Олег Кудрин - Во имя любви

— Светочка, извини, извини, что я тебя потревожил. Только, понимаешь, я хочу предупредить: твой отец становится опасным. Для всех. В том числе и для тебя.

— Да, — грустно сказала Света. — Я давно уже боюсь его. Несмотря на его слова, что он все делает только ради меня и моего ребенка…

— Свет, я понимаю, тебе тяжело это слышать. Но ты бы могла ответить на мой вопрос? Не знаешь ли ты, где твой отец был вчера ночью?

— В нашем доме. Всю ночь. Послушай, а кто убит?

— Цыганка Розаура — многодетная мама. Она лежала в катакомбах…

— Максим, ну зачем отцу эта цыганка? Он же не маньяк, не сумасшедший…

— Говорят, отец назначил под землей встречу своим шестеркам. А она, видимо, стала случайной жертвой.

— Подожди, ты сам сказал — "шестеркам"… Так это они ее и убили, а не мой отец.

— Нет, Света. Есть доказательства, что твой отец тоже несет ответственность за это. Просто он очень хитрый, заранее обеспечил себе алиби…

— Максим, конечно, извини! Но я тебя прошу, не вмешивайся в эту историю. Я все равно не могу поверить, что мой отец способен на такое. И я все сделаю, чтобы разобраться в этом. Сама.

— Как?

— Я не знаю. Не спрашивай, но я найду доказательства его невиновности или… Я не знаю, Максим… Но ты будешь первым человеком, которому я скажу то, что мне удалось выяснить… Этоя тебе обещаю…

Один раз Палыч уже отказался от предложения возглавить станцию автосервиса. Но тогда Рубина была мертва. А теперь она ожила. И у него появилась жизненная цель. Обычная для настоящего мужчины цель: построить дом, куда не стыдно было бы ввести любимую женщину, детей…

И поэтому теперь Палыч шел к Астахову с совсем другим настроением.

— Здравствуйте, Николай Андреевич… Не помешал?

— Да нет, ничего. Чем обязан? Вы сказали, что от Максима.

— Да, Максим… Максим Орлов, мой друг. Он говорил, что вы ищете человека для работы на автосервисе…

— Да, да… Конечно. Он сказал мне, что у него есть какой-то человек на примете. Он вас имел в виду?

— Да. Зовут меня Павел Павлович…

— Да-да, я знаю. Я ведь вас помню… Я высоко ценю мнение Максима. А кем вы раньше работали?

— Кочегаром… Истопником в гостинице. Палыч, увидев удивление на лице Астахова, поспешил добавить:

— Да вы не волнуйтесь… Не только истопником… Я достаточно хорошо знаком с техникой, с машинами… У меня диплом инженера. И в гостинице я, по сути, был "инженером по всему" с полуторной зарплатой. Раньше мне так, вдали от всех, было очень хорошо. А теперь… теперь все поменялось… Мне нужна большая работа. Ответственная, но и оплачиваемая…

— Понятно. Мне нравится, Пал Палыч, как вы говорите. Итак, чтобы вы понимали, о чем идет речь. В моей фирме есть станция автосервиса вместе с заправкой. Там было начато строительство, чтобы оборудовать все по западному принципу: магазин, небольшая кафешечка. Но потом стройку пришлось заморозить из-за злоупотреблений моего… моих сотрудников…

Палыч прекрасно знал, о чьих злоупотреблениях идет речь. Но он понял, как больно Астахову говорить об Антоне, и не стал заострять внимание на этом.

— Давайте так, — продолжил Николай Андреевич. — Я на месяц назначу вас исполняющим обязанности директора всего этого хозяйства. С зарплатой в три четверти от директорской. И если все будет хорошо, если мы устроим друг друга, тогда милости просим к нам надолго. Согласны?

— А куда ж я денусь?! Конечно, согласен. Понимаете, я считаю, начальник Максима не может быть плохим начальником.

— Все верно, Пал Палыч. И я в вас уверен. Думаю, друг Максима не может быть плохим работником.

— Тогда по рукам!

Давно уже у Астахова не было такого приятного, крепкого, истинно мужского рукопожатия.

Сначала Света злилась на Максима, но потом поняла, что нужно злиться на себя. Точнее, на саму эту фамилию — Форс!

Сын за отца не отвечает. Дочь за отца не отвечает.

Глупости! Со стороны чужих людей, может быть, эти слова и справедливы.

Но если ты находишься внутри семьи, о которой идет речь, они теряют всякий смысл. Дочь отвечает за отца и за все его преступления, которые день ото дня становятся все страшнее…

А вдруг отец все же не виноват? А что если ее друзья ошибаются — и он вправду оклеветан? Просто работа, которой он занимается, изначально грязная.

Может быть, он слегка и запачкался. А уж остальные, чтоб самим отмыться, его всего грязью-то и измазали.

Но даже если он и виноват в чем-то, можно ли повторять подвиг Павлика Морозова, закладывая отца?..

Папа, папочка, что же ты натворил? Ну почему ты не можешь жить, как все?

Зачем ты заставляешь свою дочку (и внука вместе с ней) так страдать, делать такой страшный выбор?

Нет, ей тут не в чем себя корить. До сих пор она старалась быть на стороне отца. Несмотря ни на что. И не ее вина, что обвинения против отца все страшнее и страшнее. И больше нет никакой возможности жить с этим страшным чувством, в этих страшных размышлениях: кто ее отец: юрист, немного испачкавшийся в криминале, или настоящий мафиози, бандит?..

Света взяла деньги из заначки и пошла в магазин, купила диктофон, самый маленький и самый качественный из всех продававшихся. Потом вернулась домой.

Отца не было. Очень хорошо. Зашла в отцовскую комнату, где в прошлый раз застала его вместе с Тамарой. Света хорошо знала, что у него очень быстро формируются привычки. И если уж он для своих встреч с Тамарой избрал именно эту комнату, то и впредь будет сидеть с ней (или лежать — но это уже не ее дело) именно здесь.

Осталось только придумать, куда спрятать диктофон. Света осмотрела всю комнату и не нашла ни одного места, которое бы ей подходило. Вот разве что… Да! Точно! Правильное решение!

Это журнальный столик на колесиках. В прошлый раз он был укрыт совсем не журналами, а хорошей выпивкой и замечательной закуской. Значит, и впредь Форс будет сервировать именно его. А в этом столике, под столешницей, есть замечательное место, куда Света еще в детстве прятала разные коробочки.

Правда, они иногда выпадали. Но потом она поняла, что если их еще и закрепить изолентой (именно изолентой, а не скотчем), то тайник обнаружить невозможно. По крайней мере, до сих пор отцу это не удавалось.

Не удастся и сейчас. Света вставила в диктофон кассету и закрепила его на столике так, чтобы можно было добраться до кнопки включения.

И тут хлопнула дверь. Пришел отец. По обуви у входа он сразу понял, что дочка дома.

— Какая приятная неожиданность! Привет, Света, — закричал отец издалека. — Я рад, что ты ко мне пришла.

И вот Форс предстал пред ясны очи дочки.

— Здравствуй, папа, — серьезно ответила Света, ей было ужасно неудобно шпионить за отцом, пусть даже для благого дела. — Я по важному вопросу…