Олег Кудрин - Во имя любви

— Что? Деточка, неужели тебе тоже понадобился адвокат?

— Нет, папа, но из-за тебя мне самой постоянно приходится быть адвокатом.

— Господи, неужели образумилась! Решила поступать на юридический?

— Папа, прекрати свои шуточки. Скажи мне честно, это ты убил эту женщину?

— Какую еще женщину? О чем ты?

— Цыганку. Мать пятерых детей!

— Какую еще цыганку? Ты что, с ума сошла! Я никого не убивал! Вы что все помешались на этих цыганах? Как ты — моя дочь и мать моего внука — вообще могла подумать такое! Как ты могла представить, что я способен кого-то убить?

Он говорил так искренне, что Свете стало стыдно. Захотелось рассказать ему обо всем: о своих мучительных размышлениях, о диктофоне, спрятанном в столике. Но она с трудом удержалась, чтобы не сделать этого.

— Пожалуйста, извини, папа! Но мне в последнее время кажется, что ты на многое способен.

— Согласен, на многое. Я не ангел, как и все человечество… Но не на убийство же, в конце концов!

— Поклянись мне.

— Детский сад… — Форс воздел очи горе.

— Папа, я прошу! Умоляю.

Форс картинно сложил пальцы в православную щепоть и перекрестился:

— Клянусь.

— Чем?

— Жизнью и благополучием своей единственной дочери клянусь, — исступленно сказал он. — Все?!

Света бросилась на шею отцу.

— Слава Богу! Папка, ты извини меня. Конечно, как бы ты мог это сделать? Как мне вообще могло прийти в голову такое…

Как вожак табора, Миро приехал проведать детишек Розауры. Цыганята ему очень обрадовались — выскочили навстречу, загалдели, наперебой начали звать в свою замечательную комнату. А там — показывать свои замечательные двухъярусные кровати, свои шкафчики. Все новенькое — с неповторимым запахом свежее обработанного дерева. Потом принялись рассказывать, что да как в доме Баро. Какая замечательная у него конюшня и какие сильные парни работают в охране. И много-много чего другого…

Хорошая получилась встреча. Миро отдохнул сердцем, общаясь с детьми. На прощанье подошел к Кармелите, чтобы поблагодарить ее за все, что они с отцом и Земфирой сделали для детей. Миро обнял ее и поцеловал по-братски, в лоб.

И в этот момент в гостиную вошла Алла. Увидев Кармелиту в объятиях Миро, она, казалось, скорее обрадовалась, нежели огорчилась:

— Что я вижу? Какая сцена! Миро вытянул руки по швам.

— Нет-нет, что вы, продолжайте, молодые люди. У вас это так здорово получается! Замечательная пара. Кармелита, деточка, если бы я не знала, что у тебя есть жених, я бы подумала, что твой жених — этот молодой человек.

— Алла Борисовна, вы не подумайте ничего плохого… — Кармелита подумала, что мама Максима шутит.

— Мы с Кармелитой друг друга с детства знаем… — заговорил и Миро.

— …мы как брат и сестра! — досказала Кармелита.

— Да я бы ничего и не подумала, если бы не видела, как он на тебя смотрит!

И тогда девушка поняла, что Алла Борисовна не шутит:

— Да как он на меня смотрит?!

— Как кот на сметану! Я что, не права?

Миро чуть смутился. Да, честно говоря, он всегда смотрел на Кармелиту примерно так. Но ведь только смотрел… И к тому же, даже этот взгляд пытался спрятать. Но ведь материнское сердце не обманешь.

— Алла Борисовна! Во-первых, я хотел бы вас попросить, чтобы вы говорили чуть-чуть потише, здесь спят дети. Мы их только уложили. А во-вторых, вы действительно неправы, вы просто не так поняли…

— Я неправильно поняла? Я все правильно поняла. Вы думаете, я не знаю, что вы раньше были женихом Кармелиты…

Алла перевела взгляд на цыганку, обрушившись уже на нее:

— Так что никакие вы не брат и сестра! Не нужно пудрить мне мозги. И мне, как матери, очень обидно, что в отсутствие моего сына вы тут так славно общаетесь!

— Да поймите же вы! Миро просто приехал проведать детей покойной Розауры, которые теперь будут жить у нас. И поблагодарил меня, поцеловав в лоб…

— Да целуйтесь куда хотите, хорошие мои. И детей заводите. Только Максима моего обманывать не нужно!

А это было уже оскорбление. Миро заговорил совсем другим тоном:

— Алла Борисовна, Максим мой друг, и о нашей дружбе с Кармелитой он прекрасно знает. Так что никто никому голову не морочит!

— Хо-хо! В таком случае это еще хуже. Если он знает и терпит — это просто ужасно!

— Добрый день, — в дом заглянул Максим, он улыбался, еще не зная, что попал в самый ценър урагана по имени Алла.

А потом отец сказал, что к нему должна прийти женщина…

"Тамара" — поняла Света. И снова вспомнила обо всех своих подозрениях.

Если верить Максиму, то получается, что именно слова Тамары помогли отцу получить алиби.

Зазвонил звонок. Отец ушел открывать дверь. И Света все же решилась на то, чтобы проверитьего по-настоящему, подошла к журнальному столику и включила заветную кнопку.

А потом быстро прошла к выходу, на ходу поздоровалась-попрощалась с Тамарой, бросила "пока" отцу и выскользнула за дверь.

— Да, — проворчала Тамара. — Мой приход для твоей дочки — как кость в горле…

— Что поделаешь, — вздохнул Форс. — Детистру-дом привыкают к тому, что их родители взрослые.

— Леонид, давайте не будем об этом, поговорим о другом деле — более серьезном.

— Серьезном? — переспросил Форс. — Тогда давайте пройдем в нашу любимую комнату.

"Вашу" — хотела уточнить Тамара, но решила не обострять отношения. Тем более что разговор и так ожидался нелегкий.

Она прошла в комнату. А Форс со столиком укатил на кухню. И уже через три минуты вернулся с ним же, празднично накрытым, обратно:

— Тамара, вот шампанское, фрукты, сыр, шоколад, конфеты. И мой любимый столик. Знаете, Светка, когда была маленькая, использовала его как тайник. А я делал вид, что не знаю этого. Она страшно гордилась собой…

— Леонид, давайте не будем заниматься благостными отцовскими воспоминаниями! Есть дела посерьезней!

— Успокойтесь, Томочка! — усадив ее на диван, Форс сам сел рядом, занялся шампанским.

— Послушайте, как я могу успокоиться! Вы убили женщину!

Шампанское выстрелило.

— Да-да, конечно, — подтвердил хозяин дома. — Вот этим самым шампанским и убил.

— Леонид, не нужно превращать преступление в шутку. Вы решили свалить на меня все?! Вы зачем-то убили цыганку, а чтоб обеспечить себе алиби, и меня впутали в эту историю!

Форс заговорил серьезно, с металлом в голосе:

— Что ж, давайте поговорим по-взрослому. Я действительно заранее побеспокоился о том, чтобы сделать себе алиби. Но с совершенно другой целью.

Я не хотел убивать эту цыганку. Правда, не хотел. Она сама выскочила на меня. А те две тли, которых я хотел прихлопнуть, убежали.

— Прелестно. А в итоге вы все решили повесить на меня?

— Это не входит в мои планы. На вас — мое алиби и больше ничего.