Руби Джексон - Помаши мне на прощанье

И это задало тон грустному и одновременно счастливому визиту. Грейс рассказали обо всем, что случилось за это время, и ко дню похорон Меган она чувствовала себя так, словно никогда не уезжала. Какая боль и одновременно наслаждение снова спать в удобной квартирке над магазином Петри, знать, что Сэм, который, как она с ужасом узнала, был в концлагере где-то в Европе, когда-то спал в соседней комнате. Ее дремлющие чувства к Сэму росли, будто на дрожжах. Как она могла думать о ком-то еще?

Приемник на кухне выглядел и хрипел так, словно его не включали с того последнего раза, как она сидела в этой греющей душу знакомой маленькой комнате. Рождественские гимны и новая подборка песен звучали постоянно между выпусками новостей и комедийными программами. Грейс, которая вместе с другими трудармейками любила слушать радио, когда выдавалась свободная минутка от бесконечной тяжелой работы, наслаждалась встречами со старыми знакомыми программами вроде «Музыки за работой» и популярной радиокомедии «Итма».

Вечерами она, как многие тяжко трудившиеся девушки, засыпала, не дослушав их до конца. Но здесь, в этом простом доме, она, сама того не сознавая, заучивала наизусть слова популярных песен, таких как «К югу от границы» и любимой песни семьи Петри «Загадай желание звезде». Верили ли они обещанию песни, что получат все, о чем мечтают? Грейс точно знала: друзья желают одного – благополучного возвращения братьев Петри.

– Грейс, дорогая, надень униформу в церковь. Пусть все знают, что ты делаешь для фронта, – попросила миссис Петри, когда родные и друзья собрались на квартире, прежде чем идти в церковь. – По городу ходят всякие слухи, но мы будем здесь, рядом с тобой. Я уверена, что Меган была славной женщиной. Но ты не Меган, и униформа ясно это покажет.

Дорогая миссис Петри! Как же она заботится о Грейс.

Девушка поняла, что женщина пытается сказать. Неужели она действительно думала, что Меган была «славной», или просто не хочет плохо говорить о мертвых? Или это сплетники желали измазать Грейс дегтем со слов сестры?

Миссис Бруэр осторожно коснулась ее руки.

– Ты в порядке? Ты вдруг ужасно побелела.

– Все хорошо, миссис Бруэр. Просто думаю об отсутствующих друзьях… разве не так говорится?

Позже она напомнила себе, что Сэм не единственный Петри, который сражается за нее, и сердце ее запело от воспоминаний.

«Дейзи – по-прежнему моя подруга, хотя у нее появляются новые знакомые, как та девушка по имени Чарли. Я расскажу ей о Еве, Кате и остальных в следующем письме. Она будет рада».

Грейс только раз вернулась в маленький коттедж, в котором жила с тех пор, как кто-то неизвестный привез ее, малышку, в Дартфорд и отдал в руки сестре, которую, по ее мнению, она никогда раньше не встречала. Наутро после похорон Грейс решила в одиночку пойти в бывший дом. Все ее существо противилось пониманию того, почему так важно, чтобы она вернулась. Но кроме всего прочего, ее долг – прибраться в доме, чтобы будущие жильцы не осуждали прежних. И еще: это ее единственный шанс найти личные документы, которые, должно быть, медленно плесневеют в этой жалкой дыре. Все, что она хотела, – получить хоть какие-то сведения. Кто она? Кем были ее родители? Почему она была на попечении чужих людей? Кто отдал ее? Меган? Но Меган была в Дартфорде. Родители? У каждого есть родители, по крайней мере вначале. Где были ее родители и почему не захотели ее? Что плохого могла сделать маленькая девочка?

За эти годы она часто пыталась заставить свой разум вспомнить хоть что-то, но жизнь, казалось, началась в тот день, когда Меган отвела ее в начальную школу Дартфорда, а Сэм Петри и его сестры стали ее защитниками и героями.

Поскольку миссис Петри была занята в магазине, миссис Бруэр, работавшая по вечерам, предложила пойти в дом вместе с ней.

– Не слишком приятно заходить в дом после чьей-то смерти, малышка. Позволь мне помочь. Мне нетрудно. Потому что меня ее смерть не слишком волнует. Я не шипко много разговаривала с Меган, и уж определенно не смогла высказать все, что о ней думаю. И Флора тоже.

Хотя Грейс сумела улыбнуться, представив, как эти чудесные женщины гневно упрекают ее сестру, все же отказалась от любезного предложения.

– Ничего со мной не будет, а вам нужно готовиться к Рождеству. Не могу и высказать, как жду этого праздника в кругу друзей.

Нежно погладив плечо миссис Бруэр, она заверила:

– Не волнуйтесь, я все вынесу.

– Хорошо, дорогая, но не ходи по Хай-стрит. Не стоит тебе видеть руины.

Грейс не плакала на похоронах, куда почти никто не пришел, хотя скорбела, скорбела по Меган, жертве постоянных бомбардировок. Она и в доме не заплакала, чувствуя скорее стыд за беспорядок и грязь, чем иные эмоции. В общем, на дом это не слишком было похоже: ни тепла, ни уютного огня в камине, к которому придвинуто два кресла, где сестры могли бы сидеть и болтать вечерами, перебирая события дня.

Она стала с все возрастающим отчаянием искать ответы на вопросы. Почти лихорадочно шарила в ящиках, таких забитых, что их было трудно открыть. Но ни в одном не оказалось документов, которые должен иметь каждый человек: свидетельства о рождении, браке… Иногда надежда возвращалась, когда находились письма, написанные на дорогой бумаге или даже на чем-то вроде пергамента, но она тут же с упавшим сердцем понимала, что это просто записки от обожателей Меган.

«Должна же я иметь свидетельство о рождении! Я знаю свое имя и дату… Где-то эти бумаги лежат. Да и свидетельство о рождении Меган должно быть тут…»

Грейс пролистала бумаги, которые нашла в ящичках комодов и шкафов, из тех, в которых не хранились грязные чулки и белье Меган. Потом успокоилась и решила, что лучше всего забрать все с собой и на досуге просмотреть: нет ли в них каких тайн ее жизни до Дартфорда.

Самой неприятной задачей было избавиться от нестираной одежды. Сможет ли она заставить себя ее постирать? По своей работе она часто бывала в грязи и навозе по самые уши, но это была особая грязь в отличие от засаленного нижнего белья.

– Вряд ли кто-то захочет носить старые чулки, верно? – спросила она себя. – Или я ошибаюсь и отношение к Меган искажает мои здравые мысли? У эвакуированных женщин нет ничего. Можно ли выбрасывать совершенно целые вещи просто потому, что они нуждаются в стирке?

Она так и не пришла к определенному решению и, найдя в чулане пустую хозяйственную сумку, сунула туда все нестираное белье. Грейс подумает об этом позже.

Она рассеянно огляделась. Здесь не было ничего такого, что она хотела видеть. Сложив бумаги в объемную сумку военного образца, она поспешила по холоду в теплый дом Бруэров, которых обещала навестить. По дороге она вспомнила слова, которые произнесла миссис Бруэр, предложив помощь: