Джессика Эттинг - Растворяясь в ярком свете [litres]

– Тогда переносимся на восемь лет назад. Отец в то время только переехал на остров, и мама привезла меня пожить с ним. То было наше первое с ним лето после развода родителей.

– Братьев и сестер у тебя нет?

– Есть сестра, но ей тогда уже исполнилось восемнадцать, и у нее имелись другие планы. Мама просто привезла меня сюда и сдала отцу с рук на руки. А жил он тогда – как и сейчас, впрочем – в плавучем доме. Я же до чертиков злился на них обоих за то, что перебрасывают меня, точно мяч, из Марин в Каталину и обратно.

– И ты нисколечко не радовался возможности пожить на лодке? По-моему, звучит замечательно.

– Так и есть. Но прежде я этого не понимал. Как только мама вернулась обратно в Марин, я убежал от отца и принялся исследовать остров самостоятельно. Тогда-то я и обнаружил черепах. Я часами сидел и наблюдал, как они ползают туда-сюда, взбираются на камни, потом спускаются в воду. Они перемещались из одного своего дома в другой, как будто в этом нет ничего особенного. Как будто это лишь часть их жизни.

– И ты узнал в этих черепахах себя. Как мило, – улыбаюсь я. – А еще, думаю, это была бы отличная идея для детской книжки о разводе.

– Я сделал их героями своего первого документального фильма. Видела бы ты, как впечатлился мой учитель по естествознанию, когда я вернулся обратно в Марин!

– Готова спорить, ты им всем дал имена!

– Черепахам-то? Ну разумеется! Мне же было всего десять лет.

От моего смеха байдарка раскачивается.

– Бен! Мы движемся!

Как это я не заметила, что мы отплыли по крайней мере на три сотни футов от берега?

Сидящий за моей спиной Бен хохочет.

– Ты слишком зациклилась на гребле, и тогда я решил попробовать отвлечь тебя.

Мы наконец выбрались из бухточки в открытый океан, и у меня создалось впечатление, что цивилизованный мир остался позади. С трудом верится, что из Лос-Анджелеса сюда можно добраться на пароме всего за час. На многие мили вокруг ни единой лодки, ни души – лишь сверкающая водная гладь.

Я делаю глубокий вдох, затем второй, плечами ощущая прикосновение солнечных лучей.

– Поразительно.

– Сам целый год этого жду. Когда я был помладше и люди спрашивали, какое у меня любимое время года, я всегда называл лето. Именно из-за моментов вроде этого.

– Все всегда лето называют.

– Вот уж не знаю. Вокруг Рождества постоянно большая шумиха. А твое какое любимое время года?

– Осень, – отвечаю я таким тоном, словно это всем известно.

– Ты только что дала ответ на один из моих вопросов для фильма.

Я так удивлена, что даже грести перестаю.

– Ты подстроил мне ловушку?

– Ты сама в нее угодила.

– Ну и что это тебе обо мне говорит?

– Давай подумаем. Осень, значит. Осмелюсь предположить, что ты из тех людей, кто с равным удовольствием как сидит дома, так и выходит в люди. Ты ничего не имеешь против четкого распорядка дня, но иногда тебе нравится пробовать что-то новое, поскольку в глубине души ты прокрастинатор.

Хм-м. Неплохо.

Некоторое время мы гребем в молчании, но потом любопытство побеждает.

– Продолжай, пожалуйста.

Мы плывем вдоль побережья, и Бен засыпает меня самыми разными вопросами, начиная от «Какое твое тотемное животное?» до «В чем состоит твое самое большое преступление?» К тому времени, как дело доходит до «Какое самое отвратительное блюдо тебе приходилось есть из вежливости?» (ответ: индейку, фаршированную уткой, которая, в свою очередь, нашпигована курицей, – мамина стряпня на День Благодарения), я чувствую себя как новообращенная. Интересно, по какому принципу Бен отбирает эти на первый взгляд никак не связанные между собой вопросы, чтобы покопаться в чужих мозгах?

А может, он прав, все мы просто обожаем так или иначе говорить о себе, и я не менее самовлюбленная, чем остальные.

Мы почти достигаем бухточки, когда Бен вдруг начинает блиц-опрос:

– Выбирай одно из двух: беспорядок или чистота?

– Беспорядок.

– Стакан наполовину пуст или наполовину полон?

– Пуст, – со стоном отвечаю я. – Хотя мне бы хотелось быть личностью, наполненной хотя бы наполовину.

– Сладкое или соленое?

– И то, и другое. Попкорн, например.

– Судьба или свободный выбор?

Этот вопрос застает меня врасплох.

Я ожидаю неприятного ощущения в желудке, набухания Адовой Бездны, но мягкое скольжение байдарки, стремление не сбиться с ритма и присутствие Бена за спиной отгоняют ее.

– Судьба, – спокойно и решительно отвечаю я. – Все предопределено с самого начала, и человеку ничего не по силам изменить.

Например, собственную ДНК.

– Значит, мы всего лишь разыгрываем заранее написанные роли? – По тону его голоса становится ясно, что мой ответ его удивил.

– Ну, в общем-то, да.

– Представь, что ты выходишь из дома, и тебя сбивает автобус. Случилось бы то же самое, если бы ты замешкалась на пять минут?

Я задумываюсь над его вопросом. То, что я – носитель гена, вовсе не означает, что он непременно меня убьет. Как верно заметил Бен, я могу попасть под автобус, утонуть в открытом море или даже отравиться салатом и умереть, прежде чем БиГи хоть как-то себя проявит.

– Да, автобус все равно бы меня сбил, – подтверждаю я, спиной ощущая обжигающий взгляд Бена. – А ты с этим явно не согласен.

– Время от времени жизнь подбрасывает нам подлянки, от которых не убежать и не скрыться, но это не значит, что мы совсем лишены выбора. Хочешь – соглашайся, хочешь – нет, но, как по мне, даже плохие события приводят к положительному результату.

Я маскирую стон кашлем.

– Например?

– Например, Одра бросила нас этим летом, и вместо нее появилась ты.

Чувствую, как к лицу приливает тепло, хотя солнце уже садится.

Черт.

Мне нельзя в него влюбляться. Хоть, возможно, я действительно не представляю, как говорит Синтия, с какого бока подступиться к ситуации, в одном могу быть уверена – допускать нежные чувства к Бену мне никак нельзя.

Приплыв в бухту, мы не спешим выбираться из байдарки.

– Спасибо, что пригласил меня. Правда, было… замечательно.

Я не уточняю, что это плавание стало самым расслабляющим событием с тех пор, как оказалась на острове. И что, как ни удивительно, разговаривать с другим человеком действительно приятно, хоть бы и не в том ключе, в каком имела в виду Синтия.

– Я плаваю на байдарке каждый день. Можешь присоединяться, когда захочешь.

– Ловлю тебя на слове!

Прижимая телефон щекой к плечу, я наливаю кофе в термос. Синтия проснется в любой момент, а я продолжаю избегать ее со времен нашей размолвки после Фестиваля еды и вина.

– Привет! – радуюсь я, когда Нина берет трубку. До сих пор нам удавалось лишь обмениваться текстовыми сообщениями, но звук ее голоса сразу же поднимает мне настроение.