Елена Константинова - Жизнь как жизнь и фэн-шуй в придачу

— Вот я и боюсь: как бы беды какой не было. Время же сами знаете какое.

— Ой, не говорите. Идешь утром на работу, а навстречу через одного — со стеклянными глазами. И когда успевают только? Такой и убьет ни за что. Померещится ему что-то — и пырнет ножом. Так еще и никто не накажет, скажут: не в себе был. Лечить надо. А по мне — собрать их скопом да на остров необитаемый вывезти. И пусть там друг с другом разбираются. Ваш-то не кололся?

— И не пил, и не кололся. Я же говорю: хороший парень. Только вот что с ним? А вы не могли бы дать мне адреса и телефоны людей, которые с ним вместе работают? Я попытаюсь поговорить с ними: может быть, кто-то что-то и знает. Знаете, когда люди каждый день рядом…

— Не говорите, мы все тут — как одна семья. Придешь на работу — есть хоть с кем душу отвести. Мы же здесь тридцать лет вместе, роднее самых родных. Уж во всяком случае — роднее моего зятя-тунеядца.

— Так я могу выписать, с кем Вениамин работает? — вернула я ее от зятя к интересующей меня теме.

— Сейчас, дорогая, сейчас мы все — в лучшем виде, — она выделила несколько файлов и включила принтер. — Зачем же писать? Я вам все распечатаю. Только ж вы не распространяйтесь особенно, где вы получили сведения. А то вот, профурсетки, — она кивнула на девчонок, так и не вспомнивших ни разу о том, что они на работе, — мигом сожрут. И что им за радость, спрашивается? Зарплату-то мою им не раскидают, а вот работать — придется.

Она горестно вздохнула. Видно, тема была болезненная, и мысли, как ни крути, время к ней возвращались.

— Нет-нет, что вы. Я ведь, как и вы, работаю на заводе и знаю, что такое — дорожить работой. Вот потому меня больше всего обеспокоило, что Вениамин не выходит на работу.

— Да, нехороший признак. Если человек неделю не появляется на работе без всякого объяснения причин — это очень нехороший признак. Если, конечно, он — не как мой зять. Знаете что, дорогая, оставьте мне свои координаты. Если мне что-либо станет известно, я непременно вам тут же сообщу.

Я продиктовала ей номер нашего телефона (а что делать? Перед Вениамином все равно придется покаяться, чтоб знал, какие слухи могут расползтись по его возвращении на работу. Только б, в самом деле, с ним ничего не случилось), рассыпалась в благодарностях за оказанную помощь, уверила, что нечасто можно встретить таких отзывчивых, чутких, сердечных людей, как она, и, зажав заветный листок бумаги, ретировалась.

В добытом списке сослуживцев было пятнадцать фамилий. Пренебрегать не следовало никем. Вполне может оказаться, что нужные тебе сведения сообщит не потенциальный (по возрасту) приятель, а не в меру любопытная тетка, которая считает себя просто-таки обязанной быть в курсе всего, что происходит вокруг нее в радиусе двадцати километров, или молодой специалист, скучающий за соседним компьютером и волей-неволей оказавшийся свидетелем задушевного разговора, в котором и проскользнула интересующая меня информация.

Господи, и сколько же надо времени, чтобы всех их обойти?! Ладно б, жили все в одном районе, а то ведь — чуть ли не в противоположных концах города. Да еще, поскольку все они в течение дня — на работе, беседовать с ними придется по вечерам. И сколько вечеров ты собираешься посвятить этим беседам?

Холодно-то как стало. Мороз не больше пяти градусов, но из-за резкого ветра, швыряющего в лицо колкие крупинки снега, кажется, что на улице — все тридцать пять. Сейчас надо быстренько ехать домой, приготовить обед-ужин, чтоб освободить себе вечер, а на вечерний объезд «кандидатов» одеться потеплее, иначе — окочурюсь тут ни за что ни про что.

Ага, ты — окочуришься? А что, если Веня сейчас не у родни, где-нибудь в Одессе, за чашкой горячего чая с вареньем, а… А где он может быть? У знакомых? Ладно, знакомых я опрошу. Надо Людку привлечь, в конце концов, она Вениамину — не чужая. А если — нет? На вокзале сейчас не перекантуешься — прогонят. Слоняться по подвалам? Замерзнешь в первую же ночь. А его нет уже неделю. Нет, тот вариант, что с ним случилось что-то непоправимое, отметем сразу. Dum spiro, spero — «Пока дышу — надеюсь». Значит, будем искать.

— Люд, ты дома? Свободна? Какие-нибудь новости про Вениамина есть? Тогда приезжай, я достала список сослуживцев, надо их обойти, а одной мне не справиться.

Людмила приехала вместе с мужем.

— Ты что, думаешь, я отпущу ее одну шататься ночью по неизвестно каким микрорайонам? И тебе одной ходить не советую. Мало ли на кого можно нарваться.

— Саша, я же не отказываюсь. Только где мне его взять, провожатого? А потом, согласись, на женщину в моем возрасте польститься может разве что маньяк какой. А зимой маньяки на охоту не ходят, зимой им холодно.

— Вот и я ему то же самое говорю, — обрадовалась Людка. — Ты представь, кто захочет беседовать, если мы вдвоем ввалимся? Да нас и в дом-то никто не пустит — побоятся.

— Если тебя только это волнует, я тебя на лестнице подожду, — обиделся Саша. — А одна ходить не будешь. Ты мне, может, еще дорога — как мать моего сына.

— Вот, видишь, это же просто деспотизм какой-то. И ведь не отстанет. Он же до сих пор меня встречать ходит, когда я затемно возвращаюсь. Стоит, как дурак, на остановке, мерзнет и во все маршрутки заглядывает. А я, как последняя идиотка, должна звонить и отчитываться: «Сашенька, я уже еду!» — Людка искренне хотела, чтобы ее пожалели. В самом-то деле, жизнь с мужем-деспотом — не сахар! Я сочувственно повздыхала.

Неплохо б только выяснить, где такие деспоты водятся? В наших охотничьих угодьях они явно уже все повывелись. Вероятнее всего, Людке удалось отловить последний экземпляр. На мою долю, как всегда, ничего не осталось. Впрочем, мне жаловаться грех: на мою долю досталось четверо детей — с теми еще характерцами, с собственными мнениями по любому вопросу, абсолютно неуправляемых, но — моих. А всяких там мужей — и даром не надо, двадцать лет замужней жизни чему-то да научили. Сейчас главная задача — поиски пропавшего Вениамина. Вот ею и будем заниматься. А то, что Саша подключился к нашей с Людой поисковой группе, — это замечательно. Мне б еще кого-то найти — вдвоем ходить веселее. Не детей, конечно, — детям учиться надо, нечего им шляться по ночному городу, даже если вместе с матерью. А больше в эту авантюру и втянуть некого.

— Ну что, девчонки, не будем зря время терять, двинем, что ли, — Саша чувствовал потребность к действию.

— А я есть хочу. Мало ли сколько ходить придется, — заявила Людмила.

Есть — так есть. Мы наскоро похлебали приготовленного к ужину борща, поделили адреса (по принципу близости местожительства кандидатур), оставили детям записку (кстати, где это их носит до сих пор? Безобразие! Потом надо разобраться) и отправились «на дело».