Олег Кудрин - Во имя любви

— Миро! Послушай меня, не над(R) останавливать табор! Отмени привал!

— То есть как это? Мы ведь уже остановились, разложились все…

— Ой, Миро! Неспокойно у меня на душе — к утру нам надо быть в городе!

— Ты что же, предлагаешь нам всю ночь ехать?! Земфира, объясни толком, что случилось?

— Не спрашивай меня, Миро! Не спрашивай — просто доверься моему сердцу!

Молодой вожак внимательно посмотрел Земфи-ре в глаза. Понял, что говорит она очень серьезно.

— Хорошо, ты — шувани, и я тебе верю.

И уже через пять минут весь табор вновь, с неохотой, собирал свои пожитки. А еще через четверть часа цыгане тронулись в путь.

Кармелита с Люцитой прошли через гостиную и уселись на кухне — здесь обеим было как-то уютней.

— Что ж это за судьба у меня, — Люците было горько на душе и хотелось выговориться. — Представляешь, мы ведь с Богданом уже в церковь заходили венчаться, когда его вдруг арестовали!

В кухню вошел вернувшийся домой Максим, обрадовался Люците, присел к девушкам за стол. Но все более мрачнел по ходу невеселого рассказа.

— Люцита, ну хочешь, я в милицию схожу, дам показания в пользу Рыча! — ему хотелось что-то сделать, чем-то помочь.

— Спасибо, Максим. Кармелита уже все следователю рассказала, — отвечала Люцита.

— Ну? И он его отпустит?

— Надеюсь, — она вздохнула. — В любом случае, надо ждать завтрашнего дня…

— Ты у нас останешься, да?

— Да.

— Ну и хорошо!

Вернулась домой Олеся. Застала Астахова убирающим со стола свой "представительский набор" — вино, кофе, печенье, конфеты.

— Коля, у тебя кто-то был? Деловая встреча?

— Да, ты знаешь, кажется, наклевывается новое сотрудничество. Правда, не у нас, а у Светы. Но самое интересное, что ее потенциальный партнер — мама Максима! Представляешь?

— Да что ты говоришь! Она уже ушла?

— Нет, они сейчас у Светы — общаются. Оказывается, ее бизнес — это как раз находить и раскручивать молодых, талантливых, но неизвестных художников!

— Коля, я должна тебе сказать… У Светы есть и проблемы, не связанные с творчеством.

— О чем ты? Что-то случилось?

— Она мне сказала, что сегодня утром к ней приходил Антон.

— Сюда? — Да.

Астахов задумался.

— Олеся, милая, ты не забывай, что Света, все-таки носит его ребенка.

Ну не может он об этом не думать — он же мужик!

— Коля, подумай и о Свете — сколько она из-за него натерпелась!

— Понимаю, но — ребенок! Из-за него можно простить очень многое…

— Но только не то, что творит Антон, — всему есть предел!

— Хватит, Олеся! Знаешь, осудить — проще простого. Нельзя желишать человека надежды… Вотия надеюсь, что у них все еще сложится.

Но Олеся только с сомнением покачала головой.

А в соседней комнате Алла занималась тем, что производила впечатление на Свету.

— Знаете, Алла Борисовна, у вас замечательная работа! — говорила Светлана гостье. — Очень инте-. ресная! Я вам даже немного завидую.

— Ну что ж, я, по-видимому, в вашем Управске — не на один день, так что вполне могу заняться организацией твоей выставки.

— Моей выставки? Но вы же видели только пару моих работ.

— Посмотрим и другие. И если они окажутся подходящими, то мы подпишем с тобой контракт.

— Спасибо за доверие, но почему вы так во мне уверены?

— А ты оправдывай мои надежды, оправдывай! И больше того — пока ты будешь писать новые картины, я готова выплатить тебе аванс! — Алла откинулась на спинку кресла и с удовольствием наблюдала за произведенным эффектом. — Ну? Ты еще думаешь? Тебе не нужны деньги?

— Нет, конечно, нужны. Николай Андреевич очень добр ко мне, но не могу же я сидеть у него на шее вечно.

— Похвальное желание. И я предлагаю тебе подписать долгосрочный контракт. Согласна?

— Алла Борисовна, прежде всего, я должна вам кое-что сказать. Ну, просто я хочу, чтобы вы узнали это от меня, а не от посторонних.

— Ну-ну? — заинтересовалась и напряглась Алла.

— Дело в том, что между мной и Максимом были близкие отношения…

— Вот как?! И это — его ребенок? — Алла кивнула на Светкин живот.

— Нет, что вы! Тут Максим ни при чем.

— Понятно… Аты в курсе, Света, что Максим собирается жениться?

— Да, конечно. Кармелита — его невеста, она — моя лучшая подруга.

— И она так и остается твоей подругой?

— Да, мы еще с детства дружим. У нас с ней нет друг от друга никаких секретов. Да и с Максимом у нас тоже по-прежнему отличные дружеские отноше-ния!

— Вот, значит, как… — и Алла о чем-то задумалась. — Я рада, что ты мне сказала это так прямо. И думаю, что нам после этого действительно легче будет работать!

Алла протянула Свете руку, а в голове у нее уже складывалась интересная комбинация.

Ночь спустилась на Управск. Ворочались в своих гостиничных постелях Тамара и Антон. Где-то неподалеку прокручивала в голове возможные варианты развития событий Алла Орлова. Горел свет в окнах управской больницы — и за одним из них сидел рядом со своей Рубиной Палыч, не собираясь теперь покидать ее ни днем, ни ночью. В доме Астахова никак не могла уснуть и все мечтала о своем профессиональном будущем Светка. В доме Баро плакала в подушку над своей горькой долей Люцита. А в соседней комнате тихо разговаривали Максим с Кармелитой.

— Жалко Люциту, — говорил Максим почти шепотом. — Только у них все наладилось — и тут…

— Да. Представляешь, они уже венчаться с Ры-чем шли — и его прямо под церковью арестовали!

— Мы вот с тобой тоже никак до загса не дойдем, — грустно усмехнулся Максим, — Да, кстати, мама и Соня завтра утром ждут нас в ресторане на завтрак, ты не против?

Но Кармелита заговорила вдруг совсем о другом:

— А ты знаешь, о чем я сейчас подумала? — и она прижалась к любимому.

— О чем? — Максим обнял ее рукой.

— Вот если, например, случится такое, что от меня все отвернутся, ты мне будешь верить? — Ох и чувствовала Кармелита, ох и понимала, куда ведет ее тропинка.

— А почему такое должно вдруг произойти?

— Ну, я просто так говорю. Ну вот вдруг! Всякое ведь бывает. Ты тогда тоже от меня отвернешься, да?

— Ни-ког-да! — и он стал целовать это самое любимое лицо на свете.

Ночью в больнице наконец наступила долгожданная тишина. Палыч все сидел рядом с Рубинной, держал ее руку в своей. И хотя кроме теплоты этой самой руки да дыхания никаких других признаков жизни подключенная к приборам пациентка не подавала, Палыч все равно говорил и говорил с ней. Говорил всю ночь напролет.

— Вот, Рубинушка, сподобился я наконец, дожил: признали меня твоим родственником — позволили сидеть с тобой в палате. Правда, без твоего разрешения… Ну да ничего — будем с тобой теперь разговоры разговаривать, развлекать тебя буду. Вот только не знаю пока, как…