Дэвид Левитан - Каждый новый день

Мне не хочется сидеть здесь в заложниках, особенно зная, что спустя несколько часов меня будет ждать Рианнон. И вот через часок я решаю использовать тактику Натана: начинаю забрасывать ее вопросами.

А как звали жену Джефферсона Дэвиса?

Сколько штатов было тогда в Конфедерации?

Каковы были потери в битве при Геттисберге?

Линкольн собственноручно написал свою Геттисбергскую речь или ему помогали?

И еще дюжины три подобных вопросов.

Братьям, видно, кажется, что я нанюхался кокаина, а мать волнуется и суетится, потому что ей приходится каждый ответ искать в справочнике.

– Джефферсон… Дэвис… был… дважды женат… Его… первая жена… Сара… была дочерью… президента… Закари Тейлора… [15] З а кари (Захария) Тейлор (1784–1850) – 12-й американский президент. Но Сара… умерла… от малярии… через… три месяца… после… свадьбы… Он женился… второй раз…

И далее целый час в том же духе. Наконец я прошу разрешения сходить в библиотеку поискать книги по данной теме.

Она с облегчением кивает.

Учебный день в разгаре, поэтому в библиотеке я один. Библиотекарша меня знает, а значит, знает, из какой я семьи. Ко мне она относится по-доброму, но о матери отзывается довольно резко. Отсюда я делаю вывод, что воспитательница детского сада – не единственная персона в городе, чьей работой недовольна моя мать.

Сажусь за компьютер и сообщаю Рианнон адрес библиотеки. Потом беру с полки «Кормежку» [16] «Кормежка» («Feed») – сатирическая антиутопия американского писателя-фантаста Мэтью Тобина Андерсона и пытаюсь вспомнить, на какой странице закончил чтение в прошлый раз, когда брался за эту книгу некоторое время назад. Сажусь за стол у окна и начинаю следить за проезжающими машинами, хотя и знаю, что Рианнон появится не раньше чем через два часа.

Затем на часок отбрасываю свою одолженную жизнь и заменяю ее книжной. С тем и застает меня Рианнон; я так увлечен чтением, что в первый момент даже не замечаю ее появления.

– Гм! – слышу вдруг ее голос.

– Привет, – отвечаю я.

– Читателей здесь больше нет, вот я и подумала, что это ты.

Я не могу удержаться: искушение слишком велико.

– Простите? – отрывисто бросаю я.

– Это ведь ты, правда?

Придаю лицу Джорджа максимально растерянное выражение:

– Я вас знаю?

Теперь и она начинает сомневаться:

– Ой, извините. Просто я, э-э, должна была тут кое с кем встретиться.

– А как он выглядит?

– Я, мм, вообще-то не знаю. Мы договорились, э-э, в Сети.

Я хмыкаю:

– А разве тебе не надо сегодня в школу?

– А тебе ?

– Я не могу. У меня здесь встреча с одной очаровательной девушкой.

Она награждает меня уничтожающим взглядом:

– Ну ты и придурок!

– Извини, я просто…

– Ты самый настоящий… придурок.

Она всерьез рассердилась; да, пошутил, называется.

Я вскакиваю на ноги.

– Рианнон, ну прости, пожалуйста!

– Не надо было так делать. Это нечестно.

И она начинает от меня пятиться!

– Такое больше не повторится, обещаю.

– Просто не могу поверить, что у тебя хватило наглости со мной так поступить. Посмотри мне в глаза и повтори, что обещаешь.

Я смотрю ей в глаза:

– Обещаю.

Кажется, она удовлетворена, но не до конца.

– Ладно, верю, – говорит она. – Но ты все равно придурок, пока не доказал обратное.

Мы дожидаемся, пока библиотекарь отвлекается на что-то, и выскальзываем за дверь. Я беспокоюсь, нет ли какого правила, по которому она обязана сообщать о самовольной отлучке обучающихся на дому. Я знаю, что мать Джорджа через два часа явится за ним, поэтому времени у нас не так уж и много.

Мы отправляемся в китайский ресторан. Если сотрудникам ресторана и кажется, что в это время нам бы надо быть в школе, они оставляют эти мысли при себе. Рианнон сообщает свежие новости: Стив и Стефани опять поругались, но ко второму уроку помирились, а я рассказываю, как был Ванессой.

– Я знаю много таких, как она, – задумчиво говорит Рианнон, когда я заканчиваю свой рассказ. – И самые опасные из них те, у кого это хорошо получается.

– Подозреваю, что Ванесса – настоящий мастер.

– Ну, я рада, что мне не пришлось с ней встретиться.

Но ты не встретилась со мной , хочу я поправить. Но оставляю свое мнение при себе.

Мы прижимаемся коленями под столом. Я беру ее руки в свои, тоже под столом. Но разговор продолжается как ни в чем не бывало. Мы вроде и не замечаем, что там, где мы касаемся друг друга, кажется, и кровь бежит быстрее.

– Прости, что назвала тебя придурком, – кается она. – Просто мне ведь и так тяжело. Я была совершенно уверена, что не ошиблась.

– Я и в самом деле вел себя как придурок. Я все время забываю, что ты ко мне еще не привыкла. А для меня-то это норма.

– Джастин иногда так делает. Притворяется, что я не говорила того, что ну вот только что ему сказала. Или разыгрывает целый спектакль, а потом издевается, когда я попадаюсь на удочку. Я просто ненавижу эту его манеру.

– Ну прости!

– Да ладно, все нормально. Я имею в виду: он не единственный, кто так себя со мной ведет. Наверное, есть во мне что-то такое, что забавляет людей. Я и сама бы так делала – дурачила бы их, если бы мне это хоть раз пришло на ум.

Я вынимаю из подставки палочки для еды.

– Что ты придумал? – спрашивает Рианнон.

Выкладываю из палочек гигантское сердце и засыпаю получившийся контур сахарином из пакетиков. Потом с торжественным видом указываю на это сердце.

– Это, – говорю я, – только одна девяностомиллионная часть того, что я чувствую к тебе.

Рианнон смеется.

– Постараюсь не принимать это персонально на свой счет, – говорит она.

– То есть как? – спрашиваю я. – Это символ моей любви, очень даже персональной.

– Сделанный из заменителя сахара?

Я хватаю пустой пакетик и запускаю в нее.

– У меня тут припасены не только символы! – воинственно кричу я.

Она подбирает палочку и взмахивает ею, как мечом. Я беру другую, и начинается дуэль.

В самый разгар схватки приносят наконец еду. Я отвлекаюсь на мгновение и пропускаю хороший укол в грудь.

– Убит! – возглашаю я.

– Кто из вас заказывал цыпленка «му-шу»? – спрашивает официант.

Во время ланча мы продолжаем смеяться и поддразнивать друг друга. Официант – настоящий мастер своего дела, из тех, что умеют долить воду в опустевший бокал так, что ты этого и не заметишь.

В конце он приносит нам печенья-гаданья. Рианнон аккуратно разламывает свое и хмурится, прочитав, что написано на клочке бумажки.

– Это не предсказание, – говорит она, показывая мне бумажку.

У ВАС ПРЕЛЕСТНАЯ УЛЫБКА, гласит текст.

– Ага. У вас будет прелестная улыбка – вот это было бы предсказанием, – поддерживаю я.

– Я верну его.