Олег Кудрин - Во имя любви

— Нет-нет, что ты! Наоборот, я очень хочу, чтобы его побыстрей выпустили! Просто, знаешь, мне кажется, что следователь в чем-то сомневается…

— Он сомневается — а человек в тюрьме сидит!.. Все как-то не по-людски в этом городе — вот как только Богдана выпустят, мы с ним сразу уедем. Часа лишнего тут не останусь!

Пару кварталов прошли молча. Потом Люцита опять заговорила:

— Страшно мне. Вот хотя бы этот Удав, будь он проклят! Он один может всю жизнь отравить! Слава Богу, что он — за решеткой.

— Знаешь что, — медленно ответила Кармелита, опустив почему-то глаза, — пока ты в городе, лучше тебе жить у нас. Это ведь и твой дом!

— Спасибо тебе… — Люцита наконец слегка улыбнулась.

Но когда девушки уже повернули к дому Баро, то просто не поверили своим глазам — возле ворот перебирал ногами конь Рыча, который после его внезапного ареста остался один у сельской церкви. И вот, верный друг сам вернулся за десятки километров к родной конюшне.

Люцита бросилась к коню своего любимого, как будто бы это был сам Рыч, и даже окропила своими слезами теплую лошадиную морду.

Потом девушки завели лошадей на конюшню, напоили, накормили, вымыли, расчесали гривы и собирались уже идти в дом, когда Кармелите показалось, что за воротами конюшни мелькнула чья-то тень. Люцита тоже обернулась, заметив встревоженный взгляд своей давней подруги-соперницы, но ничего уже не увидела.

— Ничего-ничего, Люцита. Показалось что-то. Пойдем в дом!

— Пойдем.

Но когда они заходили в дом, Кармелите снова показалось, что за углом мелькнула чья-то фигура.

Брат и сестра Орловы сидели за ресторанным столиком и с теплотой рассматривали друг друга.

— Сонька, ты даже не представляешь, как я рад тебя видеть!

— Я тоже!

— Ну, тогда рассказывай. — Что?

— Как это что? Все — мне все интересно!

— Если было бы так уж интересно, приехал бы хоть разочек домой…

— Ну ладно, ладно… Ты ж у нас теперь важная дама, юрист, так?

— Да. Я хочу стать адвокатом. Но мама говорит, чтобы я занималась нашим семейным бизнесом.

— Это в ее стиле.

— Но она говорит, что это временно, пока она не найдет себе другого специалиста.

— Соня, ты что, серьезно думаешь, что мама тебя когда-нибудь отпустит?

— Ну да, найдет другого юриста, а я буду заниматься своей карьерой.

— Сестренка, — Максим старался говорить помягче, — у тебя никогда не будет своей самостоятельной карьеры — она не допустит!

— Максим, она все-таки наша мама!

— А знаешь, Сонь, я хотел попросить тебя о помощи, и именно как адвоката.

— У тебя что-то случилось? Какие-то неприятности?

— Нет-нет, — рассмеялся Максим. — Я совсем о другом. Вот смотри, мы с мамой постоянно ссоримся. Ну, ты знаешь, она первая провоцирует конфликты.

— Да вы оба похожи — оба упрямые, независимые. Вот только воевать все время зачем?

— Вот я и хочу помириться! И хочу, чтобы помирила нас ты — как настоящий адвокат! Ну, чтобы ты, как это там у вас говорится? Уладила все разногласия обеих сторон.

— Максим, ты в самом деле этого хочешь? Или так говоришь, чтоб меня успокоить?

— Сонечка, я на самом деле очень этого хочу.

— А что ж так вдруг? Ты ведь с мамой столько лет не разговаривал…

— Ну, считай, что повзрослел. Вот, жениться собираюсь. И не хочу, чтобы моя невеста видела какие-то разлады в нашей семье!

— Да уж, хорошего мало.

— И если это можно исправить, значит, это нужно исправить! Правильно?

— Ты даже не представляешь себе, как я рада это слышать! — улыбнулась Соня.

Дома Астахов прежде всего предложил Алле чашечку кофе, бокал вина, какие-то оказавшиеся под рукой пирожные и печенье. Потом повел по дому осматривать свою гордость, свою коллекцию живописи.

Алла в полной мере оценила хозяйский выбор.

— А вы, оказывается, настоящий ценитель, Николай Андреевич. У вас отличный вкус!

— Спасибо.

— Да здесь есть настоящие шедевры старых мастеров! Я, правда, в своем бизнесе занимаюсь, в основном, тем, что открываю новые имена.

— Увлекательное, наверное, дело. А я просто собираю картины как коллекционер.

— Знаем-знаем вас, коллекционеров, — снобы, ничего и слышать не хотите о современной живописи. Она для вас как будто и не существует! Или я не права?

— Ну, я бы сказал — не совсем правы. В последнее время я стал с гораздо большим интересом относиться к молодым современным художникам.

— И что же вас к этому подвигло? Расскажите, если не секрет.

— А вы знаете, зачем же рассказывать? Я могу прямо сейчас познакомить вас с одной молодой художницей. Хотите?

— Это ваша дочь? Или супруга?

— Нет, нас с ней связывает другое… Это сложная история, я вам как-нибудь потом расскажу.

Алла была заинтригована. А Астахов постучался в дверь Светиной комнаты.

— Света, ты занята?

— Да нет, Николай Андреевич, заходите.

— Я не один. Я хочу тебя познакомить с одним человеком, не возражаешь?

— Нет. Проходите, пожалуйста… Астахов и Алла вошли в комнату.

— Ну, тогда знакомьтесь: это — Светлана Форс, очень одаренная художница. А это — Алла Борисовна Орлова, мама Максима.

— Вы — мама Максима? — Света никак не ожидала такое услышать и сильно удивилась. — Очень приятно!

— Алла Борисовна занимается выставочным бизнесом, — продолжал знакомить женщин Астахов. — Покажи ей, пожалуйста, свои работы.

Света растерялась.

— Но я как-то не готова… Да и здесь у меня всего-то пара работ.

Но Алла уже осматривала цепким профессиональным взглядом две картины, висевшие друг против друга на стенах комнаты.

— Ваши? — обратилась она к девушке.

— Ну да, мои.

— А вы знаете, это интересно! — закончив осмотр, Алла повернулась к Свете и Николаю Андреевичу. — Но для выставки этого, конечно же, маловато.

Светлана, покажите мне и другие ваши картины, ладно?

— Для выставки? Ну что вы — они совсем ерундовые. Их не то что на выставку — их вообще никому нельзя показывать!

— Света, а ты доверься специалисту, — посоветовал Астахов.

— Вот именно! — подхватила и Алла. — Ваши работы заслуживают, как минимум, внимания. Знаете, я бы хотела поговорить с вами подробнее.

— Вы что, действительно думаете, что у меня есть какие-то перспективы?

— Я думаю, что у вас есть талант. А перспективы зависят от того, в чьих руках он окажется! Так что давайте поговорим конкретно.

— Спасибо большое… — Света никак не могла побороть в себе недоверие — она вспоминала организатора своей прошлой выставки.

Но Астахов вежливо вышел, оставив для деловых переговоров женщин наедине. И волей-неволей разговор пришлось начинать.

Табор возвращался в город. До Управска оставалось меньше одного дня пути, но сгущались сумерки, вот-вот должна была наступить ночь — и Миро объявил привал. Цыгане наскоро ставили палатки, кто-то устраивался прямо в машинах, когда к Миро прибежала взволнованная Земфира.