Марина Светлая - Роман о дружбе по любви

Он замолчал, и в комнате повисла гнетущая тишина. Ника старалась держать лицо и медленно размышляла, пустая ли это угроза, или он правда сделает то, о чем говорит. И она совсем-совсем его не знает. Конечно, не ей его упрекать. С ее стороны было слишком самоуверенно думать, что ее прошлое давно похоронено для них обоих. Но раз за разом он будет вспоминать, едва она посмеет пойти против него. Сейчас, пока лягушонок маленький, он все равно ничего не поймет. И быстро забудет. Когда подрастет – будет хуже.

Может, все правильно. Все случается именно тогда, когда должно, и теперь самое подходящее время закончить их дурацкие отношения, если единственное, что у них получается вдохновенно – это трахаться и орать друг на друга.

Ника потерла лоб, сглотнула и тоже поднялась, глядя в дальний угол переговорной.

- Хорошо. Сережа останется с тобой, Марина привезет его к тебе, - и посмотрела на Саньку. – Саша, подготовьте, пожалуйста, заявление о разводе. Как можно скорее.

Резко развернулась и пошла к двери.

- Ника, я не то… Я не... Я прошу тебя! – как-то совсем отчаянно крикнул он ей вслед, но было поздно. Сказанное уже встало между ними. Она вышла, даже не обернувшись.

Закревский рухнул назад на стул и схватился за голову. Саня медленно повернулась от двери к Ярославу. Он будто не видел ее, уткнувшись взглядом в стол.

- Мы с ней познакомились здесь, ты помнишь? – хрипло спросил он. – Она тогда к Каргину пришла… Варианты обсуждать.

- Я помню, Ярослав Сергеевич.

- И она помнит… Я скотина.

- Ну есть немного.

- И она никогда меня не простит. Такое не прощают.

- Ну… может, еще простит. И чего это вас так понесло?

Он ничего не ответил, продолжая смотреть на столешницу. Санька тихонько встала, тихонько поставила на место стул. И вышла, прикрыв за собой дверь. Негромко. Но прежде успела уловить, его едва различимое «Никаа».

В кабинет Вересова она вошла без стука.

- Слышали?

- Сейчас-то что так тихо? Они там живые? – без малейшего намека на шутку спросил Максим Олегович.

- Он не очень. Она – не знаю. Ушла. Но… зато вопрос опеки больше не стоит.

Вересов откинулся на спинку кресла.

- Вот так сразу? И как тебе это удалось, джедай?

- Не спрашивайте, - Санька обреченно махнула рукой. – У вас выпить есть?

- Все так хреново? – Вересов поднялся и подошел к шкафу, где у него всегда было несколько разных бутылок и бокалы. Плеснул в один из них виски и поставил перед Григорьевой.

- Я не себе… Ему… Я за рулем. И Медведь в кабинете…

Вересов с любопытством взглянул на Саньку, но спрашивать ничего не стал. Лишь добавил виски в бокал.

- Можно мне потом домой?

- Можно, - отпустил Макс.

Она кивнула. Взяла бокал. Отнесла в конференц-зал, где Закревский сидел, уронив голову на стол. Поставила перед ним. И, ничего не говоря, снова вышла.

Отперла свой кабинет и ахнула на пороге.

Медведь догрызал зеленый сегрегатор с делом о разводе Вероники и Виктора Каргиных. Остальные документы были разбросаны по всему кабинету в абсолютно хаотичном порядке. Маленький красный пуфик, на который она обычно протягивала ноги, когда уставала сидеть, выглядел так, будто его оттрахал камаз.

- Ты офонарел? – спросила Санька. Пес только поднял морду и приветственно завилял хвостом, явно сообщая о том, как счастлив видеть свою хозяйку. Санька помассировала виски, прикрыв глаза. А когда открыла, зрелище ничуть не изменилось. Полный разгром. Она набрала в грудь воздуха, чтобы высказать собаке свое «фе», но вместо этого выдала: - Ладно. Поехали домой.

Но домой тоже не получилось так уж скоро, как хотелось бы.

Мерин не справился с горкой. И впервые в жизни это заставило ее разрыдаться. Вернее, не только это. Просто последняя капля. Но сил больше не было.

- Алекс, ты чего ревешь? – услышала она. – Из-за машины, что ли? Так отремонтирую! Нашла из-за чего…

Санька резко подняла глаза. Сашка.

Открыла дверцу, зло вытирая слезы. Вышла из мерина. Странно, но все действия теперь носили исключительно механический характер – на протяжении последних нескольких часов. Кроме этого. Она точно знала, зачем выходит, чувствуя, как внутри нее скользит воздух вверх и вниз – когда вдыхает и выдыхает.

- Не надо ремонтировать, - криво усмехнувшись, ответила она, вытащила из кармана футляр и надела очки. – Отъездился.

- В смысле? – удивился Радкевич.

- В смысле освобождаю от повинности. Дальше сама разберусь, - в голосе ее зазвучали стальные нотки. Даже самой не по себе стало.

- Ну спасибо, повелительница, - хмыкнул Сашка. – Передумаешь – звони.

Он отошел от ее машины, сел в свою и уехал.

- Не позвоню, - пробормотала она, глядя вслед Кашкаю. – Я никогда тебе больше звонить не буду…

Пятый день при Медведе без участия Медведя

- Алло! Сааааш! Алло!

Санька пыталась перекричать громко играющую музыку и никак не могла понять, как докатилась до жизни такой. Мигающий свет, контрастируя с полумраком угла, в котором она сидела, отчаянно бил в глаза, и Санька их закрыла. Но даже так ей казалось, что она все еще видит, как продолжают дергаться танцующие в клубе тела. Ей танцевать не хотелось. Она вообще не танцевала. И как Ника вытащила ее сюда, она сейчас осознавала с трудом – слишком была пьяна.

Между тем, ничего сложного в этом не было.

Утро началось вполне себе буднично. Если не считать того, что встала она почти на час раньше, чтобы завезти Медведя к матери на другой конец города. Поскольку автомобиль вчера до двора доволок эвакуатор, и больше он не был ни на что способен, добирались на такси. С мешком корма и суровым приговором: «Бассейн отменяется! Мне нужна новая машина!»

Потом, собственно, была поездка в автосалон. После долгих брожений среди средств передвижения, трындежа с консультантами по поводу характеристик, условий кредита и прочей ерундени, Санька сделала единственно верный вывод: если бы с ней был Сашка, она купила бы первую попавшуюся машину, в которую тот бы ткнул пальцем. Только теперь ей придется учиться справляться самостоятельно.

На работу она приехала к полудню.

Закревский традиционно уже отсутствовал. Правда в этот раз причина оказалась даже вполне себе уважительной – утром у него было заседание в суде.

Снова сунулась к Вересову. Кивнула головой, вопросительно приподняв брови.

- Опять Закревские? – спросил Макс, глянув на Саню. – Что еще случилось? С утра, вроде, тихо было.

- Да тихо, тихо. Я просто боюсь, что слишком тихо, - вздохнула Григорьева и ушла к себе – разгребать завалы.

Но тихо было только часов до трех дня. В три часа пополудни явилась Вероника Закревская.

- Саш, я, возможно, сильно настаиваю, - начала она с порога, - но мне бы хотелось все закончить прямо сегодня. В воскресенье я уезжаю, останетесь здесь сами. Когда это все наконец закончится, условимся о пересылке документов.