Олег Кудрин - Во имя любви

И мы должны добиваться твоего освобождения!

— Люцита, моя любимая Люцита, — грустно сказал Рыч. — Я в своей жизни достаточно натворил, чтобы меня можно было оставить в тюрьме надолго… И что-то кому-то доказать невероятно сложно…

— Так что же… Что же нам делать?..

Невероятную новость узнала Тамара. Антон устроился работать в котельную!

И там же остался жить. Только услыхав об этом, Тамара сразу же отправилась к нему.

Она пришла вовремя, сын как раз открывал бутылку водки…

— Здравствуй, Антоша! Он не ответил.

— Здравствуй, сынок. Ну что ж, я смотрю, у тебя все в порядке. Есть где жить. Жилье, кстати, замечательное. Неплохая работа. Бутылка водки — опять же. Идеальный пролетарий. Правда, я полагала, что ты не о таком будущем мечтал? Что тебе не место в котельной!..

— А где мне место?

— Сынок, давай не будем ругаться. Давай опять объединимся. Поверь, нет в мире никого ближе, чем мать и сын. Я понимаю, почему тебе так плохо — наши планы сорвались…

— Мама, я не хочу говорить о том, что было!

— А что ты хочешь? Похоронить себя в этой котельной?

— Почему бы и нет. Каждый устраивается, как может. И зарабатывает, как умеет. Ты же, например, можешь провести ночь с Форсом, так почему же я не могу работать в котельной?

— Не смей так говорить о матери! Это мое дело — где и с кем я была! И ты не имеешь права предъявлять мне претензии! Ты не допускаешь, что у нас с Леонидом могут быть чувства? По крайней мере, он настоящий мужик, а не тряпка, как все, кто до сих пор были рядом со мной!

— Мама! Какие чувства? Форс не способен ни на какие чувства! Он может только использовать людей. Что тебя с ним связывает?

— А я не буду отвечать! Скажу одно, я это делаю не только ради себя!

— Только не надо, пожалуйста, прикрываться мной! Хорошо? Я уже взрослый человек, и я могу сам решать, что мне делать, а что не делать! И я больше не хочу зависеть ни от тебя, ни от твоих… И не мешай мне работать. Мы уже все обсудили. Уходи.

— Я уйду. Сын, мне очень больно, но я уйду. Только учти, без меня ты совсем сопьешься. И превратишься в пыль под ногами. Если ты хочешь этого — пожалуйста, твой выбор!

Тамара ушла. Антон налил водки в стакан и сел на стул напротив топки.

"Ну вот, — подумалось. — Граф со стаканом виски в руках сел напротив камина и задумался о жизни…"

Вспомнилось многое.

Как он воровал деньги из конверта, предназначенного для чиновника. Антон улыбнулся. Ну, это, пожалуй, самая благородная из его краж.

А вот за воровство астаховских денег, за похищение Кармелиты стало по-настоящему стыдно.

Антон зло выплеснул водку в топку.

Нет, мамочка, ты не права! Я не сопьюсь и не пропаду. Наоборот, оставшись без тебя, я начну другую жизнь.

Понемногу, по крошке, по крупице память возвращалась к Рубине. А может быть, благодаря рассказам близких она просто переживала снова годы, выпавшие из памяти. Больше всего в этом ей помогал Палыч. И в конце концов, после того, как Баро с Земфирой забрали детей Розауры к себе домой, Рубина сама уж заметила, что с ее старым другом что-то не так.

— Что с тобой, Пашенька? — спросила она.

— Не могу я понять свое сердце. Так много боли… На части рвется!

— Ну что ты, Паша!..

— Милая моя, я уже дважды терял тебя. Мне страшно потерять тебя снова.

И еще… очень детей Розауры жалко… Я к Ваське особенно сердцем прикипел.

Думал о том, как хорошо было бы нам с тобой забрать их под опеку. Только кто ж нам даст? Я прожил жизнь, почти всю. А ни дома своего, ни работы нормальной…

— Плохо.

— Знаешь, о чем я мечтаю? Вот как засыпаю, всегда об этом думаю. Дом построю большой, красивый. Для тебя!

— Что ты!

— Да. И там всем места хватит: и тебе, и Ваське с сестренками и братьями…

Рубина обняла его.

— Дом он построит! Старик мой.

— Не веришь?

— Верю!

— Ну вот, какой же я старик после этого. Если ты веришь, обязательно построю! Надо же получить хоть немножечко счастья из того, о котором нам мечталось.

Шумной птичьей стайкой дети влетели в дом Зарецкого. Баро попытался их утихомирить, но с первого раза у него не получилось. И тогда он разрешил им обегать весь дом. Чтобы для них ни одного потайного уголка не осталось. А им только того и надо. Полчаса они носились по всем комнатам как угорелые. А потом свалились, уставшие, на диван в гостиной. И тогда хозяин заговорил с ними по-взрослому.

— Ну что, ребятки, вам ваш новый дом понравился?

— Да, Баро, — дружно ответили дети.

Но Васька, как всегда, выбился из общей компании, важно спросил:

— Баро, а рамы у тебя золотые?

— Золотые, золотые, — Зарецкий улыбнулся в усы. — Ну а теперь, детки, в этом красивом доме вы будете жить. Хотите, я покажу вам ваши комнаты?

— А можно мы будем спать в одной комнате все вместе?..

— Мы так привыкли, — пояснил Васька.

Баро задумался. Комнат, в его доме, конечно, много. Но, пожалуй, правильней будет разместить детей всех вместе, так, как они привыкли. С одной стороны, будет похоже на жизнь в таборе, в палатке. А с другой — вместе легче привыкать к новой обстановке.

— Конечно, дети, можно вам жить вместе. Я сегодня же срочно закажу нашим зубчановским плотникам двухъярусные кровати, да еще и шкафчики на всех вас. И к вечеру у вас уже будет свое жилье. Хотите?

— Хотим. Хотим… — загалдели ребята.

Портрет еще не был закончен, но что-то самое важное в нем уже появилось.

Наверное, это и называется душа. И Света решилась показать незаконченную работу Олесе. И тут же пожалела об этом.

Нет, ну конечно же, Олеся улыбнулась. Конечно, поблагодарила — сказала, что "получилось очень похоже". Но художница увидела в ее глазах грусть и разочарование. И Света поняла, отчего так. Она изобразила Олесю в крестьянском сарафане. А той идея не понравилась. Наверно, Олеся почувствовала в таком образе какой-то намек: мол, простушка…

Но как, как ей объяснить, что дело не в этом, что художник лучше знает, в чем гармония мира? Да никак. Нужно просто продолжать работу. Но тут пришел Максим. И Олеся, воспользовавшись его приходом, убежала — "у меня много дел еще".

— Привет, Свет! — начал нелегкий разговор Максим. — Ты прости, что я тебя от работы отрываю. У меня просто важное дело к тебе.

— Что-нибудь случилось? — заволновалась Света.

— Нет, Светочка, все хорошо, тебе сейчас нельзя волноваться. Скажи, а ты не знаешь, где твой отец вчера ночью был?

Света с удивлением посмотрела на Максима.

— Мой отец? А зачем он тебе?

— Понимаешь… Ты только не волнуйся. Но вчера ночью было совершено убийство, и твой отец в этом замешан.

Хорошенькая новость для беременной женщины… Света положила одну руку на живот, а другую — на сердце. Максиму стало стыдно, что он так перепугал ее. Но теперь уже поздно что-то менять: сказал "а", говори "б"…