Виктория Ростокина - Счастье в кредит. Книга 1

Наташа смотрела на мелькающие за вагонным стеклом названия подмосковных станций и вспоминала, как они с Андреем приехали сюда год назад. Уже год? Или всего год? Иногда ей казалось, что это было словно вчера, а иногда — что с той безоблачной поры прошла целая жизнь… вечность…

Как она была тогда наивна… Как безоглядно влюблена в Андрея. Как слепо ему доверяла… И даже представить себе не могла, что Андрей может предать ее, обмануть, уйти к другой… Она вспомнила, как он врал, возвращаясь под утро, как бегали его глаза, увиливая от прямого Наташиного взгляда. Ох, хоть бы это никогда не повторилось. Сколько сил стоило пережить его измену, выстоять, сохранить любовь… И вот только-только все начало налаживаться и впереди рисовалось только полное счастье, как новая тяжесть свалилась на ее хрупкие плечи…

«Надо быть сильной… — стискивая зубы, бормотала про себя Наташа. — Я выдержу… Я все выдержу… Мы все начнем сначала… У нас будут дети, много… Мы будем еще счастливы’ Назло всем! Назло всему! Вот только… Мамочку не вернуть…»

Она слишком ослабела после свалившихся на нее переживаний и тяжелой болезни. И Андрей, встречавший ее на вокзале, едва не отшатнулся в первое мгновение, увидев Наташино осунувшееся лицо с темными кругами под глазами. Пока она лежала в больнице, он привык к ее бледному личику, а к выписке, благодаря стараниям Вианы, даже румянец понемногу начал возвращаться на Наташины щеки… Но сейчас перед Андреем возникло просто привидение какое-то, бледная тень былой Наташи.

Особенно контрастно смотрелась Наташа по сравнению с Ириной. У Андрея перед глазами поневоле встали сочные Иринины губы, пухлые, ярко-алые, капризно изогнутые в полуулыбке. И огромные сияющие глаза в пушистом окружении ресниц, как два горячих угля, манящих и обжигающих…

А Наташа? Углы губ скорбно опущены, как у старушки, глаза потухли, и взгляд какой-то растерянный и подслеповатый… Она даже как будто стала меньше ростом.

Он шагнул ей навстречу, широко растянув в улыбке рот и распахнув объятия, как и положено преданному мужу после разлуки.

Наташа обвила его шею руками и прижалась лицом к груди.

— Андрюшенька… — бормотала она. — Если бы ты знал, как это ужасно… Как нам дальше жить? После всего…

Он изо всех сил старался казаться участливым.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил он, обнимая Наташу.

— Не волнуйся… Вполне нормально…

Она уловила в его глазах сомнение и торопливо добавила:

— Я знаю, я ужасно выгляжу… Но это чепуха…

— Да нет, что ты… — промямлил Андрей. — Это скоро пройдет…

Он замолчал, не зная, что говорить дальше. Какой-то отчужденный, не такой, как раньше.

«Он не знает, как говорить со мной… — синхронно с его мыслями уловила его настроение Наташа. Но истолковала это по-своему. — Бедненький… Боится ранить меня неосторожным словом. Боится напомнить и расспросить о поездке, чтобы не бередить тягостные воспоминания. Какой все-таки Андрюшка деликатный… Я на его месте, наверное, тоже не знала бы, как себя вести. Надо прекратить свои вздохи. Я веду себя, как эгоистка, хочу, чтобы все вокруг занимались только мной и моими переживаниями. А ведь моя жизнь идет дальше… Надо найти в себе силы, чтобы жить…»

Наташа попыталась улыбнуться. Ласково провела рукой по его волосам.

— Ну, рассказывай, что новенького? Как ты тут без меня? Экзамены сдал?

Андрей как-то заметно смешался, промямлил растерянно:

— Сдал, но лучше ты расскажи, как поездка. Узнала что-нибудь?

— Ох, Андрюша… — искренне вздохнула Наташа. — Потом… Лучше потом об этом… Я еще сама не разобралась. Как-то странно все… Я видела Вадика… Ну да ладно… — она махнула рукой. — Давай лучше о хорошем.

— Нам придется искать новую квартиру, — брякнул Андрей.

— Почему? — изумилась Наташа.

— Дружба дружбой, а служба службой…

Наташа невесело вздохнула. Опять из-за нее на них сыпятся новые невзгоды. Конечно, Иван Лукич не может позволить им жить в жэковской квартире, коль скоро они не работают. Ему нужны дворники, на них же «весь мир держится»… А ей врачи строго-настрого запретили физическую работу до тех пор, пока организм полностью не восстановится. А сколько это будет? Месяц? Год? Или всю жизнь?

— Наш домовой уже намекал мне, что пора и честь знать, — недобро процедил Андрей. — Я же «хвосты» подтягивал… Куда мне было еще метлой махать?

— Конечно-конечно… — поспешила успокоить его Наташа.

И Андрюшины «хвосты» на экзаменах тоже из-за нее. Ведь он почти не отходил от ее кровати, до учебы ли ему было? А попробуй наверстай… Наташа вдруг остро ощутила свою вину перед ним. Все суетились вокруг нее, а она была погружена в свои проблемы и даже не подумала, каково Андрею разрываться между институтом, работой и больницей. Ей просто хотелось, чтоб он сидел и держал ее руку в своей… Вот и додержались… Теперь ему пришлось расхлебывать.

Наташе даже в голову не пришло, что до сих пор хрупкое благоденствие их семьи держалось на ее плечах. Это она вставала до зари и спешила прибрать участок. Андрей если и выходил изредка, то так — размяться. Или когда она уж очень себя плохо чувствовала. Только последние два месяца, когда Наташа носила дитя, он старался оберегать ее, беря на себя утренний труд. А она мучилась угрызениями совести, оставаясь нежиться дома под одеялом и испытывая к Андрею нежную признательность.

— Ничего, Андрюш… Что-нибудь придумаем… — виновато сказала она.

— Да что тут придумаешь? — раздраженно буркнул Андрей. — Я узнал, шестьдесят рублей стоит квартиру снять. Да и то на окраине и без телефона.

— Но мы же жили без телефона, — заметила Наташа.

— Да, но в центре! — воскликнул он. — А представь, сколько придется до института добираться откуда-нибудь из Отрадного? Там и метро-то нет.

Наташа кивнула и тяжело оперлась на его подставленную руку.

Итак, у нее больше не было дома. Никакого. Нигде… Там — пепелище… здесь — катись на все четыре стороны… А она так спешила, торопила поезд, чтобы укрыться за ставшими родными стенами их «дворца» и хоть чуть-чуть почувствовать себя защищенной…

Иван Лукич Козлец ерошил свою разномастную бороденку. Ему было нестерпимо жаль бедную девчонку… Но что он мог поделать? Его уже некоторое время осаждали несколько претендентов на почетную дворницкую должность желающие решить свой жилищный вопрос за счет подведомственной ему жилплощади.

Он бы оставил Наташу и дальше в столь драгоценном полуподвале… Но его чистоплотная душа кровью обливалась при виде неметеных участков. Да и районная комиссия уже сделала замечание. А замечаний и указаний Иван Лукич терпеть не мог.

По-хорошему, конечно, пацан ее вполне мог бы веничком помахать, не все ж девке-то надрываться. Да занятой он, едрить его в корень! Чистоплюйский мальчишка. Баловень.