Александра Гейл - Синичка в небе

Несколько секунд Ванька стоял надо мной, коленями на матрасе, и смотрел в глаза. Я просто чертовски хотела его в этот момент, наверное, не отпустила даже прояви он глупое благородством и попытайся уйти. Лампу мы не включали, и в неверном свете, льющемся через окно, я видела лишь очертания широких плеч, мускулы рук. Долгожданный поцелуй оказался именно таким сладким, как представлялось. Некоторое время мы сплетались языками, а потом Ванька стал целовать шею, и я, к своему стыду, выгнулась навстречу.

Подхватив под лопатки, он рывком поднял меня с кровати, усаживая на колени и взялся за крючки бюстгальтера. Страх и неловкость заставили меня спрятать лицо в изгибе мужской шеи, но ненадолго. Когда с плеч соскользнули бретели, я не выдержалась и выпрямилась. Так ужасно захотелось увидеть подтверждение тому, что я не выдумала ответное желание, что все взаправду.

А Ванька смотрел, не просто скользнув взглядом, а изучающе.

— Красиво, — хрипловато сказал, обводя пальцами мою грудь.

— Красиво? — удивилась я.

Ванька не ответил, а я задумалась. Для меня, как для девушки, по понятным причинам не существовало такого понятия, как красивая грудь. Что это значило? Какие у красоты были критерии? Я знала только то, что она маловата. Об остальном рассуждать не взялась бы в жизни. Это казалось каким-то… диким. Наверное, кто-то из девчонок с детства разглядывает себя в зеркале и в одежде, и без. Думаете, я бы стала заниматься таким в общежитии? Искать в своем лице и теле плюсы? О нет. Я давно и объективно решила, что себе не нравлюсь, временные помутнения на тему «а вдруг все не так плохо?» приравнивались к системным сбоям и тщательно игнорировались впоследствии.

Но Ванька, похоже, только что сказал, что у меня красивая грудь. А затем наклонился для поцелуя. И вот тогда мир сошел с ума. Это того стоило, всего стоило. Было не сдержать рвущиеся наружу стоны. Я потерялась в ощущениях и даже знать не хотела, что именно делал со мной Ванька или как этому научился. Он каким-то образом завел меня за ту черту, после которой пропали все возражения.

Такого своеобразного согласия оказалось достаточно, чтобы Ванька отбросил остатки осторожности, и обхватил ладонями мои ягодицы, прижимая к себе все сильнее. В изобилии новых ощущений не за что было даже зацепиться, и я все глубже тонула вместе с ним, держась только за сильные, горячие плечи. Я почти струсила, когда Ванька коснулся низа моего живота, но он что-то сказал, и стало спокойнее.

Читая описания в женских романах, я иногда поражалась. Герои в один момент теряли разум и становились подобиями движимых инстинктами животных. Я не понимала этого, никогда ничего подобного не чувствовала и вовсе не желала испытать. Каждая женщина, хоть и подспудно, не может сразу довериться мужчине. Он сильнее, он может причинить вред. Как Бесхребетный Лоне. Я боялась в этом признаться даже себе, но не верила, что он бы ничего не сделал моей сестре. Ведь если девушка в отключке, то она не вспомнит о случившемся, психологической травмы тоже нет. И ничего не докажешь. Страшно представить, что бы могло случиться, не приди мы вовремя.

Оттого, пусть диалога как такового и не получалось, пара Ванькиных фраз вместо эталонных, шаблонных рычаний героя-альфа-самца (как нам часто преподносится в литературе) доказывала его нормальность и человечность. Он был все еще со мной, все тот же очаровательный, чувствительный парень. Вот почему я сдалась. Это было не веление рома и не момент слабости, а сознательный выбор. Я была уверена, что не пожалею.

И да, в первый раз было больно. Очень. Никакого «минутку подождали, и все прошло». Нет — до слез на глазах. Отвечающая за самопожертвование часть меня лишь утешилась мыслью, что Ваньке было хорошо, а еще отсутствием сожалений. Не склонная завышать ожидания в принципе, я порадовалась тому, что пусть близость оказалась совсем не такой, как представлялась, психологически я не испытала дискомфорта. Но разум еще долго противился повторению. Что ж, пожалуй, последнее было огромной глупостью.

***

Проснулась я от криков из соседней комнаты Сначала никак не могла понять, что происходит. На моей талии лежала тяжелая рука, одежды не оказалось, а голова побаливала. Ночные события вспомнились довольно быстро, объяснив мое местонахождение и состояние, а вот логичная причина для скандала между Поной и Романом не подбиралась. Я была уверена, что ругались именно они, так как один из голосов был женским, в домике из девушек — только мы с сестрой, а та вряд ли поругалась бы с посторонним человеком.

— Ваня, — позвала я, даже не рассчитывая незаметно высвободиться из объятий. — Надо вставать.

Он промычал что-то в ответ, но глаз не открыл. Посчитав, что раз так, то пощады не положено, я с трудом сбросила его руку и сползла с кровати. Кое-как напялила одежду, внимательно прислушиваясь к крикам в попытке разобрать слова — ничего не вышло.

Когда я уже взялась за ручку двери, наконец, проснулся Ванька. Приподнялся на кровати спросил, что происходит. Он выглядел таким растрепанным и сонным, что захотелось тут же забраться к нему в кровать снова. И не вставать еще неделю, чтобы просто пообниматься. У него это отлично получалось.

— Мне кажется или это Лона? — спросил он после нового громкого вопля.

— Не знал, что она умеет так кричать.

— Вот именно! — подтвердила я. — Сбегаю узнать, что там у них творится.

— И зачем-то глупо добавила: — Не уходи.

И выскочила за дверь в носках, как была. За ночь помещение сильно остыло, и я тотчас пожалела о своей опрометчивости, но не стала возвращаться. Решив, что вежливость в такой ситуации не оценят, я для порядка стукнула в дверь и тут же распахнула ее настежь. К счастью, пусть ругающаяся парочка и выглядела по-утреннему растрепанной, оба были одеты.

— Это она тебя надоумила, да? — мигом отреагировал на появление гостей Роман, некрасиво тыча пальцем в мою сторону.

— Ты знаешь, нет! — рявкнула Лона. — Я не такая уж дура, чтобы не знать, что накачивать людей наркотиками — дело подсудное.

— Серьезно? Ты пиццу заказать сама не можешь, а тут…

— А тут вот смогла, представь себе! — всплеснула руками Лона.

— Забери заявление. Неужели тебе не стыдно калечить человеку жизнь?

— Я очень старалась не открывать рот, потому что сестра и без меня неплохо справлялась. Но в этом месте потребовалась вся выдержка, чтобы не высказаться. — Женек хотел повеселиться, ничего плохого не случилось…

— Благодаря Уле и Ване! Но все-таки веселиться за мой счет не очень правильно, не думаешь? Или любой из твоих знакомых может воспользоваться мной по дружбе?

Звучало, конечно, дико, но разве выглядело лучше?

— Ты перегибаешь!