Олег Кудрин - Во имя любви

— Помнишь, как мы спасли их… Ее? И чем она теперь платит? А ты снова готов бежать за ней. Ты слеп, Максим… Ты…

Не договорив до конца, Люцита соскользнула на пол — потеряла сознание.

Миро поднял ее на руки и бережно перенес на диван.

Что ж такое происходит! Беременная женщина — чудо из чудес. Она должна беречь себя и того, кто внутри: питаться качественным, смотреть на прекрасное, слушать — изысканное. А в Светиной жизни все получалось совершенно иначе. Одна беда за другой. И все совершенно разные. Наверно, чтоб ей скучно не было.

Отец — в тюрьме. Страшная новость. Особенно, если отец тертый адвокат, сам не раз вытаскивавший из тюрьмы других. И уж если он оказался за решеткой, сомнений никаких — делодействительно плохо.

Комната свиданий показалась Форсу светлой и радостной. А Свете — мрачной, если не ужасной.

— Здравствуй, дочка! Спасибо, что опять пришла.

— Здравствуй.

— Как же я по тебе соскучился… Спасибо за то, что навещаешь, не оставляешь отца в беде…

— Да, конечно, как иначе. Я — дочь, — трудно говорить, когда не знаешь, что сказать.

Но Форс сам помог с выбором темы:

— Вот, столько лет людей отсюда вытаскивал, а сам в конце концов попал.

Сказано это было настолько иезуитски, по-адвокатски, что Света не сдержалась, тяжелым камнем бросила слова:

— Хватит, не нужно! Совершил преступление — отвечай за него…

Усмехнулся Форс. Жизнь приучила его всегда в любой ситуации быть готовым к любой реакции собеседника.

— Ну, Светочка! Что ты говоришь. Вообще-то, как дочь юриста, ты должна знать, что существует такое замечательное понятие, как презумпция невиновности. Человека можно назвать преступником только после решения суда.

— Папа, я сюда пришла не юридические тонкости обсуждать!

— А зачем? Зачем ты пришла? Чтобы обвинить родного отца?! Милая, не волнуйся. Обвинителей и без тебя хватает.

— Я пришла сказать, что у нас с Антоном все кончено.

— Большая новость!.. Я думал, действительно что-то интересное расскажешь…

— Нет, ты не понял. Все кончено, навсегда! Не надо, пожалуйста, ко мне его подсылать, не надо пытаться нас помирить, не надо!

— Девочка моя, успокойся, я же хотел как лучше. Просто пытался тебе помочь. Трудно одной растить ребенка…

— Хочешь мне помочь, сделай так, пожалуйста, чтоб я его больше вообще никогда не видела!

Форс тяжело вздохнул: "Что за комиссия, Создатель, быть взрослой дочери отцом!" Особенно, когда дочь не только взрослая, но и беременная. Тут-то самому в тюрьме не сладко. И дочка, вместо того, чтоб поддержать, наезжает, не хуже прокурора. А все одно, нужно и самому держаться, и ее морально поддерживать.

— Доченька, мне кажется, ты зря так настроена против Антона.

— Я уже все решила, папа.

— А по-моему, ты… Ты слишком торопишь события. Подумай, ведь Антон неплохой парень. И, к тому же, богатый наследник…

— Да успокойся, был, был твой Антон богатым наследником. Все, выгнал его Астахов.

— Милая, как известно, блудные дети самые любимые. Как выгнал его Астахов, так и обратно примет.

— Да мне все равно, пожалуйста, пусть принимает, кого хочет! Только я этого человека простить уже не смогу. И так больно… Если бы не ребеночек, не маленький, жизнь сейчас вообще бы стала совершенно пустой…

— Света, ты еще так молода. И не все понимаешь. Антон — отец твоего будущего ребенка!

— Да что ты мне одно и то же повторяешь! Я уже не могу это слышать.

Понимаешь?! Не могу. Да, влипла я в эту историю, вляпалась. Но не люблю я его. Понимаешь это? Не люблю! По слогам повторить, по буквам? Как тебе еще сказать, чтобы ты понял?

— Как хочешь, главное — не нервничай. Тебе сейчас нельзя. Ты даже не о себе, ты о ребенке подумай! Ему нужны мама и папа. Зачала его, оставила — теперь имей смелость отвечать за это. Женщина, так просто лишающая ребенка счастья, — самая большая в мире грешница!

— Па-па, не тебе рассказывать мне о грехах. Сам-то здесь не за дела праведные оказался. Все, хватит, я это обсуждать больше не намерена!

Света встала, чтобы уйти. Но тут надзиратель сам открыл замок, в комнату вошел дежурный.

— Форс! С вещами к следователю!

— С какими вещами?

— А с любыми. Давай, быстрее к следователю! И без глупых вопросов.

Света вопросительно посмотрела на отца.

— Дочка, ты на машине? — Да.

— Тогда. Тогда… Только, пожалуйста, не уезжай, подожди меня в коридоре. Может быть, тебе больше и не придется ко мне приходить.

Форс вышел.

Света осталась в глубокой задумчивости. Что же там с отцом? Неужели и вправду выпустят?..

У Рубининой кровати собрался целый семейно-влюбленно-врачебный совет: Земфира, Палыч, ну и доктор. Все ждали с нетерпением, когда же она очнется, по-настоящему, когда узнает своих близких. Одним словом, когда произойдет это чудо — возвращение человека с того света на этот.

— Где я? — было первое, что сказала цыганка.

Наверно, тот же вопрос задавали бы и новорожденные. Если бы, конечно, умели говорить сразу же после рождения.

И Палыч, и Земфира смешались, не зная, что сказать. Но врач за свою долгую практику много чего насмотрелся. Потому и ответил спокойно, как будто речь шла о чем-то самом обыденном: ну, ожил человек, бывает.

— Успокойтесь, вы в больнице.

— В больнице?.. Почему?..

Тут уж и Земфира опомнилась (шувани все-таки):

— Потому что ты жива, Рубина!

— Жива?

— Да, Рубинушка, да, милая, — заговорил Палыч, — ну, понимаешь, ты, может быть, просто многого не помнишь. Получилось так, что… что…

Земфира перебила Палыча:

— Не надо, не сейчас… Все другое — потом! Самое главное, что ты с нами, Рубина!

Врач подошел к больной, всмотрелся в ее лицо. Усталое, конечно, но не более того. Проверил пульс. И только тогда на мгновение утратил обычную врачебную самоуверенность. И пробормотал про себя:

— Честно говоря, просто удивительно… До сих пор не верится… Чудеса да и только…

— Доктор, что это со мной?

— Вы… больны, — поставил абсолютно точный диагноз доктор. — Но вы не волнуйтесь. Некоторое время побудете в нашей больнице, и мы поставим вас на ноги.

— Нет, отпустите меня! Сейчас! Мне нельзя… Я не могу находиться здесь! Отпустите, — Рубина попыталась сесть.

Но доктор навис над ней и уложил обратно в постель. Еще не хватало, чтобы пациентка, таким чудесным образом вернувшаяся с того света, ушла обратно.

— Нет уж. Лежите! Постельный режим.

— Отпустите меня, сейчас! Я должна, я не могу находиться в больнице!

Здесь! — по-детски заупрямилась Рубина.

— Даже и не думайте о том, чтобы уйти! Только здесь вам обеспечат нормальный медицинский уход. Да и присмотр, попросту говоря.

— Но поймите! Мне надо, я должна вернуться туда.