Ульяна Соболева - Я тебя не знаю

– Она была в вещах Кирилла, которые мне отдали в больнице.

– Странно. У меня такая есть в альбоме, но я не помню, чтоб он его доставал за все эти годы хотя бы раз. Сейчас посмотрю.

Мама Света встала из-за стола и пошла куда-то в комнату, а я снова фото взяла и повернула другой стороной. Чужим почерком написано:

«Вовка Жуликов.

Мишка Корчагин.

Кирилл Авдеев.

Анапа»

Свекровь вернулась с альбомом в руках. Села снова рядом и принялась листать фотографии, а я все это время смотрела куда-то в никуда. Это очень больно, вдруг осознавать, что человек тебе настолько не доверял. Я вдруг поняла, что он, на самом деле, почти и не рассказывал о себе, когда мы познакомились. Я ничего не знала о нем даже тогда, когда согласилась выйти за него замуж. Да мне и не надо было, я влюбилась как сумасшедшая, мне было наплевать, и кто он, и откуда. Я только рядом хотела быть. Замуж против воли родителей вышла. Они меня собирались отправить за границу учиться, а я им все планы сломала, когда объявила о замужестве. Мать с отцом даже на свадьбу не пришли, потому что разрешение на нее не дали. Мне ж семнадцать всего было. Правда, Кирилл уже тогда имел связи и эту дьявольскую напористость. Откуда-то взялась справка о беременности, и нас расписали без разрешения родителей.

– Жень, смотри. Странно, точно такая же фотография у нас. Кирилл ее не брал.

Я вынырнула из воспоминаний и посмотрела на маму Свету.

– Как не брал?

– Не брал. Вот она. На месте.

Свекровь повернула альбом ко мне, и я увидела несколько похожих фотографий с теми же друзьями. И точно такую же, как сжимала сейчас пальцами.

– Тогда откуда она у него взялась?

Свекровь пожала плечами и закрыла альбом.

– Может, с Мишей все же общался, и тот ему прислал? А вы не помните, в какой город Миша уехал?

– Дай подумать. Я с его матерью после похорон Вовки на рынке встретилась случайно. Она сказала, что квартиру продали и переезжают они. Типа, там мужу новую должность дали на заводе. Вспомнила. Да! Точно! Они переехали…

И назвала город. Тот самый. Из которого я Кирилла забрала. Из больницы.

– Что такое? Ты побледнела.

– Ничего. Ничего. Просто расстроилась, что Кирилл мне этого не рассказывал.

Свекровь отвела взгляд и подлила мне чай в чашку.

– Кир всегда был скрытным ребенком. Слова из него не вытянешь. Не жаловался никогда. Не рассказывал нам ничего. В школе подерется – говорит, упал.

– Но ведь я его жена.

– А я мать, – выдержала паузу, а потом мою руку своей накрыла, – как вы там? Ты хоть немножко рада, что он дома? Совсем чуть-чуть? Если б мой Сергей вернулся ко мне. Хотя бы на денечек. На часик. Я б с ума сошла от счастья, Жень. Ты не представляешь, как я жалею о каждой нашей ссоре. О каждом слове плохом в гневе сказанном, о том, что мало любила, мало счастьем своим наслаждалась. Мой муж хорошим человеком был, любящим. Кир на него похож очень. Ты же любишь моего сына. Я вижу. Этого не скроешь. Что ж ты так мучаешь себя и его? Прости его, Жень. Прости.

И столько боли у нее в глазах вдруг появилось, что мне захотелось в ответ сжать ее руку, но я высвободила ладонь и встала из-за стола.

– Не могу я пока. Не могу. А у нас хорошо все. Дети довольны, что он дома. Вчера на соревнования Алиски ездили с Кириллом.

– Да. Она мне звонила, рассказывала. Ты о детях тоже подумай, дочка.

– Я думаю. Я обо всем думаю и о них прежде всего. Спасибо, что все рассказали. Мне пора. Побегу на работу.

– Подожди, я тебе рогаликов положу. Его любимые. Вчера испекла.

Когда приехала в офис, тут же влезла в компьютер искать Михаила Корчагина того же года рождения, что и мой муж, из города *****.

Нашла троих. Двое не подошли по возрасту, а один совпадал по всем параметрам. Гугл даже фотку выдал именно этого человека на фотографии. Конечно, намного старше, но узнать можно. Особенно мне – фотографу. Отыскала и странички в соцсетях. Я полистала их и, нахмурившись, обнаружила, что везде Михаил был последний раз примерно одного и того же числа полтора года назад. Через соцсети вышла на его маленький бизнес по ремонту автомобилей и там же нашла номер телефона. Тут же набрала. Мне ответили не сразу, а с третьего или четвертого звонка. Низкий женский голос с удивлением произнес:

– Алло.

– Здравствуйте, простите за беспокойство. Я хотела бы поговорить с Михаилом.

– А вы кто такая?

– Я?… Я насчет рихтовки автомобиля.

На том конце провода несколько секунд молчали.

– Миша погиб полтора года назад. Не звоните сюда больше.

И отключила телефон, а я так и застыла с сотовым в руках. Смотрела на дату вконтакте «заходил 12 мая 20**г».

12 мая. Это была суббота. В голове вдруг вспыхнули воспоминания, как Кирилл ночевать не пришел. Как звонила всю ночь напролет на закрытый сотовый, как боялась свекрови сказать, что нет его, и со слезами на глазах набирала полицию, больницы и морги. А он утром вернулся пьяный, упал спать на диван в кабинете, а потом сказал, чтоб не лезла в его жизнь. Что я его душу своими допросами. Это была наша первая серьезная ссора. Вечером он приехал тоже выпивший. Мы тогда неделю не разговаривали. Примерно с того дня и началось между нами отчуждение, которое я считала временным.

Меня опять мучала бессонница. Первые дни я отсыпался и даже надеялся, что с ней покончено, но она, тварь, вернулась. Глаза закрываю и не могу уснуть, потому что отсутствие воспоминаний спать мешает. Да, оказывается, и так бывает. Психиатр говорил, что это одна из причин. Человек склонен предаваться воспоминаниям, из них сотканы его сны и даже фантазии. Невозможно представить себе то, чего не видел, а мой мозг наглухо блокирует мое прошлое, и это вызывает подневольный страх уснуть, увидеть нечто, чего не знаю. Либо наоборот – знаю, но не помню. Бредовое объяснение, но я хотя бы мог за него уцепиться, чтобы не сойти с ума.

Но еще одной причиной была женщина, которая срывала мне все планки и сжигала мое терпение. Я чувствовал адскую физическую потребность взять ее. На уровне инстинктов. У меня перегорали все предохранители, и контроль уплывал к чертям собачим, когда я чувствовал ее близко к себе. В губы впивался, а казалось, что она уже голая подо мной лежит, потому что возбуждало даже прикосновение губ губам. Так возбуждало, что в паху все в узел скручивало, и я понимал, что женщины у меня не было достаточно долго. В прошлой жизни я, видать, целибат соблюдал. Там, на улице, током все тело прострелило, и от голодной потребности взять ее свело судорогой все мышцы. Грудь ее сжал ладонью и повело, как от стакана чистого спирта. Забыл, и где мы, и холод не чувствовал.

И от голода этого ярость в висках пульсирует – какого дьявола так отбивается от меня будто от прокаженного. Что я уж такого сделал, мать ее? Вижу же, не равнодушна ко мне, пальцами почувствовал, как горячо и влажно у нее под трусиками, и как трясет всю от страсти, тоже ощущал. В какие игры мы с ней играем – два взрослых человека, которые, наверняка, за двадцать лет попробовали все, что только можно попробовать. От мысли о том, что я мог с ней делать, заболели яйца и пересохло в горле. Воображение рисовало самые грязные и бешеные картинки сумасшедшего секса. Я хочу знать, почему мы расстались. Я хочу знать все долбаные причины, какого дьявола она меня выставила за дверь. Если узнаю, что из-за козла своего с залысинами и брюшком, душу из нее вытрясу, а козлу рога в бублик скручу.