Ана Морецон - Полнолуние любви Том 1

Вагнер любил входить неожиданно в комнату Изабелы. Он велел снять все замки в доме и поэтому открывал дверь ванной, туалета, спальни тогда, когда хотел. Он распахнул дверь кабинета и увидел Изабелу за письменным столом.

– Ну чего ты там пишешь? – спросил он громко. – Можно заглянуть? – Он подошёл сзади и, обняв её, заглянул через плечо.

Это уже стало игрой-травлей. Изабела быстро сложила листок и положила его в лифчик.

– Не прикасайся ко мне, я пишу письмо отцу.

– A-а, понятно, хочешь его уговорить вернуться в дом. А знаешь, по-моему, единственный, кто может помочь, – это мы. Разве тебе не хочется, чтобы они вновь жили вместе в мире и согласии? У нас есть один способ, ведь мы можем подарить им внука, правда? – Вагнер начал расстёгивать пуговицы на её блузке. – И тогда, наверное, все станут счастливы, и мы с тобой тоже.

И в этот момент Изабела вынула из-за пазухи опасную бритву. Вагнер отскочил.

– Знаешь, что это такое, Вагнер?

– Ах ты, сука, вот до чего ты дошла!

– А теперь мы с тобой поедем к отцу, и я отдам ему это письмо, пусть он узнает, как ты вынудил меня стать твоей женой.

– Ты сумасшедшая тварь!

– Так ты едешь со мной или нет?

– Я не поеду с тобой в одной машине.

– Как угодно.

Они подъехали к дому почти одновременно и вошли в него как бы вместе.

– Изабела, прошу тебя, не делай этого! – успел прошептать Вагнер.

В гостиной они застали Конрадо и Венансию, в передней стояли чемоданы: это Конрадо съезжал в отсутствие Лаис, чтобы избежать ненужных разговоров.

Венансия и Конрадо тут же замолчали и с удивлением смотрели на молодожёнов.

– Отец! – сказала Изабела, протягивая ему письмо. – Положи это в свой сейф!

– Что это? – удивлённо спросил Конрадо.

– Это… Это моё завещание.

– Но ты ещё так молода, Изабела! – мягко сказала Ве-нансия. – Тебе рано думать о смерти!

– Если папа уходит от мамы, значит, мир рухнул! Во всяком случае, для меня. Ты извини, папа, я не буду тебя провожать.

– Я тебя понимаю, Изабела.

Изабела и Вагнер ушли.

Пришла беда, открывай ворота!

Патрисия, Уго и Оливия пробрались в дом с чёрного хода и, к ужасу лакея Северино, опустошали бар на кухне. Деликатный Северино понимал, что в нынешней ситуации идти в гостиную, сообщать о том, что творится на кухне, было бы просто бесчеловечно, тем более что к Венансии и Конрадо присоединилась Лаис. Северино очень любил Лаис – она была доброй, великодушной хозяйкой, никогда не унижала его и вникала во все его проблемы. Поэтому он с горечью смотрел, как подростки опрокидывают бокал за бокалом.

– …Я надеюсь, что это всё шутка?! – попробовала повернуть ситуацию Венансия.

– Мрачная шутка, мама.

– И неуместная, – добавила Лаис. – Мне кажется, Конрадо, ты бы мог отложить свой отъезд до лучших времён. Прости, но это похоже на бегство крыс с тонущего корабля.

– Этот корабль идёт на дно не по моей вине.

– Дети, такое случается в самых лучших семьях, не преувеличивайте трагедии. Я не желаю на это смотреть, ради Бога, прекратите этот ужас!

– Ты права, мама, продлевать этот кошмар незачем! Я уже поговорил с Пати, Изабела в курсе, Аугусто тоже. Я могу сделать для тебя ещё что-нибудь, Лаис?

– Да, ты мог бы… Но не захотел. Мне очень жаль.

Конрадо поднялся и позвал:

– Северино! Помоги мне вынести чемоданы!

Лаис опередила его: быстрыми шагами она вышла из гостиной, завела машину и уехала.

Северино помог Конрадо уложить чемоданы в машину, вернулся в гостиную и, смущаясь, сказал:

– Дона Венансия, мне кажется, вам не мешало бы зайти на кухню.

Уго, Оливия и Патрисия напились почти до бесчувствия. Особенно Патрисия.

– Пати, с тобой точно всё в порядке? – с пьяной озабоченностью спрашивала Оливия.

– Всё нормально, мне сейчас очень хорошо, – отвечала Патрисия, и слёзы текли по её лицу.

– Ты дойдёшь до своей комнаты?

– Я пошла. Нет, останьтесь со мной, давайте выпьем ещё чуть-чуть, мне так плохо.

– Нет, – сказал Уго и встал, качаясь. – Нам пора идти.

– Нет-нет, не уходите.

– Ложись спать, Патрисия. Утро вечера мудренее, всё образуется, никуда не денется твой папаша.

– Мне пора домой, – сказала Оливия. – Я ухожу! Пока!

Патрисия осталась одна и снова налила себе большой бокал виски. И в этот момент на кухню вошли Северино и Венансия.

– Дона Венансия, я просто не знаю, как быть…

– Нет-нет, не извиняйся, ты ни в чём не виноват, Северино.

– Я сейчас заварю ей кофе покрепче.

– Не хочу я никакого кофе! – пробормотала Патрисия. – Я лучше ещё выпью, ведь отец больше не живёт с нами, а мать совсем не пьёт.

– Подожди, дочка, – Венансия подошла к ней, – дай бутылку бабушке.

– Нет-нет, не отдам. – Патрисия прижала к себе бутылку.

– Хорошо, только оставь бабушке хоть немного…

– Бабушка, только ты одна не зануда…

– Да, конечно, всё нормально…

– Тогда выпей со мной. Выпей со мной, бабушка.

– Я сейчас, сейчас… А теперь хватит.

– Послушай…

– Хватит, иди спать.

– Это ликёр, очень хороший… Его тут всем хватит. Знаешь, мне здесь так хорошо…

– Хорошо, хорошо, только с тебя уже хватит, девочка… Идём спать.

– Я не хочу… Это прямо как на американских горках, всё куда-то проваливается…

– Идём в постель, полежишь, отдохнёшь.

– Не хочу.

– Идём со мной… Северино, помоги мне: она такая тяжёлая, мне её не дотащить.

Они подхватили Патрисию и стали волоком поднимать её по лестнице. Хрупкая Венансия на высоких каблуках изнемогала от тяжести, тем более что Патрисия вырывалась. В какой-то момент нога Венансии (бабушка никогда не изменяла правилу ходить только на высоких каблуках) соскользнула со ступеньки и, охнув, Венансия скатилась вниз.

– Северино, я, кажется, сломала ногу! – спокойно сказала она. – Позвони по тому телефону, что дал Аугусто, и попроси его приехать.

Аугусто примчался немедленно. Венансия, белая от боли, лежала на диване, куда её перенёс Северино, и сразу же заявила Аугусто:

– Ничего страшного, мальчик! Самое неприятное в этой истории - это то, что я не могу и не хочу ехать в больницу. Я не могу оставить Патрисию, тебе станет ясно почему, когда ты увидишь её: она у себя в спальне. Она напилась с горя, бедная девочка!

– Бабушка, но сначала надо вызвать «скорую помощь» к тебе, а не к Патрисии, правда?

– Нет, я не поеду в больницу, я найму сиделку.

– Эти сиделки только берут деньги, а мало что могут, – робко вставил Северино.

– Так: прежде всего, вызываем хирурга, сиделку я беру на себя, у меня есть одна на примете, она живёт на той же улице, что и я. Потерпи, бабуленька. – Аугусто пошёл к телефону. – Ты у меня умница, – говорил он, набирая номер, – и очень мужественная. А с Патрисией я разберусь! Всё образуется!