Миранда Дикинсон - Лучик надежды

Она не хотела больше об этом думать. Сегодняшняя ночь принадлежит снова собравшимся вместе старым друзьям, которых сейчас встречают бурными аплодисментами.

Гил стоял посередине сцены и держал микрофон. Уютно устроившись в своем кресле, Мэтти заставила себя взглянуть на него. Его улыбка, когда он смотрел на стариков, отличалась неподдельной теплотой. Ничего общего со злобой по отношению к Рэни, которую Гил проявил в Уэльсе, и холодностью на его лице, когда он был за кулисами. Мэтти почти не сомневалась, что Рэни игриво пнула его в бок, когда «Серебряная пятерка» выходила на сцену. Возможно, он извинился сегодня перед ней. Или, возможно, последнее слово осталось за ней. Это свое право Рэни Сильвер всегда ревностно отстаивала.

– Извините! Это место не занято? – грубоватый голос отвлек ее внимание от сцены.

Мэтти повернула голову и едва не вскрикнула, когда увидела Джоанну и Джека, улыбающихся ей.

– Ух ты! Что вы здесь делаете?

– Мы не могли это пропустить, – сказал Джек, целуя Мэтти в макушку и плюхаясь в кресло рядом. – Поверить не могу!

– А где дети, Джей-Джей?

Джоанна присела напротив.

– Они с бабушкой у нее дома. Надеюсь, ты ничего против не имеешь?

– Нет, конечно, – ответила Мэтти.

Мысль о том, что мама сейчас нянчится с внуками, почему-то позабавила ее.

– Надеюсь, мама понимает, на что подписалась.

– Не волнуйся. Сразу же после концерта мы едем обратно и спасаем ее. Тебе удалось Мэт! Что ты чувствуешь?

– Много чего разного случилось. Долго рассказывать.

Джоанна рассмеялась.

– Я буду само внимание, когда потребуется. А теперь наслаждайся , Мэтти. Ты это заслужила.

– Леди и джентльмены! Давайте вместе поприветствуем… «Серебряную пятерку»!

Гил спустился со сцены. Освещение зрительного зала постепенно гасло, пока пожилые певцы не оказались в свете единственного прожектора. Талия играла, слегка кивая в такт. Мэтти заметила, как люди, сидящие вокруг нее, инстинктивно подались вперед. Все с нетерпением ждали первых звуков, которые издадут их идолы. Никто из них, пожалуй, не ожидал того, что подобный концерт вообще может состояться. Восторг от первых слов пропетой Рэни песни 1955 года «Мое маленькое, милое сердечко» был почти осязаем. Теперь зрители ловили каждую ноту, каждый звук, издаваемый сидящей за роялем Талией. Аплодировать начинали еще до окончания каждой из песен. Томми, Элис, Джуна и Рэни сияли от счастья и с каждой спетой песней все сильнее и сильнее радовались происходящему, словно реакция слушателей приятно удивила их.

Мэтти поймала себя на том, что инстинктивно притрагивается к серебряному шестипенсовику, приколотому к ее простому вечернему платью. Теперь она понимала, почему дедушка Джо так дорожил им. Заколка являлась не просто подарком школьного друга, она была постоянным напоминанием о безумствах юности. Подарок к свадьбе, которая так и не состоялась. Булавка как бы предупреждала его: не позволь еще раз себя надуть. Мэтти всегда нравилась эта вещица, но только сейчас она осознала, что булавка является предостерегающим напоминанием, хранимым долгие годы.

Вот только ей не нужно было, чтобы дедушка пытался уберечь ее от ошибок, которые она может совершить. Как, спрашивается, она сумеет набраться опыта, если не будет жить своей жизнью? Настаивая на своем, дедушка лишал ее шанса вырасти, слушаться зова собственного сердца, оставаться самой собой. В пляшущих, вызывающих легкое головокружение огнях клуба, который дед когда-то любил, булавка, приколотая к платью, казалась уже не даром, а проклятием.

Если бы Джо Белл не встретил Уну, он бы мог остаться таким же идеалистом-мечтателем, прислушивающимся к доводам собственного сердца, влюбленным в Лондон и «Пальмовую рощу». Тогда его жизнь, пожалуй, сложилась бы по-другому. Мэтти хотелось запомнить его молодым человеком, тем, кем он был до того, как разбитое сердце сделало его крайне подозрительным и твердо намеренным защитить окружающих от совершения ошибок, которые когда-то допустил сам. Оглянувшись на сцену, Мэтти поняла, что ей надо делать.

Аплодисменты после каждой песни становились все громче. Публика желала, чтобы «Серебряная пятерка» спела свой величайший хит. В июле 1954 года они исполнили его впервые. С тех пор эта песня поднималась на первое место в чатах почти каждое десятилетие. Ее исполняли Элвис Пресли, «Сюпримз», Арета Франклин и Тони Беннетт, Род Стюарт, Дайана Росс и совсем недавно Майкл Бубле. Она оживает всякий раз, когда следующее поколение ее открывает, и при этом первые исполнители песни остаются почти забытыми. Редко встречающееся соглашение, заключенное между автором песни Сидом Матесоном и молодым ансамблем первых ее исполнителей, записавших сингл, поддерживало преемственность права собственности.

– Сид был большим нашим поклонником. Он всегда говорил, что написал песню для нас, – рассказывала Рэни во время их долгой поездки из Кембриджа в Бат. – Когда мы записывали ее в январе 1954 года, Сид настолько воодушевился, что настоял на том, чтобы издатели внесли наши имена. Я не думаю, что Сид предполагал, что его песня станет хитом, но, когда это случилось, он сказал, чтобы все осталось так, как есть. Одна пятая от двадцати пяти процентов может показаться не так уж большой суммой, но, когда твою песню записывают столько раз, в целом она получается весьма значительной. Это стало главным нашим подспорьем на многие годы вперед. Кажется, это случилось прежде, чем перестали говорить, будто бы эта песня держит нас вместе.

«Ты любишь меня» была любимой песней дедушки Джо. Возможно, дело в том, что она напоминала ему о времени, когда он мог свободно мечтать и не думать о том, что реальность выбьет почву у него из-под ног. Теперь же, когда песня прозвучала перед восхищенной аудиторией в искренней аранжировке Талии, Мэтти прикрыла глаза и позволила мелодии нахлынуть на нее…

Голоса Томми, Джуны и Элис зазвучали в единой гармонии. Оркестр оживился, придавая песне «Ты любишь меня» живой свинговый темп. Казалось, время потекло в прошлое. Все люди в зале подались вперед и теперь сидели на краешках своих кресел. «Серебряная пятерка» пела так, словно приветствовала возвращение старой подруги. Мэтти представила себе высокий призрак Чака, Джонни Пауэлла, стоящий позади своей внучки, которая играла настолько красиво, что у многих в глазах стояли слезы.