Белла Торн - Дневник осени

Я изучаю ее лицо.

– Уверена, что тебе этого действительно хочется? Это уже немного напоминает одержимость.

Амалита кивает.

– Она скучает по мне. Скоро она приползет назад, я ее приму, но ровно настолько, чтобы она привязалась ко мне, и тогда-то я брошу ее, как она бросила меня. О! – восклицает она, выуживая платье. – Вот это! Примерь-ка!

Платье ярко-красного цвета, которое я сама в жизни бы не выбрала. Мне кажется, что с моими волосами я буду похожа в нем на извергающийся вулкан. Оно без бретелек, обтягивающий верх как корсет, а внизу – каскад прозрачных рюшей, заканчивающихся чуть выше колена.

Я отношусь к себе довольно критично, но в этом платье я сногсшибательна. Я делаю фото на телефоне и отправляю Дженне. Ее ответ заставляет меня рассмеяться в голос:

«НЕМЕДЛЕННО покупай!»

– Амалита, ты просто гениальный стилист, – говорю я, открывая дверцу примерочной.

– Ну, это я и без тебя знаю, – отвечает она. Она обходит меня кругом, проверяя, как сидит платье.

– Perfecto [58] Perfecto! ( исп .) – Безупречно! ! – выносит она свой приговор. – Ты так прекрасно выглядишь, что сможешь даже надеть его на «Вечер мечты с Кайлером Лидсом». Если, конечно, предположить, что я приглашу тебя пойти со мной.

– Если предположить, что ты выиграешь. Что тебе не светит.

– Светит . Сейчас идет последняя неделя конкурса. Времени, чтобы ты передумала и приняла в нем участие, еще вполне достаточно. Если не грохнется их сервер. Как они утверждают, желающих такое количество, что их компьютерная система может просто не справиться со всеми заявками.

– И это, по-твоему, должно меня мотивировать? – спрашиваю я.

– Но кто-то же должен выиграть, Отем.

– Да, – соглашаюсь я. – Кто-то должен, но только не я. – Я кручусь перед зеркалом. – Ты и правда думаешь, что мне идет?

– По-честному? Безумно!

Наконец наступает день проведения Зимнего бала. Я сижу у себя в комнате в ожидании Шона, который должен за мной заехать. Я на связи с Дженной по скайпу. Она должна оценить мой наряд в сочетании с заранее одобренными Амалитой туфельками на каблуках, сережками, браслетом, прической, маникюром и макияжем.

– Тебе правда нравится? – спрашиваю я, совершая полный круг перед экраном.

– Ты неотразима! – говорит она. – Фоткайся побольше!

Звенит звонок входной двери.

– Ой, не-ет! – задыхаюсь я от волнения. – Я хотела быть уже внизу, когда…

– Ну, здравствуй! Ты, должно быть, Шон! – доносится снизу мамин неестественно чирикающий голос. – Ты такой красивый !

Я зажмуриваюсь.

– Иди, – говорит Дженна. – Люблю тебя!

– А я тебя еще больше!

Я выключаю компьютер, скидываю туфельки и несу их в руке, чтобы удобнее было бежать вниз по ступенькам.

– Отем! – восклицает мама. И добавляет тихо: – Эрик, пожалуйста, засними, как она будет спускаться по лестнице.

Естественно, мой брат тут как тут: снимает всю эту неловкую сцену на видео.

– Пожалуйста, никакого видео! Снимать мы ничего не будем! Это позорище! Извини, пожалуйста, – последние мои слова адресованы Шону.

Но он, кажется, совершенно не смущен:

– Это здорово. Я не возражаю!

Мама издает тяжелый полувздох-полувсхлип. Он болью отдается в моем сердце. Я точно знаю, о чем она думает. Если я взгляну на нее сейчас, я буду думать о том же. А я не хочу. Только не сейчас!

Я смотрю на маму. Она улыбается, стараясь не заплакать. Я беру ее руки в свои.

– Мамочка, все хорошо.

– Ты такая красивая! – произносит она, касаясь моей щеки. – Если бы только папа мог тебя сейчас увидеть…

О, пожалуйста! Я чувствую огромный ком в горле. Мои глаза медленно наливаются слезами. Если сейчас они прольются – все, конец. Я часто моргаю.

– Пожалуйста, не надо! Это всего лишь школьные танцы! Я очень люблю тебя, но мне совсем не хочется сейчас разреветься.

– Конечно, – соглашается она. Потом глубоко вздыхает и улыбается. – Отличного вам вечера! К полуночи чтоб была дома.

– Обещаю.

– Очень приятно было с вами познакомиться, миссис Фоллз, – прощается Шон.

Мама делает несколько фотографий на свой телефон, и мы уходим.

Пока мы идем к его машине, он держит меня за руку, а я едва сдерживаюсь, чтобы не показать за спиной средний палец братцу Эрику, который в этот момент – я уверена на сто процентов! – снимает нас на камеру через окно.

– Ты в порядке? – спрашивает Шон, когда мы отъезжаем от дома.

– Да, – говорю я, приглаживая ткань на юбке. – Извини за это, хм, драматическое представление.

– Тебе не за что извиняться.

Некоторое время он ведет машину молча. Потом улыбается.

– Ты потрясающе выглядишь!

– Спасибо, – говорю я, улыбаясь в ответ. – Ты тоже.

На нем темный костюм с сорочкой мятного цвета и серый галстук. Выглядит отлично.

Танцы проводятся в школьном физкультурном зале, что могло бы обломать весь кайф, если бы тот, кто занимался его оформлением, не проделал поистине впечатляющую работу. Только баскетбольная разметка на полу напоминает о том, что здесь проходят уроки физкультуры. Помещение выглядит совершенно волшебно: повсюду мерцающий свет, на столах свечи и вазы с белыми цветами. Зал наполнен ритмичными звуками громкой музыки, и едва мы с Шоном входим, как оказываемся в толпе танцующих. Из-за приглушенного освещения и вечерних нарядов некоторых гостей почти невозможно узнать, но вот Тейлор с Заком и Ринзи с Тревором я вижу сразу. Но они меня не волнуют. Я танцую с Шоном, он смотрит на меня… Все идеально!

В какой-то момент диджей ставит песню, которую я совсем не знаю. Но Шон прямо-таки сияет.

– Ты умеешь танцевать свинг? – обращается он ко мне, перекрикивая музыку.

– Свинг?! – не могу поверить я.

Никогда раньше я не встречала никого, кто танцует свинг. Сейчас я вижу, что, хотя многие покинули танцевальную площадку, оставшиеся пары кружатся, держась за руки, подпрыгивая, вращаясь и скользя по полу, как я видела только в кино.

– Когда мы были детьми, это был очень популярный танец, – признается Шон. – И я вместе с другими мальчишками даже брал уроки. Тогда я их жутко ненавидел, а теперь это кажется довольно забавным. Хочешь попробовать?

Он протягивает мне руку с улыбкой искусителя. Мысль о том, что он будет вот так кружить меня на танцполе, кажется мне соблазнительной.

– Но ты отдаешь себе отчет в том, что я – самый неловкий человек из всех живущих на этой земле? – перекрикиваю я музыку.

– Позволь мне просто вести тебя, – отвечает он.

Я беру его за руку.

В киноверсии моей жизни следующие четыре минуты представляли бы собой головокружительный вихрь. Единым целым мы снова и снова проносились бы по залу, а окончание танца застало бы меня в крепких руках партнера в позе, напрочь опровергающей закон земного притяжения.