Наталия Миронина - В ожидании Синдбада

– Ясно, – Тимур взмахнул шуршащей пелериной, – садитесь.

Ника села в кресло и увидела в зеркале женщину, о которой можно было сказать только одно: «Какая-то тетка!» «Кошмар, я так ходила по городу. Да это просто невозможно. И эта длина – ни то ни се. Ну, хорошо, когда уложишь, а так…»

Еще мгновение она молча сидела в кресле, а молодой парень накручивал на палец ее волосы.

– Ну? – наконец не выдержал Тимур.

– Уберите это все, – сурово сказал Ника. Она очень боялась сейчас вскочить с кресла и убежать.

– И не жалко? Волосы хорошие у вас, – снизошел до похвалы мастер.

– Нет. Не жалко. И, пожалуйста, покороче. Совсем коротко.

– Коротко – это как? – уточнил парень.

Ника замялась, а потом произнесла:

– Как у вас.

Мастер глянул на нее, потом на себя в зеркало, и в его глазах мелькнуло уважение:

– Хороший ход. Правильный. Гори оно все синим пламенем.

– Вот именно, – Ника улыбнулась, – вы меня поняли.

На Тимура зря ругалась начальница. Он был отличным мастером. Ника это поняла сразу, как только он щелкнул ножницами. Глядя на то, как парень работал, ни на что не обращая внимания, она успокоилась и даже закрыла глаза.

– Вот. По-моему, супер! – Тимур бросил ножницы на столик.

Ника взглянула на себя в зеркало и рассмеялась – на нее смотрела совсем другая женщина. Нет, девушка! С отличной прической! Вместо прядей неопределенной длины, челки, закрывающей глаза, и посеченных волос – аккуратная головка с мужской стрижкой. Короткие волосы подчеркнули все достоинства лица – высокие скулы, аккуратный, чуть удлиненный подбородок, а главное, появились глаза.

– Слушайте, вы другой человек! – вдруг сказал Тимур. – Я вас сфотографирую.

– Зачем? – испугалась Ника.

– Чтобы проанализировать, как это у меня получилось.

– То есть вы не знали, что будете делать?

– Импровизация чистой воды. Но как получилось! – Тимур вертелся вокруг Ники, запечатлевая плоды своего труда.

– Спасибо, – произнесла она, разглядывая свой профиль.

– Не за что. Я сам доволен. И самое главное, укладка не нужна. Голову помыли, чуть мусса для волос – и руками смоделировать, как захочется.

– И никакого фена…

– Что вы, там длина меньше двух сантиметров – нечего феном укладывать. Во всяком случае, пока.

– А как я буду стричься потом?

– Приходите ко мне. Я еще фотосессию сделаю с вами – для своего портфолио. У вас хороший тип.

Ника расплылась в улыбке:

– Я живу в другом городе.

– Тогда приезжайте. Я сделаю вам скидку, – пошутил Тимур.

В кассу Ника отдала две тысячи рублей. Еще двести – чаевые Тимуру. На улицу она вышла другим человеком. Еще недавно ей жаль было тратить деньги на новый фен, и теперь эти же деньги за приобретение новой внешности показались сущими копейками. «Мне просто повезло! Это ведь такой мастер попался!» – думала Ника, разглядывая себя в каждой встречавшейся витрине. Приступ скупердяйства миновал. Собственное отражение радовало, и наконец она полностью обрела то восхитительное приподнятое настроение, которым всегда отличались ее поездки. С ней произошло то, за что она любила эти командировки, – она стала другой, совсем не похожей на обычную Нику Одинцову.

До «круглого стола» время еще оставалось. Она перешла по Банковскому мостику канал Грибоедова и пошла к Казанскому собору. Серая громада, словно стремившаяся колоннами обхватить Невский, изумляла размерами. Ника в который раз подивилась этому городу – в нем была красота и архитектура, свойственная европейским городам, но, помноженная на размах площадей, помещенная в огромные пространства, эта красота превращалась во что-то уникальное, доселе невиданное и, судя по всему, нигде больше не существующее. Ника на минуту остановилась под колоннами, подняла голову, и оказалось, что небо и собор – это две равнозначные стихии. У Ники от грандиозности закружилась голова. «Надо бы поесть!» – вернула она себя на землю и уже скоро сидела в кафе на втором этаже знаменитого дома Зингера. Перед ней стояли чашка с кофе и тарелка с куском ветчины и картошкой, а на соседнем стуле в большом пакете лежали купленные книжки. Из списка, заготовленного еще в Славске, нашлось почти все.

Перед мероприятием Ника успела переодеться. Сам этот процесс доставил ей невиданное удовольствие – она видела, что новая прическа преобразила ее и, самое главное, добавила шарма. И, что удивительно, что бы ни примерила Ника, все подходило к новому облику. После раздумий она остановила выбор на шерстяном вишневом платье. «Я его, конечно, не очень люблю, но зато к нему можно надеть длинные серьги». Ника достала из мешочка бижутерию.

В зале она появилась за минуту до начала и произвела переполох.

– Ника Анатольевна! Вы ли это?!

– Вас не узнать?!

– Как же вам хорошо!

Собравшиеся были потрясены переменами. Ника видела это искреннее изумление и чувствовала себя счастливой. Она не относилась к тщеславным женщинам, но ее повседневная жизнь оказалась лишена неожиданных радостей. Ее будни распространялись и на праздники, и на выходные. Поэтому, вырываясь из Славска, она хотела, чтобы жизнь удивляла и радовала, а люди баловали ее вниманием.

Беседа, посвященная проблемам провинциальных музеев, прошла оживленно. Выступающие затронули серьезные вопросы, но большую часть времени рассказывали занятные истории из собственной практики. Такие мероприятия, несмотря на их внешнюю легкомысленность, были полезны. Не секрет, что музейное сообщество, наиболее закрытое, страдает от собственных же правил. Как-то так повелось, что неприличным и даже рискованным считалось раскрывать секреты профессии и рабочих будней. Но Ника давно уже поняла, что причина такой замкнутости лежит не в опасениях за сохранность фондов и не в каких-то ценных секретах, а в банальном страхе выболтать существующие проблемы.

А на таких встречах вдруг включались механизмы публичности, развязывались языки.

– Все участники приглашаются на ужин! Автобус ждет, он доставит в ресторан, – удивили организаторы мероприятия.

Растеряв остатки музейной серьезности, все спустились по шикарной лестнице Юсуповского дворца и погрузились в автобус.

Ехали они минут двадцать – небольшой ресторан русской кухни на Васильевском острове ждал их большим накрытым столом. Переговариваясь, все расселись, уже не соблюдая субординацию и не обращая внимания на занимаемые должности.

За столом Ника оказалась между незнакомой дамой из Москвы и старым знакомым, коллегой, директором музея. Дама из Москвы все больше помалкивала, зато сосед, по обыкновению, оказывал Нике всяческие знаки внимания.

– Я очень рад, что мы все периодически встречаемся. Это очень важно. – Собеседник Ники многозначительно посмотрел на нее.