Кэрри Лонсдейл - Разбивая волны

– Ну хорошо, хорошо… Ты только не волнуйся! – Я подняла ладони вверх и отступила в сторону.

Бабушка медленно прошла к эркеру и опустилась в кресло-качалку, а я раздвинула занавески. На бабушкиных щеках снова появился легкий румянец, глаза были ясными и смотрели зорко и внимательно.

– Сегодня ты выглядишь лучше.

Она окинула меня беглым взглядом.

– Уж во всяком случае – лучше, чем ты. Поздно легла?..

Бабушка, наверное, слышала ночной плач Кэсси, подумала я, делая неловкую попытку расчесать пятерней волосы. Утром я сразу отправилась готовить завтрак, отложив утренний туалет на потом. Не удивительно, что, увидев меня немытой и непричесанной, бабушка решила, будто я совсем не спала.

Тут мое внимание привлекло выражение ее лица. В бабушкиных глазах плясали лукавые искорки, и я поспешно отвела взгляд, уставившись на рисунок на обоях. Лицо мое медленно, но верно заливала краска.

Бабушкины плечи вздрогнули от беззвучного смеха.

– Оуэн – очень приятный молодой человек. Я рада, что вы снова нашли друг друга.

«Вот только вместе нам быть очень недолго». Я опустила голову и теперь смотрела в пол.

– Чем ты думаешь сегодня заняться? – спросила я, делая шаг к комоду, чтобы взять поднос с завтраком и поставить его на столик рядом с креслом. – Я бы посоветовала тебе больше лежать и…

Заглянув в тарелку, бабушка состроила недовольную гримасу.

– Я, можно сказать, доживаю последние деньки, а чем ты меня кормишь? Овсянкой?!

– Прости, пожалуйста, – растерялась я. – Если тебе не хочется овсянки, то… Что тебе приготовить? Может, омлет?

– Не обижайся, Молли, дорогая. Я просто шучу. – Бабушка проворно убрала тарелку подальше, чтобы я не могла до нее дотянуться. Съев десертную ложку каши, она прищелкнула языком. – На мой вкус, немного густовата.

– Извини. – Я несколько раз согнула и разогнула пальцы. – Я ее немного передержала.

Бабушка снова фыркнула.

– Ты сегодня утром такая серьезная, просто противно! И перестань нервничать. Если вчера ты трахнулась с Оуэном, значит, сегодня ты должна быть спокойной и довольной, как тюлень.

– Бабушка!.. – ахнула я, знаками показывая на довольно тонкую стену, отделявшую ее спальню от комнаты Кэсси, но она только отмахнулась.

– И, сделай одолжение, перестань извиняться каждую минуту и обращаться со мной как с инвалидом. У меня рак. Я скоро умру, но это вовсе не конец света.

«Но это конец для тебя . И для меня».

Бабушка уронила ложку. Та довольно громко ударилась о пол, и я вздрогнула. Выругалась. И еще раз извинилась.

– Я чувствую твой страх, Молли. – Бабушкины руки затряслись. – Не беспокойся, ты не умрешь. Для этого ты слишком упряма.

– Откуда ты знаешь, что я не умру? – спросила я, подбирая ложку и вытирая ее салфеткой. – У Кэсси было видение… И этой ночью тоже. Я забыла дать ей чай… – призналась я, ощущая очередной прилив раскаяния. – И реакция Кэсси напугала меня чуть не до обморока. Она едва не задохнулась! Если бы я не прибежала к ней на помощь, я… я даже не знаю, чем все могло закончиться!

Наклонив голову, бабушка неторопливо помешивала овсянку.

– Твоей вины тут нет. Скорее уж это я виновата – я должна была предупредить тебя, что с Кэсси может произойти что-то подобное – особенно если учесть, как она реагировала в предыдущие разы. К сожалению, в последнее время мне довольно трудно сосредоточиться, я постоянно все забываю… – Она постучала себя согнутым пальцем по лбу, имея в виду растущую опухоль.

– Нет, я сама должна была об этом подумать, – возразила я, накрывая ей колени теплым пледом и доставая из комода чистую пижаму.

Бабушка оттолкнула одеяло.

– На улице, кажется, показалось солнышко. Сегодня я намерена работать в саду… и ты меня не остановишь! – добавила она, погрозив мне пальцем.

Я начала снимать с кровати постельное белье.

– А что, неплохая идея, – сказала я, вытряхивая подушку из наволочки. – Только обещай, что не будешь слишком утомляться.

– Обещаю, но только если ты, в свою очередь, пообещаешь, что не будешь постоянно думать о своей скорой смерти. Ишь что выдумала! Если в ближайшее время здесь кто-то и умрет, так это буду я, а вовсе не ты.

Я только вздохнула, жалея, что у меня и в помине нет подобной уверенности. Впрочем, ради бабушки я постаралась изобразить на лице улыбку, но получилось не слишком убедительно.

– Вот так-то лучше, – сказала бабушка. – А то… Умирать она, видишь ли, собралась! Да на твоем месте, Молли, я бы только о жизни и думала. У тебя прекрасная дочь и очень импозантный молодой человек – куда тебе помирать?

Пока я меняла белье, бабушка прикончила овсянку и выпила сок. Я хотела помочь ей переодеться, но она меня выставила, сказав, что я слишком много суечусь и что от меня у нее уже в глазах рябит.

Когда я вошла в комнату Кэсси, она только-только выбралась из постели. Увидев меня, дочь подбежала ко мне и, обхватив руками за талию, прижалась щекой.

Я поцеловала ее в теплую макушку.

– Давай поскорее позавтракаем и выпустим погулять собак, – сказала я ей. – В десять к нам приедет тетя Фиби с детьми, и мы все вместе поедем в океанариум. Как тебе такой план?..

Кэсси посмотрела на меня и просияла.

– Вот здорово!

– Тогда пошевеливайся. У нас сегодня масса дел.

Четверг.

Утро.

Было уже начало десятого, когда мы с Кэсси наконец отправились к Оуэну, чтобы выпустить собак. Днем Грязнуля и Пачкуля гуляли на дворе. В боковой двери гаража была сделана специальная дверца, через которую оба лабрадора могли выйти наружу или вернуться внутрь, где стояли миски с кормом и подстилки, но поскольку защелку на калитке Оуэн так и не починил, ему не хотелось, чтобы собаки находились во дворе без присмотра.

Мы с Кэсси прошли через эту инвалидную калитку, постаравшись закрыть ее за собой как можно надежнее, а потом направились в гараж. Запасной ключ от двери, ведущей в дом, Оуэн держал на верстаке в коробке с болтами. Заслышав в гараже посторонний шум, Грязнуля и Пачкуля разразились оглушительным лаем, когда же я попыталась отпереть дверь, оба пса принялись скулить и царапать ее с внутренней стороны. Наконец замок со щелчком отворился – и я едва устояла на ногах, поскольку оба лабрадора разом ринулись в приоткрывшуюся щель. Первой они приветствовали Кэсси – бешено работая хвостами, они кружили вокруг нее, толкали спинами и боками, вставали на задние лапы, норовили лизнуть в лицо. Первые несколько секунд Кэсси еще стояла, потом с хихиканьем опустилась на колени и принялась щекотать псам животы и целовать их черные носы.

Потом Грязнуля заметил меня. Приподняв голову, он принюхался, насторожился и громко гавкнул. Я погладила его по голове, почесала за ухом и, несколько раз хлопнув себя по бедру, призывая его следовать за мной, шагнула к выходу из гаража. В два прыжка Грязнуля нагнал меня и, благодарно ткнувшись мокрым носом в мою ладонь, первым выскочил во двор. Пачкуля затрусил следом.