассажиры от остановки не проснулись. Игорь осторожно взял кейс, вышел, но перед тем как закрыть дверцу, вспомнил что-то, вытащил из кармана Антоновы чаевые и, ухмыляясь, бросил смятые купюры ему на живот. После этого быстрым шагом пошел по одной из дорог с кейсом в руке.

На дороге показался какой-то подержанный "Мерседес". Игорь поднял руку — "Мерс" остановился. На заднем стекле красовались большие буквы "ПРОДАМ". "Ну вот, — подумалось Игорю, — один к одному. Видно, это все-таки судьба!"

Так у кочующего Игоря Носкова появилась и собственная лошадка.

Рука стоял в коридоре за дверью и внимательно слушал каждое слово Кармелиты.

— …Да, я тоже была рада с вами познакомиться! — прощалась девушка с семьей Орловых.

Рука же только и дожидался конца телефонного разговора. Наконец Кармелита повесила трубку. Рука сжал пистолет… Но в эту секунду раздался звонок в дверь. Бандит едва успел скрыться в соседней комнате, как Кармелита выбежала в холл.

— Кто там?

— Это я, Кармелита… — послышался из-за дверей голос Светы Форс.

Хозяйка открыла дверь.

— Впустишь?

— Ну конечно, Света, проходи!

И она провела гостью в гостиную.

— Кармелита, мне кажется, между нами не все ясно. Нам надо поговорить.

— Ну, давай поговорим. Я разве против?

— Понимаешь, вся эта история с твоим похищением…

Кармелиту даже передернуло от ужасных воспоминаний, а Света поспешила продолжить, потому что боялась совсем сбиться:

— И я… Я даже представить себе не могла, что мой отец может быть причастен к преступлению. Мне и сейчас очень трудно это осознать… Но я хочу, чтобы ты поверила мне, Кармелита!