Марина Светлая - Роман о дружбе по любви

- Угу, дома догонишься.

Сашка встал, поднял со стула Саньку и потащил к выходу. А она вдруг успокоилась в его руках, чувствуя единственное непреодолимое желание устроить свою голову на его плече. Ну и что, что только пока он дотащит ее до машины и погрузит на сиденье. Что за глупая ответственность заставляет его лететь через весь город, чтобы забрать ее черт знает откуда и от греха подальше увезти домой? В теперь уже родном салоне Кашкая она откинула свою невменяемо пьяную голову на спинку сиденья и тихо сказала:

- У меня мужика почти год не было, представляешь?

- Смутно, - ответил Сашка, глядя на дорогу.

Больше они не говорили. До самой его квартиры, где он все же поинтересовался:

- Чай, кофе хочешь? Или еды какой?

- Не буду, - хрипло ответила она, скидывая с себя пальто, ботинок, очки, второй ботинок. Потом не устояла и плюхнулась задницей на пуфик, так удачно стоявший в углу прямо за ней.

- Тогда спать, - буркнул Сашка, протянув ей руку.

Санька вцепилась в его ладонь, а когда он рывком помог ей встать, вдруг оказалась так близко от него, что оставалось только чуть податься вперед, чтобы поцелуй стал неизбежен. А Санька чувствовала себя достаточно пьяной, чтобы шатнуться в Сашкину сторону, уткнувшись носом и губами в его шею. Вот пусть и думает, что хочет.

Сашка поцеловал ее волосы, подхватил на руки и унес в спальню. Усадил на кровать и принялся раздевать. Она некоторое время тупо следила за тем, как его пальцы расстегивают пуговки ее пиджака. Судя по выражению лица, ни о чем не думала. А потом резко обхватила его плечи и прижалась к нему.

Он обнял ее в ответ, коротко поцеловал в губы и заглянул ей в глаза. Улыбнулся.

- С чего напилась-то?

- Мне без тебя плохо.

- Мне тоже.

- Я такой дурак, Сашк, - теперь она уже всхлипнула и потянулась расстегивать пуговки рубашки.

- Дурашка, - согласно кивнул он и откинул одеяло. – Давай укладывайся!

Стащил с себя свитер, футболку, джинсы. Бросил все на стул и улегся в постель. Санька прикорнула рядышком. Нахально устроив лохматую голову у него на плече. Больше уже не плакала. Глупо плакать, когда лежишь почти голая возле мужчины, который назвал тебя дурашкой. Даже если ты пьяная.

Он медленно целовал ее волосы, лоб, висок. Прижимал крепко к себе. Так и заснул, не просыпаясь до самого утра.

Шестой день при Медведе

Суббота. В восемь утра медичка придет с дежурства. И застанет здесь… О, по закону жанра обязательно придет и обязательно застанет. А кому нужны эти проблемы? Еще подумает что-то такое, чего нет. Вернее, есть. Но кому оно надо? В этом месте мыслительный процесс глохнул. Потому что ответ на вопрос, кому оно надо, она знала точно. Ей надо. Ей. Но тогда обоснование летело к чертям. Лучше не знать и не задумываться.

Бюстгальтер нашелся на стуле возле кровати.

Брюки под стулом.

Рубашка, безнадежно измятая, почему-то была в изножье.

Капроновые носки под кроватью.

Где был пиджак, пока не выяснила.

Ночка, по всей видимости, удалась.

Санька лихорадочно дергалась, одеваясь и пытаясь хоть что-нибудь вспомнить из произошедшего с одиннадцати вечера до… а черт его знает, во сколько они угомонились! Она не помнила решительно ничего. Воспоминания обрывались примерно на том, как она набирала Сашку после торжественного ухода Закревских – почти под фанфары. Пила Григорьева редко и мало еще с выпускного, когда, судя по последующим рассказам одноклассников, выдала в клубе феерический стриптиз, от которого классная, пьяно дремавшая возле тарелки с салатом, не сумела никого уберечь. Танцевать с тех пор Санька вообще бросила.

Расческа. Расчески поблизости нигде замечено не было. Слава богу, хоть очки валялись на тумбочке. Санька быстро нацепила их на нос и замерла, посмотрев на спящего Сашку. Спал он точно так же, как она помнила. Кулак под щекой, колено перекинуто на другую половину кровати. Из-за этого было трудно выбраться – она всегда оказывалась придавлена его ногой.

Так. Не реветь. Все хорошо.

Просто надо найти чертову расческу, собрать волосы, надеть пальто и уйти.

А ей не хотелось никуда идти. Куда вообще она может идти от него? В пустую квартиру, в которой все равно будешь думать о нем? Стоп. Не в пустую. Медведь. У матери!!! Как она умудрилась забыть его забрать?

Санька прижала руку к пылающему лбу. Конечно, пылающему – еще бы! Вчера так набухериться, что ничего не помнить! Даже того, что, наверное, очень хотелось бы помнить. Похмелье было жуткое. Стены даже немного шатались. Но Григорьева всегда отличалась редким упрямством.

Кое-как пройдясь по волосам пятерней, она связала шарфиком на макушке шиш. Хрен кто догадается, что так и не задумано. Потом взяла со стула сумку, смахнув нечаянно Сашкины джинсы, под которыми обнаружился пиджак. Те упали на пол, громко ударившись пряжкой ремня. Санька скривилась и в ужасе посмотрела на подушку, надеясь, что Сашка не проснется.

Ее надежды не оправдались. Сашка сладко зевнул и по-детски потер глаз. Потом уставился на Саньку.

- Не понял, - выдал он. – А завтрак в постель?

- Надо было, да? – помедлив, уточнила она. И сделала пару шагов к кровати. – Честно говоря, я даже думать о еде не могу. Боюсь, не вынести ее вида.

- Хреново. А я жрать хочу…

- Ну… Могу сварить кофе… Только я быстро, мне идти надо.

- Сегодня суббота. Куда надо, Алекс? – Сашка сел на кровати, сонно глядя на Саньку.

- Медведя забрать… он у мамы, - Санька замялась, надела пиджак. Возня с пуговицами неожиданно придала ей решимости – кто бы мог подумать! И подняв подбородок повыше, она сообщила: - Слушай, давай так… Я пьяная была. По пьяни ведь не считается, правильно? И свалить мне все-таки надо, а то твоя медичка может быть не в курсе, что я не претендую.

От ее выступления Сашка резко проснулся. Поднялся с кровати, завернулся в одеяло, как в римскую тогу, и торжественно спросил:

- Совсем не претендуешь?

- Совсем, - не менее торжественно кивнула Санька, снимая очки.

- Совсем хреново…

- Ага… хреново… - Санька некоторое время внимательно рассматривала его «тогу», а потом затараторила: - Короче, спасибо, что вчера забрал меня. Больше постараюсь тебя не дергать почем зря. Вот сейчас новую машину куплю и совсем отстану. Из-за случайного пересыпа в твою жизнь я лезть не буду – я же все понимаю. Три года прошло. Мой поезд ту-ту. Только знаешь что?

Сашка повел в ее сторону подбородком, спрашивая: «Что?»

Она же снова надела очки и, думая о том, что, наверное, так и не протрезвела до конца, выпалила:

- Я больше не хочу с тобой дружить. Я никогда в жизни ни о чем так не жалела, как о том, что тогда все просрала. И дороже тебя у меня никого нет и вряд ли будет. Но дружить я больше не хочу. Хватит. Мне от этого плохо, ясно?